Странные понятия у людей о сексе и его значении в жизни. Это больше похоже на какой-то театр абсурда. И никак не страсть, тяжелые вздохи и желание обладать. Понимаю, книжек перечитала про любовь – там-то все слишком красиво описано. И я представляла, лежа по ночам в кровати и глядя в потолок, как когда-то стану женщиной.
В полном смысле этого слова. А рядом опытный мужчина, который умеет доставить удовольствие.
И у меня тоже будет все красиво – страсть, желание, бабочки внизу живота (кто только придумал эту чушь!) и море удовольствия. А на деле…
Мужчина рычит, ускоряясь, а после с тяжелым стоном, как я понимаю, кончает. Дергается еще пару раз и… затихает, утыкаясь мне носом в шею.
Дышит тяжело, но не шевелится. Да и я боюсь пошевелиться – может, он вырубился? Выглядит хреново, по всей видимости, болен сильно. Жар у него. Еще и белая горячка в придачу. А вкупе с тем бредом, что он нес, получается полный звиздец.
Я подарила свою девственность психу! И уж никак не тому милому и очаровательному мужчине, в которого влюбилась.
Да уж, реалии взрослой жизни, мать ее.
Хотя хочется выразиться похлеще. Парочка матов так и крутятся на языке, но я лишь слушаю тяжелое дыхание и не шевелюсь.
– Эй, ты там заснул? – наконец-то решаюсь спросить, спустя время.
Сколько я так лежу? Полчаса? Час? Такое чувство, что вечность – поскорее бы отсюда свалить! Но Игнат не шевелится, лишь ворочается после моих несильных толчков. И я решаюсь – кое-как вылезаю из-под него, практически скатываясь с дивана на пол.
– Ну и кабан здоровый, – ворчу, вставая на ноги.
Хотя лучше помолчать, а то еще разбужу ненароком. Невооруженным взглядом видно, что мужик вырубился. Пристраивает голову на согнутую руку, продолжая громко сопеть. Даже хрипеть, но мне пофиг. Вот реально безразлично, что с ним.
– Что б тебя черти слопали! – выдаю довольно тихо, только сейчас понимая, что голая. Зябко, даже холодно – меня начинает пробивать мелкий озноб. Обхватываю себя руками, ища на полу разбросанную одежду.
И шарахаюсь, когда взгляд опускается на ноги. Липкое что-то, хотя и так понятно, что. Сперма вперемешку с кровью – только сейчас до меня доходит весь абсурд моего внезапного порыва прийти сюда.
«Идиотка!» – всплывает в памяти грозное рычание Игната.
И, как ни странно, сейчас я с ним целиком и полностью согласна.
Господи, что же я натворила?
Глава 9
Заставляла себя не реветь, когда искала ванную в полутемном доме. Не стоит это моих слез. Тем более, сама виновата. Ну, кто ж знал, что я такая наивная дура? Поверила, что принца встретила, как бы не так. Дрыхнет, как сурок, и пофиг ему на мои чувства.
Завтра хоть вспомнит, что девственности меня лишил?
– Чудовище! – шепчу, накидывая сверху рубашку Игната. – Ненавижу! – вытираю одинокую слезинку, которая все-таки вырывается наружу. Собираю свои вещи с пола и направляюсь на поиски этой чертовой ванны.
Я же не могу в таком виде вернуться домой. Что обо мне подумает отец?
Горячие струи воды немного успокаивают. Не совсем, конечно, но все равно становится легче. Хотя бы реветь уже не хочется, и то ладно. Обидел меня Игнат сильно, но время, как известно, лечит. Это сейчас больно, а позже обязательно попустит.
Правда, до сих пор что-то жжет внутри и ноет между ног. Не так как раньше, но все равно неприятно.
А главное, в душе творится такой неописуемый хаос, что хочется сбежать. Куда угодно, лишь бы подальше. Не видеть больше Игната, а так же забыть обо всем случившемся.
Быстро переодеваюсь, подхватываю мужскую рубашку и снова направляюсь в кабинет. Сама не понимаю, почему меня туда так тянет, поэтому и иду на каком-то автомате. Все равно ведь спит это чудовище, а значит, разговоров душевных точно не будет. Да и что он может мне сказать, получив долг сполна? Это ты, Алиса, дура наивная, думала, что нравишься ему, а он…
Я замираю посреди кабинета, так как озарение слишком резко посещает мою многострадальную голову. Как будто молнией шарахает в одночасье, так внезапно я осознаю всю неописуемую глупость своего поступка. Поворачиваю голову назад, разглядывая открытую дверь.
«Привет!» – голос с придыханием и легкая улыбка на лице, когда я сюда вошла.
«Ты кого здесь ожидала увидеть?» – вполне логичный вопрос после моего дурацкого поведения.
«Ты пришла в дом к незнакомому мужчине, даже не зная, что тебя здесь ждет?» – пристальный взгляд, прожигающий насквозь.
И последнее. Слишком резкое. И слишком уж эмоциональное:
«Идиотка!»
А после нетвердая походка, бред, который нес Игнат, его руки, губы, жар от тела и… мое слабое сопротивление, которое и сопротивлением назвать-то сложно.
Хотела попробовать, чего уж душой кривить, только мыли тогда были о другом. Даже не подозревала, что это всё же окажется ловушкой. Продуманной, наглой и такой жестокой. Я предполагала, конечно же, как один из вариантов, но совершенно в другом контексте – открытая дверь, пустой дом и я. Объясняй потом полиции, что я не при чем – ничего не брала, не украла ничего ценного, а пришла просто поговорить.
В пустой дом. К мужчине. Которого совсем даже не знаю!
И дело ведь совсем не в этом. Если бы Игнат не начал столь резкую атаку, а у меня не закружилась голова от переизбытка эмоций…
Если бы я еще тогда подумала – совершенно по-другому должен вести себя человек, увидев на пороге незнакомку. Нет, мы знакомы, но вопрос должен был звучать иначе – что я делаю в его доме в столь поздний час? Каким ветром меня сюда занесло?
Но он не спросил, а эти «если» теперь приобретают иной смысл – Игнат ждал именно меня. И хотел получить свой долг именно так, как продемонстрировал мне полчаса назад.
Мои слезы ему даром не нужны. Он хотел мое тело.
Вот и попользовался. Теперь наверняка спишет долг.
Молодец, папуля!
Только вот о моих чувствах никто и не подумал. Какое дело Игнату и отцу до того, что творится у меня в душе?
– Твою мать! – у меня резко вырывается, когда очередное осознание накрывает с головой.
Даже дрожать начинаю, как в лихорадке, так меня трясет. Я обхватываю себя руками, желая лишь одного – завыть, как раненый зверь, которого бросили погибать. Перед этим засунув нож в спину.
Ладно этот, чудовище, но отец?! Родной и близкий человек, которому я доверяла. А он…
Игнат не мог знать о моем внезапном появлении, если бы не отец. Значит, предупредил. Или заранее сговорились. Разыграл передо мной целый спектакль, а я повелась. Потому что по-другому не могла. Предать родного человека – помнится, меня другому учили.
– Ублюдок! – снова довольно резко вырывается у меня, хотя я так и не поняла, кому именно из мужчин адресовываю свои высказывания.
Но теперь слез нет – душу жжет ненависть. Такая сильная, что хочется кого-то разорвать на части. Кулаки сжимаются, а зубы скрипят. Как же быстро меняются наши симпатии! Раз, и человек превратился во врага, а ведь еще недавно думала, что влюблена.
Я плюю себе под ноги, в последний раз смотрю на чудовище, что громко сопит на диване, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и выхожу из кабинета, навсегда покидая этот проклятый дом.
Никогда сюда не вернусь!
И встречаться с Игнатом я больше не намерена!
Глава 10
Эмоции бьют через край. Папа, ну как же так? Как ты мог меня предать – продать свою дочь первому встречному? Любимую принцессу, как ты обычно меня ласково называл. Единственный близкий человек, который остался в моей жизни.
И тот бросил – растоптал, как сломанную куклу, убив все живое. Выкинул в мусорку, как ненужную вещь. Мне всего восемнадцать, а душа уже мертва. Такое чувство, что и не оживет никогда.
Слезы злости душат, и я размазываю их по лицу, уверенно двигаясь вперед. Куда иду, и сама не знаю, но ношусь, как угорелая, по незнакомым улицам.
Сколько моталась в таком состоянии, сложно сказать, пока не заскрипели тормоза, а яркий свет фар ударил в лицо.
