Не глядя, она нащупала на прикроватной тумбочке телефон и посмотрела на заблокированный экран. 15-е декабря. Конечно. Бетти закрыла глаза, сердце всё ещё колотилось, но теперь уже от волнения. Сделав ещё пару вдохов и выдохов, она встала с кровати, набрала номер, на который последний раз звонила около года назад, и подошла к окну, вслушиваясь в длинные гудки. Совсем незаметно на смену осенним дождям и туманам пришли зимние морозы, невесомые снежинки медленно кружили за окном, завораживая смотрящего гипнотическими узорами в воздухе.
— Алло?
Бетти вздрогнула от голоса, раздавшегося из динамика телефона, парящие снежинки тотчас же превратились в нечто обыденное, не стоящее её внимания.
— Миссис Сазерленд? Здравствуйте, это...
— Бетти, дорогая! — низкий бархатистый женский голос был пропитан теплом и радостью. — Ты помнишь. Я так рада, что ты позвонила.
— Конечно же, я помню, — тихо проговорила Бетти, всё ещё внутри трепеща от волнения, порождённого отнюдь не самым приятным событием. — Я помню об этом каждую секунду, а ночные кошмары не дают об этом забыть даже во сне. И я ненавижу себя за то, что произошло с Сэнди, умоляю, простите...
Она не смогла закончить фразу, с самого начала телефонного разговора слёзы сдавливали дыхание, и теперь их больше не было силы удерживать внутри. Бетти зажала рот свободной рукой и крепко зажмурила глаза, борясь с адскими приступами боли, что разгоралась пожаром в её груди после долгого затишья.
— Бетти, зайка, я уже говорила тебе: ты ни в чём не виновата. То, что тебе удалось выжить — это чудо! Сэнди была моей единственной дочерью, я научилась жить с этой болью. Научись и ты. Отпусти её, живи дальше.
Умиротворённый голос Эрики Сазерленд постепенно приводил Бетти в эмоциональное равновесие. В какой-то момент ей даже стало стыдно, что она утратила над собой контроль во время разговора с убитой горем матерью.
— Как с этим жить? Как искупить свою вину? Я не могу простить себя за свою беспомощность, ведь меня даже не связали в отличие от неё...
— Искупить вину?! Ты не могла ничем помочь, лёжа с переломанными рёбрами и истекая кровью от ножевых ранений, в чём же твоя вина? — голос женщины дрожал от вновь нахлынувшей злости.
— Иногда мне кажется... Иногда я думаю, что... у меня могло открыться второе дыхание, что не хватило всего одного последнего рывка, чтобы подняться на ноги и... — Бетти покачала головой, поджав губы. Она металась по комнате, в которой становилось всё душнее, мысли снова нахлынули лавиной, являя бесчисленное количество возможных сценариев той жуткой ночи, в которых Сэнди Сазерленд осталась бы жива.
— Ты же понимаешь, что произошло то, что должно было произойти, — устало произнесла Эрика, — к сожалению, уже ничего не исправишь. Но ты и правда не могла, Бетти. У тебя не было ни единого шанса, дорогая. Хвала небесам, ты сейчас цела, здорова и живешь полной жизнью.
— Да разве это жизнь? — прошипела Бетти сквозь слёзы. — Как мне теперь с этим жить? Как двигаться дальше?!
В динамике послышался прерывистый вздох: недавнее спокойствие миссис Сазерленд дало трещину, боль от утраты единственной дочери всегда будет давать о себе знать. Как бы Эрика над собой ни работала и как бы осознанно ни принимала тот факт, что её дочь уже никогда не вернуть, боль от этого не угасает. Потому что время ни черта не лечит.
— Бетти, послушай меня. Наверняка ты представляешь, каково было мне, матери, пережить такую утрату. Но я пережила. Поначалу это была пытка, но затем медленно, но верно я начала отвлекаться: помогала приютам, приходила в столовую для бездомных, где с успехом применяла свои кулинарные способности, и когда я видела, что мой вклад приносит радость обиженным и немощным, мне становилось лучше. Конечно же, Генри очень помог мне пройти через душевные трудности, мы познакомились на групповой терапии. Его сына убили на войне... Вот так мы с ним оказались в одной лодке, а теперь очень сблизились. Через пару недель я к нему переезжаю. Мы начнём новую жизнь вместе, продолжая поддерживать друг друга. Ну, это так, в двух словах... Не хочу тебя обременять долгими рассказами.
— Нет-нет, что Вы. Мне было очень интересно, Вы — очень сильная женщина, миссис Сазерленд. Наверное, самая сильная из всех, кого я знаю. Я искренне рада, что Вам удалось вырваться из тьмы и начать жить заново, — грустно произнесла Бетти, всё ещё пытаясь переварить услышанное: в голове не укладывалось, как же это возможно — лишиться самого дорогого человека, самого важного сокровища, но при этом заново научиться видеть красоту жизни. Бетти стало стыдно. Да, то, что с ней произошло, было самым чудовищным кошмаром на свете, но разве можно вечно себя жалеть и ненавидеть?
— Ты тоже сможешь, — мягко произнесла миссис Сазерленд, — нужно верить в это и каждый день стремиться менять свою жизнь к лучшему.
— Что Вы можете посоветовать человеку, который больше не верит в светлое будущее? — страдальческим тоном спросила Бетти, закатывая всё ещё влажные от слёз глаза.
Эрика тихо рассмеялась, хоть в её смехе было мало радости. Ей нравилась Бетти, чей темперамент очень походил на её собственный. Элизабет напоминала ей себя в молодости.
— Зайка, просто будь собой и ничего не бойся. Помни: ты ни в чём не виновата. Как с этим жить? Просто делай добро. Когда ты поможешь кому-то в очень трудной жизненной ситуации, тебе станет легче. И чем сложнее окажется эта ситуация, тем ценнее будет твой вклад для этого человека, соответственно, ты будешь знать, что ты необходима, а значит, живешь на свете не зря.
Для Бетти этот совет оказался именно тем, что ей было нужно. Так просто и так мудро: помогай другим, и тебе станет лучше. Ей вспомнился эпизод из детства, когда их семья пришла в гости к семье Арчи на следующий день после Рождества. Конечно же, они с Арчи подготовили друг другу подарки, и в момент, когда они полезли под ёлку за коробками, они оба ощущали приятное предвкушение где-то глубоко в груди, но не от своего подарка, а от реакции друг друга на те подарки, что они подарили. Маленький Арчи тогда сказал: «Дарить приятнее!», на что Бетти обиделась, расценив его реплику так, будто её подарок ему не понравился. Она целый вечер с ним не разговаривала, лишь потом Элис разъяснила ей, что Арчи имел в виду совсем другое.
— Бетти? Алло?
Оказывается, её размышления длились продолжительное время, она совсем позабыла о миссис Сазерленд, которая терпеливо ждала, когда Бетти пропустит через себя новую информацию, ключ к освобождению из вечной тюрьмы её собственных демонов.
— Да-да, простите... — её взгляд замер на невидимой точке. Губы медленно расплылись в широкой улыбке. Вот же он, долгожданный ответ на терзающий её вопрос: она необходима своему городу! Она сможет всё исправить, сделать великое доброе дело. Пусть Бетти и не отделается от чувства вины до конца, но миссис Сазерленд уже доказала своим примером, что творить добро — единственный выход, особенно, когда это нелёгкое дело почти полностью зависит только от тебя.
— Миссис Сазерленд, большущее спасибо Вам за совет, я приступлю к исполнению прямо сейчас! Обнимаю!
Бетти нажала «отбой», не дождавшись ответа растерянной Эрики, и поспешила скорее в душ приводить себя в порядок. Сегодня во что бы то ни стало она найдёт хоть какую-то зацепку по делу Хирама Лоджа.
Джагхед уже третий день практически беспрерывно работал над книгой. Много раз переписывая одни и те же абзацы, тщательно подбирая наиболее благозвучные речевые обороты, он стал ощущать, что сюжет застопорился. Когда в его творчестве наступал подобный период, его одолевали вспышки гнева, которые не удавалось погасить без помощи виски или джина, в общем, чем крепче, тем лучше. Такая ерунда, как пиво или вино, были вместо чая и сока по утрам. Джессике стало совсем невмоготу сидеть целыми днями дома вместе со своим вечно злым и пьяным писателем, поэтому две недели назад Табита Тэйт с радостью приняла в своё кафе новую официантку. Джессика работала в разные смены, чаще ночью, но иногда выходила на работу днём. Ещё в ноябре они с Джагхедом сняли небольшую квартирку в Саутсайде, конечно, уютным гнёздышком её никак не назовёшь, но, по крайней мере, там имелись собственные ванная комната и кухня. Ремонт был очень старым, стены грязные, зато в квартире было очень сухо и тепло, что было немаловажно для вашингтонского климата.
