— Маршалл, вообще-то мы разговаривали, — умоляюще прошептала она.

— Да. Мы разговаривали, а я в это время вспоминал, какая на вкус у тебя кожа. –Обычное спокойствие изменило ему, он стал дышать глубже, глаза затуманились и руки шарили по её телу всё настойчивей.

— Давай избавим тебя от этого тряпья. Быть голой, тебе идёт больше, —сказал он с такой безобидной интонацией, словно они обсуждали погоду. Вообще, Дженнифер давно заметила, что он мастерски переключает свой голос. Это был ещё один из его приёмов, которые он использовал, чтобы обольстить и подчинить её себе. Тембр его голоса плавно переходил от тепла к холоду, от жестокости к доброте,от ласки к гневу, и обратно. Джен с удовольствием освободилась от одежды, потому что вся уже пылала. Ей показалось мало, остаться обнажённой, тело горело огнём, и хотелось снять с себя кожу, чтобы почувствовать облегчение. Утренняя нервная лихорадка быстро сменилась новой – любовной. Силы, которые казалось, покинули её несколько часов назад, внезапно вернулись в десятикратном объёме. В мозгу плыли волны, руки в бешеном исступлении, стягивали с Марса футболку, расстёгивали ремень его джинсов. Руки, как будто жили своей жизнью, и Джен могла только наблюдать со стороны. Вот она стаскивает с него одежду, теперь толкает на пол. Всё как во сне. Дженнифер, которую она видела, оседлала Марса, выпрямилась над ним на коленях, и немного подалась вперёд, чтобы опереться ладонью о диван над его головой. Другой рукой она стянула свои трусики сначала к коленям, потом поднимая сначала левую, а затем правую ноги, наконец, стряхнула их на пол. На секунду ей стало стыдно, за то, какими они были мокрыми. На неё накатило какое-то зверское желание…. Она даже не заметила, что не закрыла дверь!

В этот вечер и ночь, Маршалл не один раз доказывал Дженнифер, что не обманывает, а она, охрипшая, измождённая и счастливая, с радостью принимала эти доказательства!

***

В следующие несколько дней, всё было спокойно, но однажды Марс просто не пришёл. Потом не появился на второй день. И на третий. Дженнифер места себе не находила, и уже придумала целую гневную тираду, которая предназначалась ему. Всё было плохо. И даже более чем! Теперь, когда он вошёл в её жизнь, и прочно обосновался в сердце, она гораздо острее стала ощущать одиночество. Намного тяжелее, чем когда действительно была одна. Когда, ночью четвёртого дня, он появился на пороге, Дженнифер снова стала разрываться на части. Она чётко осознала за эти дни, что зависима от него, словно наркоманка. Ей бы накричать, высказать ему всё, ударить, в конце концов, а она вместо этого просто стоит и молчит.

— Как всё это понимать? — спросила она, больше испуганно, чем гневно.

— Что именно?

— ……

—Если ты про то, что я не приходил какое-то время, то … Джен, мы разве договаривались, что я буду отчитываться? По-моему нет.

— Да, но… — она не знала, что ответить на это, ведь отчасти он был прав. Между ними не существовало никаких договоров. Если уж на то пошло, то их отношения вряд ли можно было назвать классическими. — Маршалл,по-моему,это элементарно. Можно было бы и предупредить меня, о том, что собираешься исчезнуть! — глаза предательски защипало, и ей пришлось быстро-быстро заморгать.

— Я и не думал исчезать! Какого чёрта, я бы тогда стоял сейчас здесь? А?

Он уже хотел было задать ей настоящую трёпку, и поучить уму разуму, но увидев, что Джен сейчас расплачется, заставил себя смягчиться.

— Ладно, извини. Это было … неправильно. Признаю.

Она и не ожидала, что он так резко переменится, и поэтому, ляпнула не подумав:

— Хорошо. Всё нормально.

И запустила его в дом. Позже, она, конечно, жалела, об этих своих словах. Нужно было поставить его на место, показать, что она не половая тряпка, о которую можно вытирать ноги. Но… что сделано, как говорится, то сделано.

В эту ночь, вопреки всем её ожиданиям, Марс к ней не притронулся. Они просто легли спать, причём он уснул первым и мгновенно, лишив, тем самым, её возможности, задавать вопросы. Утром, он ушёл, пока Джен ещё не проснулась, и таким образом, им снова не удалось поговорить.

Он приходил теперь каждый день, они ужинали, болтали ни о чём, смотрели какие-то фильмы, и даже помылись один раз вместе, но ни разу за всё это время, он её не коснулся! Поначалу, Джен не придала этому огромного значения, она даже радовалась лёгкой передышке; ей было просто хорошо с ним рядом. Но, как-то вечером, сидя на диване, в его уютных объятиях, она потянулась губами к пульсирующей жилке на его шее. Она знала, что эта невинная ласка всегда приводила Марса в состояние полной готовности. Но…не в этот раз. Он резко встал, и, сделав вид, что хочет заварить кофе, вышел на кухню. Вернувшись, он всем своим видом дал знать, что секса сегодня не будет. Джен это обидело настолько, что она почувствовала резкий укол в висках. Ей вдруг стало очень жарко, она поняла, что стремительно краснеет. И чем больше старалась она успокоиться, тем больше захватывало дыхание. Когда Марс посмотрел на Дженнифер, то злоба, выразившаяся в её лице, удивила и насторожила его, но он сделал вид, что ничего не заметил.

Джен всё чаще, ловила себя на мысли, что живёт теперь лишь ожиданием его рук, губ, тела. Он дразнил её, но понять зачем, она не могла. Лишь потом до неё дошло, что так он хочет её проучить, и показать, насколько важен для неё. Дать понять, что она зависима от него. Для этого он и демонстрировал такой контраст поведения. Долго ли это будет продолжаться? Она не знала. Но про себя могла сказать одно: если он продолжить в том же духе, она его изнасилует! Стало просто невыносимо терпеть его близость, и не получать большего. Решив так, Джен даже слегка успокоилась. Если она и не добьётся от него ласки, то уж на откровенный разговор на эту тему, выведет. Ей просто осточертело молчать.

Утром, проводив Марса, и получив дежурный поцелуй в лоб, она засобиралась в колледж. Выходить на улицу, каждый раз, было страшно. Очень. Но необходимо. Ей казалось, что стоит оказаться в людном месте, как кто-то крикнет, указав пальцем: — Это она! Она была с тем парнем!!!» Хотя… не стоит зря себя накручивать, ведь если бы про неё узнали, то полицейские были бы тут как тут. Странно… получается Том, никому не сказал о встрече? На него не похоже…

Джен пошла в колледж с одним только желанием. Ей уже давно и очень сильно, хотелось поделиться с кем-то. Рассказать не столько конкретно о Марсе, сколько о совершенно новых для неё чувствах. И лучше всего, на роль благодарного слушателя, подходила Стефани. Её так и распирало изнутри, побыстрее её увидеть и выложить всё как есть. Однажды Марс спросил, говорила ли она кому-нибудь, про них. Она тогда ответила, что нет, и она не какая-нибудь сплетница. В общем, язык за зубами держать умеет. Но правда заключалась в том, что её так и подмывало сказать кому-нибудь.

Днём, она намекнула Стэф, что должна сказать ей что-то очень важное. Но позже, вечером. Та, просто съедаемая любопытством, зажала её в дальнем углу коридора почти сразу, и заставила выложить всё сейчас. Потому что до вечера она не выдержит. Потому что у Джен слишком уж довольный и хитрый вид. Потому что между подругами не может быть никаких секретов. Потому что, она прибьёт её, в конце концов, если та будет продолжать молчать! Аргументы были железными, и Дженнифер сдалась. Сначала, она не хотела, вдаваться в подробности, но как-то так само вышло, что огонёк в глазах Стэф, зажёг и её саму. Взахлёб, схватив подругу за запястья, она говорила обо всём, что скопилось у неё в душе. В конце концов, Стэф сказала:

— Ладно, подруга. Если не хочешь говорить кто он такой, то хотя бы опиши. Я же умираю от любопытства!!!

— Он… ох, Стэф, он как океан – прохладный и ласковый, совершенно непредсказуемый, а я захожу в него всё дальше, всё глубже, и …. Наверное, скоро сойду с ума, но это уже не важно.

Стефани стало совсем невтерпёж посмотреть на него, но Джен ответила, что это невозможно. Довольная тем, что всё-таки сумела отчасти сохранить тайну, вечером она щебетала с подругой по телефону, и всё же допустила ошибку. Когда Марс, приподняв её кофту, скользнул языком по рёбрам, она громко прошептала – «Не сейчас, Марс, отстань!». Так, Стефани узнала его имя.