— Да, не удивляйся, — усмехнулась она, — я тогда решила особо не фантазировать. Это с тобой вышел креатив, и знаешь, так даже лучше.

— Скажите… возможно его на время вывести из анабиоза?

— Да, но он будет сильно страдать, и не знаю, что может выкинуть.

— Попробуйте, пожалуйста. Мне нужно проверить…

— Как скажешь.

Очнувшись, человек сильно дёрнулся; его зрачки моментально задвигались, лицо нервно подрагивало. Прядь чёрных волос упала на лицо; он её прикусил.

Эйи сделал глубокий вдох. Затем подошёл так, чтобы человек его видел, и заглянул тому в глаза. Кроме пустоты и жажды в них ничего не было; в первую секунду зрачки Глена сузились, казалось, он сейчас кинется на Эйи, а точнее, попытается. Тот, однако, не позволил себе паниковать; он пытался установить контакт с сознанием человека, но, казалось, было не с чем. Задача была сложная; он задумался.

— Ого, — сказала она, — он до сих пор не попытался на тебя кинуться.

— А должен был?..

— Не смеши меня… Я ведь тебе объясняла.

— И какая на то может быть причина?

— Не знаю. Возможно, у него на тебя сходная реакция, что и на меня; а может он просто устал. Хотя в последнем сомневаюсь.

— Мне не удалось почувствовать его сознание…

— Нет у него никакого сознания. А если и есть, то где-то очень далеко.

После недолгого раздумья Эйи спросил:

— Вы говорили, ему музыка нравится?

Она приложила руку к лицу.

— И охота тебе с ним экспериментировать…

— А Вам охота? — парировал Эйи. — Я хотя бы помочь ему хочу. Мне нужно понять, есть ли у него шанс. Если есть, я уже примерно представляю, что можно сделать.

— И откуда же у тебя такие представления?

Эйи не ответил.

— Думаю, его можно пока вернуть в прежнее состояние. Он не сможет долго удерживать на мне концентрацию. А я пока подумаю, что могу ему сыграть; да я, к тому же, давно не практиковался, в связи с последними-то событиями… Нужно будет вспомнить.

— Очень надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

***

На следующий день, с утра, Эйи сел за пианино. Нужно было — он чувствовал — восстановить навык до состояния идеала: тот человек чрезвычайно восприимчив, любая заминка, любое отклонение могут прервать концентрацию, которую потом будет сложно восстановить. В том, что она будет достигнута, он, почему-то, практически не сомневался.

В комнате, помимо Эйи, находился Лоренс — ему было интересно послушать. Ветер слегка колыхал белые занавески; в целом помещение было очень светлое, хоть и небольшое; единственным чёрным предметом было пианино.

Эйи играл своё любимое — Лунную сонату; ветер задувал будто бы в такт музыке. Лоренс облокотился о стену, заслушавшись игрой; на некоторых моментах Эйи даже казалось, что можно закрыть глаза, однако он этого не делал — рановато.

Внезапно за дверью послышался какой-то шорох. Эйи не прекращал игру; Лоренс слегка насторожился. Затем дверь медленно приоткрылась и в помещение вошёл — точнее, вкрался — Глен. Его глаза были прикованы к играющему. При взгляде на Лоренса его внимание внезапно переключилось; зрачки снова сузились, в них стали отражаться диковатые отблески. Эйи среагировал мгновенно:

— Прячься за занавеску, быстро!

Вообще-то, Винтерхальтеру можно было и не давать указаний — он и сам не горел желанием ещё раз встретиться с этим существом. Он поспешно скрылся.

Глен кинулся было в его сторону; Эйи заиграл интенсивнее, попутно пытаясь подключиться к сознанию вошедшего. «М-да, придумал ты мне задачку…». Тот, казалось, успокоился и снова сосредоточился на музыке. Он сел на пол и оставался неподвижен; зрачки снова приняли нормальный размер, а потом даже стали расширяться. Было полное впечатление, что он находится под гипнозом.

Позже совместными усилиями с главой организации Эйи нашёл этому объяснение — сознание может голодать, даже если находится в практически мёртвом состоянии; то, что когда-то им обладало, не может полностью избавиться от соответствующих потребностей, как бы низко ни опустилось. К тому же, не может в животном, которое когда-то было человеком, не быть желания противостоять соответственному обращению с собой. Но сейчас Эйи только удивлялся, что смог поймать внимание Глена; играя, он попутно старался как можно яснее запечатлеть в сознании того, что не является для него угрозой и даже может представлять из себя надежду.

Они долго просидели таким образом. Эйи поразился такой способности концентрироваться (как выяснилось позже, это был духовный голод). Выбившись из сил, он убрал руки с клавиш, одновременно погружая Глена в сон. «Теперь осталось только придумать, как дотащить его обратно. Хотя, погодите… у меня же есть Ларри».

— Ты там не умер ещё? — спросил Эйи приглушённо.

— Вы очень красиво играете… Правда вот, у меня нога затекла…

— Ничего, сейчас разомнёшься, — он кивнул в сторону спящего. — Мне нужно как-то донести его обратно.

Лоренс сделал круглые (ещё более, чем обычно) глаза.

— Я не хочу до него дотрагиваться!!! А если он проснётся и снова кусаться начнёт…

— Не проснётся, не переживай.

Лицо Лоренса приобрело страдальческое выражение.

— Ну неужели во всей организации нет более низких чинов, чтобы этим заниматься…

— Здесь, в этой комнате, у тебя наиболее низкий ранг. Он не в счёт, — прибавил Эйи, поймав изумленный взгляд. — Поэтому не выпендривайся и вперёд. Да не бойся ты так. Просто перекинь его через плечо. Ну ладно, допустим…

***

Несколько вечеров подряд Эйи играл для Глена. Как выяснилось, тот разделяет интерес к Лунной сонате.

А в один вечер он внезапно заплакал. Где-то на середине прослушивания; обычно Глен сидел у стены, опустив руки вниз; тут он обхватил ими ноги, и по его лицу стали скатываться слёзы. Он остался неподвижен — даже не пытался их убрать.

«Интересно, о чём он сейчас думает… Если вообще думает. Полагаю, это продвижение вперёд».

Тем временем тот продолжал плакать. Его большие голубые глаза распахнулись широко, зрачки сузились, рот чуть-чуть приоткрылся.

«Кажется, будто он вот-вот что-то скажет». Эйи решился на отчаянный шаг.

— Ты хочешь что-то сказать?

Глен посмотрел на него, в глазах появилось вполне человеческое отчаяние.

— Нет… — произнес он.

Эйи был, мягко говоря, удивлён, но виду не подал.

— Что «нет»? Тебе нечего сказать или ты задал себе какой-то вопрос и теперь на него отвечаешь?

— Нет… Этого не могло… Произойти…

После этих слов он внезапно обхватил себя руками, сильно сжав зубы.

«Ну нет, отдохни пока». Глен провалился в сон.

***

Эйи был поражен прогрессом, как и глава организации; он впервые видел её настолько искренне удивлённой. Он поделился с ней своими дальнейшими планами.

— Я думаю произвести с ним что-то вроде мгновенной встряски посредством помещения в непривычные условия. Иными словами, я хочу вывезти его за город — где людей поменьше, а лучше, чтоб вообще не было — а там уже продолжить. Я долго думал, как отвлечь его от мыслей об убийстве. Сначала наиболее простым выходом мне казалось просто дать ему свободу в этом, но потом я понял, что это исключительно вернёт его в прежнее состояние. Поэтому на данный момент я считаю, что ему просто нужно по возможности не давать видеть живых существ; это не будет отвлекать его.

— Но какие методы ты планируешь использовать?

— Разные, — Эйи посмотрел в сторону. — Я пытался поставить себя на его место, и подумал, что для меня наилучшим выходом из ситуации было бы просто забыться. Музыка вводит его в состояние транса; могу предположить, что и другие виды искусства могут оказывать подобное влияние. Сложность состоит в том, чтобы при этом сделать его ещё и участником действия — опять же, удержать внимание. Это хорошая тренировка сознания. А где сила воли, там и разумное существо.

Всё это время она смотрела на Эйи с уважением. Она никак не ожидала, что это безынициативное обычно создание способно проявить такую инициативу, да ещё и с его стремлением из всего извлечь практическую для себя пользу… Видимо, он видит Глена как своего брата. Впрочем, можно сказать, так оно и есть…