– О, прошу вас, не кладите трубку. Я не репортер, я художник. Меня зовут Хью Барбер.

– Я не желаю никаких портретов, не нуждаюсь в них! – запротестовала женщина, но трубку не повесила.

– Нет, я не собираюсь навязывать вам свои услуги, я хочу поговорить о картине, обладателем которой был ваш покойный дядя.

– Она стоит приличных денег? – заинтересованно спросила женщина.

– Я бы все рассказал вам при встрече.

– Хорошо, – помолчала дамочка на той стороне телефонного провода. —приезжайте.

– О, я из Мюнхена, – соврал Барбер, —быстро не приеду, но если вы мне назначите дату встречи, поверьте, я вас не разочарую.

– Вы точно знаете, что картина стоит приличных денег? У дяди только одна осталось в квартире.

– Да, совершенно точно.

– Мне просто предлагали уже деньги за картину «Зимние узоры», но только я не нашла ее среди вещей дяди, – разочарованно протянула дамочка.

– Я уверен, что у вашего дяди Анри был превосходный вкус, и у него есть такие предметы искусства, которые могли бы вам принести доход.

– По крайней мере, покрыть расходы на похороны и все мои издержки, – всхлипнула дамочка и назвала дату встречи и адрес.

Хью был доволен разговором, но для начала он решил полететь в Рамзау и тут же забронировал себе билет по телефону.

Осень в Рамзау еще не привлекла толпы туристов, лыжников и завсегдатаев высокогорных трасс. Сентябрь только начинался, округа была пуста, если не считать нескольких групп пожилых туристов, которые просто осматривали красоты и катались на фуникулерах.

Рамзау вызывал у Хью самые противоречивые чувства. В в этом милом курортном местечке закончилась самая странная история в его карьере детектива, там родились и его надежды построить жизнь с Юю. Там была нора Юю и Бориса Казарина, в которой они много лет проводили свободное время, и в которую не вернулись ни разу после неудачного покушения на Юю. Хью хранил ключ от усадьбы, и потому он мог попасть в нее без труда, но там и без этого Барбера всегда ждали. Домик Бориса содержался в чистоте, там круглый год жила Галина Белякова, которая была и прислугой, и кухаркой для гостей. Это раньше Рамзау встречал всех русских эмигрантов, и дом был полной чашей. Теперь же, после того, как Борис пересел из автомобиля в инвалидную коляску, желающих приехать к нему в гости практически не осталось. Изредка – набеги Шиловых или случайных знакомых.

Галина радушно встретила Хью. Она была очень спокойной и уравновешенной седой дамой. Своей короткой стрижкой и плотно сжатыми морщинистыми губами она больше напоминала седого старика из бородатого анекдота о старике и старухе. Не признавая моды и стиля, Галина круглый год носила меховую жилетку, называя смешным русским словом «кацавейка». Вот и теперь в этой потертой кацавейке Галина стояла на пороге и, прищурив дальнозоркие глаза, встречала детектива.

–Изменился, – вместо приветствия сказала ему Галина и пригласила в дом.

–А ты нет, – улыбнулся Хью, и, предваряя вопрос Галины, ответил на него, – один приехал и ненадолго. По работе.

–Есть суп с клёцками и пряники домашние.

–Сгодится, Галина, – Хью помыл руки и уселся за стол.

–Рассказывай новости, –потребовала Галина, присев на краешек стула. Хью стал смачно хлебать наваристый суп.

–Нету новостей. Борис и Юю в «Синем вереске», я их вчера видел.

–Живы–здоровы, – утвердительно кивнула Галина.

–Да. У них все неплохо. А у меня новое расследование. По поводу Анри Лаубе.

Галина подняла брови. Она явно не слышала этого имени.

–Это его тело нашли в начале месяца, вернее его останки. Ну… в газетах везде писали, разве не слышала? Это старое дело.

Галина покачала головой.

– В Рамзау нечасто бывали несчастные случаи, тихое место, – задумчиво сказала старуха.

–Тогда тем более должна была слышать, – упорствовал Барбер, уминая за обе щеки обед.

–Лет пятнадцать назад девочка пропала одна, искали ее три дня, нашли истерзанное тело в горах. Вот этот случай я помню. Был сход лавины, ее тело сильно камнями и льдом было изуродовано. Вот было шуму! А про этого Лаубе я не слышала.

Хью отставил пустую тарелку и стал рассказывать то, что ему известно стало от Кристин Белли.

– Получается, примерно тогда же и этот Лаубе пропал? – удивилась Галина.

– Да при чем тут Лаубе и девочка! – неожиданно вспылил Хью. – совсем разные случаи!

Галина пожала плечами и достала варенье к чаю из буфета.

– Ты газет что ли вообще не читаешь? – спросил Хью.

– Что я там вычитаю? Что Брежнева кондрашка хватила? – с насмешкой спросила Галина, – или что нашли череп мамонта в Третьяковской галерее под лавочкой у билетной кассы? Я тихо живу, мое дело маленькое. Печь топить да гостей ждать.

Хью не стал больше мучить Галину расспросами, поблагодарил за обед, чмокнул ее в плечо и побежал в отдел полиции, так как ему не терпелось повидать Ясмину Ленц.

Невысокая, мускулистая, с задорной мальчишеской стрижкой Ясмина корпела над бумагами. В ее маленьком кабинете было тихо, потрескивали механические часы. Именно не тикали, а потрескивали, словно отклеивался линкруст. Ясмина не сразу узнала Хью. Прищурилась недоверчиво, а потом заулыбалась и пригласила присесть.

Хью плюхнулся в разбитое кресло напротив и посмотрел в окно. Разве можно работать над каким-нибудь расследованием, если ты только что плотно пообедал, а из окна открывается такой чудный вид! Высокие горы под шапками снега, остроконечные пики древних елей и желто–золотые мачты сосен. Смотрел бы и смотрел… Да и Ясмина сидела к окну спиной, не зря же!

– Чует мой нос, что ты приехал по делу, – сказала она.

– О, да. И дело у меня непростое. Мне нужна любая информация об Анри Лаубе.

– Я удивлена, – сказала Ясмина. – Я была уверена, что его племянница не желает ничего ворошить и расследовать. Была страшна рада, что мы без лишних проволочек отдали тело ее дяди.

– Нет, дело не в племяннице. И вообще меня не интересует смерть этого Анри, там вроде бы все понятно – гибель в горах туриста.

Ясмина, не мигая и не кивая, смотрела на Хью.

– А что? Нет? –удивленно спросил детектив.

– Продолжай, – кивнула Ясмина без улыбки.

– Меня интересует одна принадлежавшая Анри Лаубе вещь. И я ее ищу.

– О–о–о–о! – протянула Ясмина, – в этом вряд ли я могу тебе помочь. Лаубе тут не жил, собственности у него в Рамзау или окрестностях не было, недвижимости не снимал. Мы это проверяли.

– Однако, след этой вещи я мог бы найти в деле Лаубе.

– Хочешь понюхать дело Лаубе? – хищно спросила Ясмина.

– Прямо всем носом туда залезть.

– Не вопрос, – засмеялась Ясмина. – может, и ты мне на что-то сгодишься. Одна голова – хорошо, а две – лучше.

– А ты что хочешь раскопать в деле Лаубе? – спросил Хью.

– Я бы хотела знать, кто и почему его убил, – сказала Ясмина, загадочно улыбнувшись.

Вооружившись толстой архивной папкой с пометками «Возобновлено 04.03.1987 г.» и «Закрыто 10.04.1987 г.» Хью Барбер и Ясмина сидели в ее кабинете уже больше двух часов.

– Лично я тут ничего не вижу. Ничего, что наводило бы на криминальный след, – сказал Барбер, почесав переносицу.

– Я дала тебе час времени посмотреть дело, а ты там так ничего и не увидел? – с негодованием спросила Ясмина?

– Ну, видимо, не только я, но и твой шеф, – Барбер выразительно похлопал по корочке ладонью.

– Не стоило бы говорить, но он просто олух царя небесного! – фыркнула девушка.

– Так-так, – засмеялся Барбер, – чем же тебе шеф не угодил?

Ясмина рассказала, что когда приехала племянница Лаубе с кучей журналистов, комиссар полиции Тобиас Миндж из кожи вон лез, чтобы покрасоваться в телекамере, но не сказать лишнего. Удивительное искусство – болтать полчаса и не сказать ничего. Никакого явного криминального следа – это раз, счастливая родственница, которая не настаивает на расследовании – это два, завершение архивного дела, которое ошибочно было списано как нераскрытое – три.