– Его только и волновало, что Лаубе не был найден, а дело было списано в архив! – с презрением фыркнула Ясмина.

– А ты почему не проявила инициативу? – спросил ее ехидно Барбер.

– Когда этот Лаубе пропал, я еще под стол пешком ходила. Думаешь, я пришла на работу в отдел полиции и стала архив копать, чтобы нам найти кучку дел, которые не были своевременно раскрыты?– с нажимом в голосе спросила Ясмина.

– Ладно, миру-мир! – примирительно поднял ладони вверх Барбер. – но что же тебя насторожило? Дай-ка угадаю!

– Попробуй, – усмехнулась Ясмина и села на крышку письменного стола рядом с Барбером.

– На поисках Лаубе никто из родственников не настаивал, – начал угадывать Хью.

– Мимо, – помотала головой Ясмина. – у него не было прямых родственников, а с братом и его семьей он почти не общался.

– У Лаубе были прижизненные телесные повреждения, – предположил Хью.

– Уже не установишь, какие повреждения привели к его смерти. Тело сильно повреждено, потому что после таяния снега его нашли собаки.

Барбер полистал снова протокол осмотра трупа.

– На нем не было одежды, – сказал Хью.

– Нет, это фигня совсем! Многих погибших находят без одежды, лавина все сносит, бывает, что вещи обнаруживают за несколько километров от тел.

–Сдаюсь, – сказал Барбер.

– Подскажу, – Ясмина явно радовалась своему превосходству над Хью. – Это показания фрау Мозер. В них-то все и кроется.

Хью полистал дело и, найдя пожелтевший листок протокола допроса фрау Мозер, углубился в чтение.

«Херр Лаубе приезжал в Рамзау три сезона подряд и всегда он останавливался в моем пансионе. Он отрекомендовался музейным сотрудником. Конечно, меня вполне устраивал такой респектабельный постоялец. Он исправно платил, оставлял щедрые чаевые. Чаще всего в моем пансионе останавливаются молодежь, группы туристов. Но Лаубе путешествовал один, остановившись неделю назад, он даже доверительно сообщил о том, что ждет спутника. Но его спутник так и не приехал. Ни при жизни Лаубе, ни после его пропажи. Вещи Лаубе было даже некому забрать, и я около года хранила их в чулане. Могу охарактеризовать Лаубе как спокойного, даже немного флегматичного мужчину. Он часами мог сидеть в столовой или у окна. На лыжах он не катался, у него даже при себе снаряжения не было, и, как мне кажется, даже ни разу не поднимался в горы на фуникулере. Меня удивило то, что он перед метелью пошел на «черную трассу». Эта самонадеянность его и сгубила».

– Ну, что ты хочешь этим сказать? – поинтересовался Барбер.

– Я хочу сказать, что его все искали как пропавшего лыжника. Но он на лыжах даже не умел кататься, и вообще не имел отношения к лыжному спорту. Однако же, он зачем-то пошел в горы, да еще на трассу высокой степени сложности. У нас их маркируют черным цветом.

– Это странно, но и не более того. Он мог просто пойти, не зная о сложности трассы.

– Ну да… Эдакий дурак. Три года ездил на курорт и ничего о нем не узнал! – Ясмина даже фыркнула от нетерпения. – тут явно что-то не так.

– Но вовсе не доказывает того, что Лаубе был убит.

– Нет, но это дает мне основания сомневаться в естественной причине его гибели.

– Хорошо, а зачем тебе копаться в этих причинах гибели Лаубе? – спросил Барбер. – тебе за это денег не заплатят. И твоей работой это не является.

– Да, всё так… – протянула Ясмина, – но я уж так устроена: спать спокойно не буду, пока не докопаюсь до сути.

Хью посмотрел в окно. Пока они болтали, стало смеркаться. На улице уже зажглись фонари, улыбались безмятежно прогуливающиеся жители. Было видно, что смерть Лаубе совершенно никого в этом мире, кроме них двоих не беспокоит.

Барбер взял архивное дело, чтобы полистать дома, и откланялся, пообещав прийти наутро со свежими идеями. Ясмина проводила его до двери. Вечер сгущал краски, и Хью почувствовал, как ему не хватает Юю. Не хватает ее самой и ее метких акварельных штрихов, которыми она могла запечатлеть любое прекрасное или печальное мгновение. Она много дарила этюдов и рисунков Хью. И все он бережно хранил. Рамзау был очень красив в свете вечерних фонарей, с его желтыми листьями лип и тополей, с его красными крышами небольших отелей, белыми стенами придорожных кафе. Но Юю была далеко, словно на другой планете. И написать этюд об этом вечере было некому.

Сидя дома за ужином, который Галина приготовила с великой радостью, потому что у нее появился благодарный ценитель ее кулинарного искусства, Хью думал о следователе Ленц. Его она очень занимала. Неутомимая, шустрая, самостоятельная в суждениях, ловкая и при этом скрупулёзная в деталях. У нее было чему поучиться, хотя Ясмина была почти одного с Хью возраста. Просто она не дурака валяла в полицейской академии или где там она могла учиться, а зубрила криминалистику и судебную психологию. В отличие от Хью, который в профессию попал совершенно случайно и пока многого в своей детективной карьере не достиг. Конечно, следователь небольшого отдела полиции– не бог весть какое достижение, но Хью чувствовал, что такая девчонка надолго в провинции не задержится. В отличие от него. Хью считал, что он вечно будет ловить за рукав неверных жен и искать пропавшие вещи. Прогнав после ужина печальные мысли, молодой детектив уселся у камина с делом погибшего лыжника.

«Итак, Лаубе. – сказал сам себе Барбер. Что стало о нем известно?»

Немолодой ценитель искусства, собиравший картины, любил приезжать в Рамзау. Три года подряд он жил в одном и том же пансионе. Он был одинок, имел явную нетрадиционную сексуальную ориентацию, о чем намекнул хозяйке пансиона. В один прекрасный день он, невзирая на прогнозы о надвигающейся метели, уходит в горы и гибнет там. Формальные поиски не приводят к результату. Родственники не проявляют интереса к бедному Анри, и тело Лаубе находят только спустя четырнадцать лет, случайным образом. Замечательно систематизированная информация. Но как она приближает Хью к поиску картины «Зимние узоры»? Пока никак.

Хью полистал архивное дело. Там было несколько листков из тонкого блокнота. Как следовало из протокола осмотра номера Лаубе в отеле «Хильда», эти листки из блокнота были найдены там. На листках были номера телефонов, которые, как оказалось, были номерами телефонов отеля. И странная надпись «Ангелы на роликах». Хью отложил листки блокнота и задумался о подозрениях Ясмины. Юному следователю, конечно, помочь надо, учитывая тот факт, что сам Хью Барбер был у нее в неоплатном долгу, так как именно благодаря ей Юю осталась жива, но… Не надо забывать о задании Кристин Белли. А, следовательно, надо поговорить со всеми, чьи пути могли пересекаться с дорожками Лаубе. Хью стал заполнять свой блокнот, выписывать имена и адреса допрошенных свидетелей из материалов дела, отдельно в таблице фиксируя, кто и о чем был допрошен по делу. Таких свидетелей оказалось немного – всего шесть человек. Двое из них жили в Рамзау, а остальные – в Вене. Но это на момент пропажи Анри Лаубе. Где эти люди жили теперь? Это предстояло выяснить.

Наутро Хью узнал от Галины, что она знакома и с фрау Хильдой Мозер и ее сыном херром Якобом Мозером. Она даже согласилась нанести им визит вместе с Хью. Удивительно, но по прошествии стольких лет, оба свидетеля жили в Рамзау.

Уютный отель «Хильда» располагался на окраине городка, окруженный соснами и клумбами петуний. Хильда и Якоб жили в отеле, как и их постояльцы. Галина рассказала, что Хильда давно овдовела, Якоб с детства жил с ней, да так и не женился. Он страдал эпилепсией, поэтому чрезмерно заботился о своем здоровье, не подвергая себя никаким волнениям и напряжению. Хильда и Якоб встретили гостей приветливо. Но как только узнали причину их прихода, нахмурились. Они уже пережили нашествие репортеров, и вспоминать снова и снова события минувших дней, приведших к большим убыткам в бизнесе, видимо, настроены не были. Однако, Хью не собирался отступать. Он сел рядом с Хильдой и стал вкрадчиво опрашивать ее.

– Уважаемая фрау Хильда. Я не веду расследование обстоятельств гибели Анри Лаубе. Меня волнует одна вещь, которая ему принадлежала, я ее именно и ищу.