Андрей подбадривающе улыбнулся, после чего подробно объяснил и показал на карте место, где все мы должны будем встретиться. Не найдя лучшего выхода из ситуации, я утвердительно кивнула в ответ. Ли тотчас запротестовала против идеи отпускать меня одну, однако я взяла на руки Финника и тотчас заявила, что буду совсем не одна. Недолго думая, я в очередной раз закрыла его в рюкзаке, забросила тот на спину, и активировав умение, получила от подруги подтверждение о том, что малыша сейчас также не видно. Однако, что интересно… Когда я попробовала применить умение, усевшись верхом на Финника-оками, она охватило только меня, но никак не фамильяра. То же самое было и когда малыш сидел у меня на плече — я стала невидимой, а он нет. Сейчас же, похоже, всё сработало лишь за счёт того, что самого Финника из рюкзака было не видно — возможно, система причислила его к инвентарю или что-то вроде. В любом случае, не было времени разбираться: нам всем было пора уходить.

Обнявшись напоследок с Ли и попросив Синара за всеми приглядывать, я под активной невидимостью поспешила к выходу из здания. Андрей к этому времени уже ушёл, так как ему предстояло ещё пробиться к реке сквозь вражеские войска. Я думала, что придётся ждать внутри момента, когда враги всё-таки пробьют себе ход (понимала, что этого не избежать), однако ничего подобного не понадобилось: стоило лишь спуститься на первый этаж, и я тотчас увидела, как главный вход в здание вначале замерз, а затем и вовсе рассыпался мелкими осколками. Враги ворвались внутрь.

Я знала, что нужно выбираться, знала, что нельзя тут задерживаться, но всё равно: в тот момент мои ноги как будто прилипли к полу. Я могла лишь наблюдать за тем, как орки и оборотни буквально вырезали последних защитников Адена. Перед моими глазами всё в миг помутнело, взор застелил кроваво-красный туман… Лишь буйство Финника у меня в рюкзаке помогло окончательно сконцентрироваться и продолжить путь. Только благодаря этому я и сдержалась: не закричала в ужасе, когда буквально в паре метров от меня светлый эльф обезглавил Бове одним точным ударом.

Когда же я выбралась на улицу — мне стало только хуже. На секунду показалось, что мир вокруг сошёл с ума. Либо я, либо он… Вокруг как будто разверзся настоящий ад. Враги не просто праздновали победу: они получали удовольствие, издеваясь над теми, кто уже проиграл битву! Несколько раз мне хотелось вмешаться, и рука уже тянулась за стрелой и луком, но… в последний момент я останавливалась. Потому что знала, что это ничего не изменит. Подпишет мне смертный приговор — и только. Эту боль невозможно передать словами: когда хочешь что-то сделать, но просто нельзя. Всё, на что я тогда была способна — это медленно и осторожно пробираться из города улицами, засыпанными трупами.

Женский крик. Девушка в отчаянии, кажется, её насиловали… Теперь мужской. Этот просил его убить. Один ублюдок из гномов продолжал истязать бедного мага, пока вампир рядом с ним кидал на жертву исцеление. И так раз за разом… Опять женский. В этот раз девушка, наоборот, просила не убивать её. Говорила, что сделает всё что угодно. Однако, кажется, эльфу не было дела до её второго размера: ещё один визг затих…

Столько криков боли и просьб о помощи мне ещё никогда не приходилось слышать. Я пыталась закрыть уши, однако это ни капли не помогало. Да и в любом случае, глаза нельзя закрывать: всегда есть опасность напороться на какого-нибудь орка — одного из тех, что сейчас бегали от трупа к трупу и зачем-то отрезали у тех большие пальцы. Может поспорили, кто больше насобирает? Не знаю. Однако когда я увидела у одного орка целый мешочек «трофеев», была вынуждена прикусить себе язык. Нужна была боль, чтобы прийти в норму, а иначе я никогда не дошла бы до главных ворот.

Когда же это произошло, не видя перед собой почти ничего, я всё-таки преодолела практически пустой вражеский лагерь. Кажется, тогда я шла вперёд, абсолютно не замечая дороги. Перед глазами стояли горы трупов, пока в ушах звенели пронзительные женские крики. В какой-то момент мне стало казаться, что тропа впереди усыпана отдельными частями человеческих тел: руками, ногами, пальцами, головами. Похоже, в моей голове грань между реальностью и вымыслом окончательно стёрлась. Подобная мысль у меня проскочила, когда я увидела впереди труп Бове с прижатым к груди маленьким ребёнком. Конечно, его здесь не могло быть. Однако умная мысль о том, что это всё нереально, довольно быстро потерялась среди других.

В какой-то момент своего бесцельного брожения я вышла к реке. И тут-то наконец пелена с моих глаз окончательно спала: по реке вниз плыли трупы. Десятки трупов! Один за другим… Мужчин и женщин… Изувеченные и с открытыми глазами, смотрящими в пустоту… А ведь кого-то из них я могла спасти, если бы не побоялась раскрыть себя. Хотя о чём это я? В таком случае моё бездыханное тело плыло бы по реке точно так же… Мы ведь ничего не сделали — так почему?! Почему мы должны расплачиваться за то, что натворил кто-то там в прошлом?! Это несправедливо. Слишком жестоко…

Окончательно позабыв о скрытности, я упала на колени и забилась в истерике. Давно уже меня не била такая дрожь. Повезло ещё, что плащ скрывал от других не только меня, но и звуки — в тот момент я рисковала привлечь к себе излишнее внимание. Хотя на самом деле, о собственной безопасности я тогда совершенно не думала. Хотелось развидеть — раз и навсегда развидеть ту бойню, свидетелем которой я стала сегодня. Но это было уже невозможно… Я знала, что эти пустые глаза, смотрящие в никуда, мне не удастся забыть уже никогда. Слёзы лились, а трупы по реке всё продолжали плыть себе дальше. Ровно через двадцать четыре часа все они исчезнут из этого мира. Так, как будто их никогда в нём и не было. Ну а я… Уже тогда я знала, что пережитый сегодня ужас ещё не раз заставит меня проснуться ночью в холодном поту.

Андрей

Умная мысля приходит опосля. Великая фраза, отражающая саму суть человеческой глупости. Только когда я прорвался через единичные заслоны врага к реке, я осознал, насколько глобальную ошибку допустил. Отправить Вету одну через весь город под маскировкой было очень плохой идеей. Да. Вету невозможно заметить, но проблема заключалось в другом. В ее характере. Сможет ли она сдержаться от того, чтобы не помочь кому-нибудь? Сможет ли остаться прежней после того, что увидит в городе? Если даже я с огромным трудом смог удержаться на выбранном курсе и максимальной скорости, то что говорить о Вете?

Суть проблемы заключалась в самих захватчиках и единицах пока еще живых игроков. Из-за своей прокачанной наблюдательности я даже на той сумасшедшей скорости, с которой передвигался к реке, успевал различить очень многое. Слишком многое. Особенно сильно меня поразили страдания насилуемых женщин, которые таким образом пытались сохранить себе жизнь, ведь по сути, игрок мог в любой момент покончить с жизнью самостоятельно или же напасть на врага и погибнуть в бою, но были те, кто решил сдаться на милость победителям, лишь бы выжить. Если мужчин либо убивали на месте, либо зачем-то брали в плен, заковывая как скот в цепи, то с женщинами история была куда серьёзнее. Кажется, именно на них местные расы собрались сорвать всю ту злость, что накопилась у них за время осады.

Удержаться от того, чтобы не свернуть в сторону и не уничтожить очередную группку насильников, было очень сложно. Ведь эти твари переходили все границы, фактически специально издеваясь над своими жертвами. Почему некоторые девушки терпели подобное издевательство, мне было непонятно. Неужели жизнь для них настолько ценна, что они готовы пойти на все что угодно? Не понимаю. Да. Я и сам старался бы сохранить свою жизнь любым доступным мне способом, но терпеть садизм? Увольте. Лучше умереть, чем стать половой тряпкой.

С другой стороны, подобные зрелища натолкнули меня на еще одну очень неприятную мысль. Что, если кто-то из местных додумается использовать сломленных игроков для своих целей? Создать из них небольшой отряд, а после запустить в еще не захваченный город. Кроме того, что эти игроки станут ценными шпионами, так они еще и смогут в нужный момент помочь во время штурма. Если в прошлой жизни хватало предателей в любой из войн, то что изменилось здесь? Да, по сути, ничего. Люди-то остались такими же. Кто был слабым духом там, здесь таким же останется. Не исключал я и того, что вполне возможно и в этом захваченном городе тоже были шпионы врага в лице предателей-игроков. Иногда те, кто слишком сильно цеплялся за свою жизнь, могли пойти на немыслимые поступки в отношении своих товарищей или родных.