– Мне глубоко плевать на твои слова, мама, – нарочито громко, выделив последнее слово сказала я.
И тут произошло то, чего я совершенно не ожидала. Всё было как в замедленной съемке. Я почувствовала себя героиней какого-то дешевого драматичного фильма. Женщина замахнулась и ударила меня. Просто дала пощёчину. Сука. Разве так поступает любящая мать? Я даже не заметила, как слёзы потекли по щекам.
– Я хочу жить с тобой, папа. Я не останусь с ней. Я её ненавижу!
– Хорошо, Лекси в таком случае завтра мы уезжаем, – тихо и подавленно произнёс Артур, осудительно глядя на пока ещё жену.
Больше я никогда не назову Джоан – матерью. Как мать она для меня умерла.
Через несколько дней мы с отцом переехали в Сиэтл, тот, что в штате Вашингтон. Мне было грустно оттого, что придётся оставить школу, друзей, дом в котором я выросла, но представляя себя в тысячах километров от Артура, моё сердце разрывалось. Мы с отцом всегда понимали друг друга, я могла рассказать ему абсолютно всё. Ну, почти всё. Единственной запретной темой, были парни. Нет, не подумайте, в свои восемнадцать лет, я ещё девственница, как не странно. Но поцелуи на вечеринках никто не отменял, а отцу об этом не стоило знать. Артур Рид – человек бизнеса, владелец сети отелей, твёрдый как кремень, коим и подобает быть в подобной среде. Он всегда гордился, тем, что оставался невозмутимым не только в светском обществе, но и в личных отношениях. Никогда не позволял лезть себе в душу. Был равнодушным, хладнокровным, непреклонным и немного жестоким человеком, когда того требовали обстоятельства. Но только не со мной. Со своей дочерью Артур всегда был, таким, каким и должен быть настоящий папа. Добрым, заботливым, проницательным родителем. Готовым всегда прийти на помощь, выслушать и дать совет.
Сиэтл мне нравился: большой, красивый мегаполис. У него была своя, особая энергия. Я часто любила забираться на подоконник и наблюдать за шумной улицей, попивая какао. Город был оживлённым и днём, и ночью. С раннего утра все куда-то спешили, не обращая внимания на окружающий мир. Мне было жаль этих людей, ведь казалось, что их жизнь была расписана по часам: дом, работа в офисе, дом. Совершенно никакого разнообразия. Зато ночью город приобретал совершенно другие краски. Светился и пульсировал, отовсюду доносились весёлые голоса прохожих, спешащих кто куда, и приглушённая музыка из многочисленных баров и пабов. Выйдя на вечерние улицы, можно было встретить абсолютно разных людей, которые повседневно умудрялись сосуществовать в этом красивом городе: от бомжей, распивающих водку в подворотнях и распутных дамочек, до шикарных лимузинов в которых веселилась самая привилегированная молодежь Сиэтла перед очередным походом в ночной клуб. Подобных развлечений в Миссуле почти не было, но иногда я скучала по её обыденности и спокойствию.
Друзей в новом городе я тоже не заводила, пару школьных знакомых, ради походов на вечеринки, но не более. У меня была Тесса, большего и не нужно. Я бесстыдно боялась, что мы перестанем общаться, поскольку поклялась себе, что ни при каких обстоятельствах не стану навещать Джоан. И правда была в том, что я скучала. Скучала по своей лучшей подруге, девушке, которая ни разу не предавала, знала меня так же хорошо, как и саму себя, а быть может даже и лучше. За столько лет мы успели изучить друг друга настолько тщательно и досконально, что я знала о ней столько же, сколько и она обо мне. Иногда, казалось, что во всём мире для нет человека ближе. Но подруга, несмотря на разделяющие нас четыреста семьдесят пять миль,3 прилетала во время зимних каникул, изредка на праздники, а летом и вовсе на три месяца. Пару раз её даже сопровождал старший брат, с которым мы дружили с детства. Вся моя жизнь в крупном мегаполисе с отцом была весёлой и совершенно беззаботной: я ходила в школу, а иногда пропускала занятия намеренно притворяясь больной. Посещала домашние вечеринки одноклассников, реже ночные клубы. Однажды даже отправилась с Абрамсон в международный волонтёрский летний лагерь, но отцу пришлось через неделю забрать меня вследствие того, что я сломала одному мальчишке нос. Нет, а что мне ещё оставалось делать? Безмозглый полудурок напился и вышел за рамки дозволенного. Пришлось «объяснить» ему, что с Лекси Рид шутки плохи. В тот день я чертовски боялась гнева отца и последующего наказания, но Артур лишь раскатисто рассмеялся, рассудив, что я поступила резонно.
Он гордился мной. Гордился тем, что дочь так похожа на него.
В свободное от учёбы, внеклассных занятий и гулянок время, мой крёстный Билл Гибсон, по совместительству деловой партнёр и лучший друг детства отца, учил меня боевым искусствам. Мне нравилась возможность выброса накопившихся эмоций подобным способом, и прельщало умение постоять за себя в любой ситуации. Я не раз благодарила друга семьи за уроки, очень полезно знаете ли, учитывая мою взбалмошную натуру. Постоянного парня в Сиэтле, у меня также не было, да я и не искала серьёзных отношений. Конечно, не буду отрицать, что поклонников у меня было предостаточно, всё-таки выглядела я достаточно неплохо: небольшой рост мне достался от матери – пять футов сорок два дюйма,4 оливковая кожа, большие карие глаза и пухлые губы – от отца. Но больше всего в себе я любила свои кудрявые волосы. Тёмно-шоколадные, почти чёрные, они доходили мне до талии. Парни частенько засматривались на меня, но я была убеждена, что все их мысли занимает только то, как затащить меня в постель, а потом хвастаться всей школе, о том, как сдалась «крепость» Рид. В подростковом возрасте играют гормоны, но это не отменяет того факта, что в мыслях большинства ребят сплошной секс, да и только. Хотя признаться честно, я банально не встречала ещё того, кто смог бы действительно впечатлить меня и разбудить хоть какое-то чувство сильнее обыкновенной симпатии. Того, на кого я смогла положиться и того, кому могла довериться. Того, кто смог бы взбудоражить разум и перевернуть весь мир, заставляя сердце учащать ритм. У Тессы, в отличие от меня был постоянный парень Чарльз Ричмонд. Та ещё посредственность, скажу я вам. Их отношения настолько приторно–сладкие, впрочем, как и сам Чарльз, что, когда подруга рассказывает об очередном тошнотворно–романтичном поступке своего бойфренда мне хочется попросить тазик. Но всё же, я стараюсь уважать выбор подруги, хоть и не испытываю к её возлюбленному ни капли доверия. В Ричмонде совершенно отсутствует искренность, душевность, честность, вот только сама Абрамсон не замечает сего. Уезжая из Миссулы, я сказала бывшему однокласснику, что, если он обидит Тессу, я убью его, а перед этим буду долго и мучительно пытать. И хоть парень наверняка понимал, что я шучу, он так же знал, что я не позволю причинить боль моей подруге, и явно не оставлю его в покое, если Чарльз посмеет обидеть её. Всё-таки я никогда не была хорошей пай-девочкой. Наши с ним отношения всегда были натянуты, ведь Ричмонд считал, что Тессе не стоит общаться со мной, будто я обязательно втяну его девушку в неприятности, а то и вовсе испорчу. Её полёты ко мне на каникулы явно крайне раздражали моего бывшего одноклассника, о чём он не грешил упоминать при каждом удобном случае. И всё же перечить любимой он не мог.
Вот и в ту трагическую, жаркую и очень душную августовскую ночь, совершенно ничего не предвещало беды, и мы с Тессой развлекались на каникулах в Сиэтле, готовясь к поездке, о которой мечтали долгое время. Пока безутешный крёстный не появился на пороге моей квартиры и не сообщил о смерти отца.
– Земля вызывает Лекси! – я не знала, сколько прошло времени, прежде чем меня выдернул из воспоминаний голос лучшей подруги. Я вопросительно посмотрела на блондинку. – Мы приехали, говорю.
Всё же я действительно вернулась сюда. В этот город, в этот дом, хоть и клялась себе в обратном. Только я уже не та беззаботная, весёлая девчонка из своих детских воспоминаний. Стала старше, слишком рано испытала боль потери, чересчур часто начала криво ухмыляться и надевать безразличную маску. Переполнена чем-то, что почти невозможно определить. То ли бесконечная усталость и прохладная отчуждённость, то ли безысходная, звенящая тоска с привкусом горечи.
