Жить без ожидания,

Любить всегда —

Так рождается бодхисаттва.

(Из дневника Марии)

Через два года, в ноябре 1972-го, выходя из школы глубоким ленинградским вечером, Мария стала свидетельницей страшной драки рядом со школьной площадкой. Было уже темно, лишь одинокий фонарь очерчивал бледный полукруг перед зданием школы, а кусты вокруг площадки и вовсе тонули в темноте.

Обычно она быстро перебегала на другую сторону улицы, чтобы ждать автобуса на освещенной остановке, но сегодня в черной бездне за лысыми кустами раздавалось какое-то сдавленное пыхтение, и она с опаской приблизилась к одинокому фонарю, чтобы посмотреть, что там. Когда глаза привыкли к темноте, она увидела молчаливый и от того еще более устрашающий, бой. Трое на одного. Здоровенные парни мутузили тщедушного на вид, но не желающего сдаваться «студента». Все его лицо уже было в кровоподтеках, один глаз полностью заплыл. Из-за чего началась потасовка, она не знала, но то, что драка была неравной и несправедливой, было очевидно.

– Вы что делаете! Оставьте его в покое! – тоненько закричала она, но никто не обратил внимания на ее писк, и она остановилась неподалеку в нерешительности. Бежать обратно в школу, на вахту? Там телефон. Надо звонить в милицию! Но не успела она развернуться в сторону школы и сделать первый шаг, как ситуация на импровизированной арене, где бился хлюпик-гладиатор, изменилась.

– Как же так, ребята, – сказал вдруг кто-то спокойно. – Трое на одного? А честь воина?

Она знала его – школьный сторож, Василий Иванович, худощавый жилистый мужчина среднего роста, с острым, цепким взглядом.

– Отвали, мужик. – В руке одного из нападавших блеснул нож. То, что «студент» был еще на ногах, казалось чудом. Вероятно, они просто хотели попугать, забив его до полусмерти.

– Вызывайте милицию! – крикнула Маша новому союзнику.

– Не надо. – Сторож как-то по-кошачьи подошел к группе дерущихся, поднырнул в середину и через мгновенье парень с ножом уже лежал на земле, а остальные недоуменно застыли в нелепых позах.

– Ребята, настоятельно советую вам удалиться, – тем же спокойным тоном сказал «вахтер». Подхватив обмякшее тело приятеля, нападавшие попятились, потом побежали. Наступила тишина. Только судорожные вздохи студента, стоявшего согнувшись и уперев руки в колени, всплесками оттеняли звенящий покой.

Все произошло так стремительно, так по-киношному молниеносно, что Мария почувствовала какую-то нереальность увиденного, словно она оказалась не в роли наблюдателя за кадрами фильма жизни, а внутри самой киноленты. Скорость развернувшихся, а затем свернувшихся в точку событий ошеломила ее. Эта новая позиция в центре внезапно затихшего тайфуна из собственных эмоций, звуков мужского дыхания, пугающих картинок вызывала беспокойство.

Ее реакции не успели откликнуться на увиденное, и она внезапно осознала, что стоит, замерев с полуоткрытым ртом, будто фильм поставили на паузу. И будто она, Мария, здесь вообще ничего не решает: жизнь обскакала ее бешеным галопом, а она не успела и охнуть. Она выдохнула и опустила руки, судорожно прижимавшие к груди коричневую дерматиновую сумку.

– Чаю? – задумчиво осведомился нежданный спаситель у пустоты перед собой. Вытиравшая кровавые подтеки на лице жертва и восторженный свидетель дружно кивнули. Пока шли к школе, в глубине души Марии пролетело легкое облачко вины – дома ждали муж, дочь и негуляная собака. Но отказаться от приглашения она не могла – вся эта история напоминала ей вырванную страницу из книги, которую она когда-то читала, но потом позабыла, а вот теперь начинает вспоминать… ей обязательно нужно было узнать продолжение!

– Геннадий, – кивнул ей спасенный.

– Мария Ми…Маша.

Парень был моложе лет на пятнадцать, но ей не хотелось официоза в обращении. Так они оказались в маленькой комнатке, которую Мария окрестила «дворницкой» и которая стала для них вратами в неизведанное, родным домом, где они знакомились с собой по-настоящему. Василий Иванович пошел на кухню, бросив им:

– Располагайтесь.

Мария посмотрела на Гену. Высокий нескладный юноша с темными глазами прикладывал тыльную сторону ладони к рассеченной губе и морщился.

– Очень болит? – участливо спросила она.

– Да нет, нормально. – Геннадий прислонился к стене и устало прикрыл глаза.

Мария огляделась.

Железная кровать, покрытая солдатским одеялом, стол, пара табуреток и большая коробка с книгами. Ее притянуло как магнитом. Книги были ее страстью. Он заглянула внутрь – в основном самиздат. Забыв все правила вежливости, не спросив разрешения, она запустила руку в коробку и вытащила несколько томов в одинаковых серо-коричневых переплетах. Пастернак, Булгаков, Бердяев, Рамачарака… Последний автор был ей не знаком.

С кухни пришел Василий Иванович с ковшиком теплой воды.

– А… можно? – Маша прижимала к груди сокровище – томик Хармса.

– Возьми. Завтра занесешь.

Она кивнула.

Василий Иванович обработал Геннадию раны какой-то пахучей мазью из жестяной коробочки.

– Заживет, как на собаке, не переживай.

– Это волшебная мазь д’Артаньяна? – Марии было легко, как в детстве. Книги многое рассказали о своем владельце, и она почувствовала себя здесь в полной безопасности.

– Почти. – Василий Иванович усмехнулся.

– А вы можете меня научить так драться? – с потаенным страхом отказа спросил юноша.

– Драться – нет, – ответил странный сторож. – Я не поощряю драки. Но могу научить тебя быть воином.

– А меня? – трепеща больше, чем Геннадий, спросила Мария.

Он окинул ее внимательным взглядом. Небольшого роста, слегка сутулая, книжный червь. Глаза горят. Эх, романтик ты, Маша.

– Тебе не нужно будо14. Ты не воин. Впрочем, можешь походить на айкидо. Заодно осанку поправишь.

– А… кто я? – с детской надеждой спросила она.

Он снова усмехнулся, как-то по-доброму, и ничего не ответил. О сколько раз ей впоследствии задавался этот вопрос, и как мучительны были поиски ответа. Человек, женщина, жена, мать, учитель… затем, когда ей открылась другая реальность, она перестала себя связывать с какой-то ролью и ответы стали более сущностными – ученик, душа, энергия.

«Тебя удовлетворяет твой ответ?» – Мария понимала: нет, опять не то, она больше, чем все это. Но кто же она?

Оказалось, что ее новый «старый знакомый» – духовный наставник древней традиции, и встреча их не случайна. Начался новый этап ее жизни и через месяц она уже не представляла, как жила без этого дыхания свободы, которое пробуждалось рядом с Василием Ивановичем. По вечерам в спортзале школы загорался тусклый свет и пятнадцать человек приходили заниматься, соблюдая конспирацию – все это было не очень-то легально. Имен друг друга не знали, после тренировки расходились молча. Геннадий настолько увлекся, что ходил на тренировки каждый день, даже в старшую группу. Заниматься там он не мог, не хватало техники, но ему разрешили присутствовать. Он пожирал глазами ребят, которые отрабатывали технику боя и каждый их жест прокручивал в голове.

Мария ходила два раза в неделю на айкидо и постепенно начала ощущать свое тело. Она вдруг поняла – у нее есть тело! Руки, ноги, голова, и все это связано, и во всем этом присутствует Она.

С огромным удовольствием они вдвоем посещали теоретические занятия по «духовной науке».

Мечта Марии сбылась – она нашла и Учителя, и «свою стаю».

– Меня зовут… – на первом занятии тот, кого все знали как Василия Ивановича, назвал странное имя, которое всколыхнуло что-то у нее внутри. Повеяло чем-то родным, но очень далеким, сказочным и древне-русским, былинным. – Так ко мне и обращайтесь.

Каждый раз, произнося удивительное сочетание звуков, Мария словно смаковала какую-то сладость. Мозг реагировал на это звукосочетание выбросом эндорфинов. Приятная волна тепла пробегала по телу вверх и вниз и затаивалась мягким шариком в середине, в самом сердце.