– Вас что, сюда на аркане, что ли, притащили? Это ваша работа. Вам за нее деньги платят, и мы не виноваты, что у вас такая профессия. Могли бы выучиться на кого-нибудь и получше!

Но Машка это только нам говорит. А не Лидухе. Да и, в общем-то, она неплохая тетка на самом деле. Ну, немного занудная, но в других группах воспиталки бывают намного хуже. Вообще детей ни во что не ставят. Орут. Подзатыльники могут раздавать, особенно малышне, когда выведут. А есть и такие, которые на младших натравливают старших.

Короче, только завтра с утра что-то можно у директора попытаться узнать. Он вроде к девяти приходит. Сейчас Витька мне посоветовал о М. Евдокимофе не распространяться в группе. Но рекомендует к завтрашнему дню приготовить все самое лучшее. Рубашку погладить. Носки чистые приготовить, «чтоб не воняли». Ботинки проветрить мои позорные. Ну, про ногти я и так помню: на них все внимание у усыновителей. Надо еще попросить у Игоряши одеколон – брызнуться разок перед встречей. Чтоб не пахло «сиротством». Вообще, надо с ним посоветоваться. Он точно скажет, как подготовиться. Я побежал в седьмую группу. Игоряша у них классный руководитель, на их счастье. Больше всех времени именно со своим седьмым проводит. Они с ним как сыр в масле катаются. Каждое воскресенье куда-то всем классом ходят. Иногда даже Игоряшина жена их всех на обед приглашает. Они там потом и едят, и играют во всякие интересные игры. В общем, повезло ребятам.

Игоряши еще не было пока. Но Сашка Лапушкин сказал, что к двенадцати он быть обещался. Они все на лыжах собрались, с последующим пикником и жарением сосисок на костре. Его друг Женька обещал: как только Игоряша придет, сразу за мной смотается. Я решил пока взяться за дело. Рубашку белую погладил. Повесил ее на плечики в шкаф. Ботинки начистил. Они, когда блестят, не такие уродские кажутся. Все заусеницы отрезал и ногти подстриг. Даже щеткой все руки себе потер. Завтрак был праздничный – глазированные сырки. Кусочки варено-копченой колбасы, бананы. Не каша, как обычно… В одиннадцать тридцать прибежал Женька:

– Иди скорей, мы через двадцать минут уходим всем классом.

Я пошел вместе с ним. Конверт в руках… боюсь, что помну открытку в кармане.

– С Новым годом вас, Игорь Дмитриевич!

– Спасибо, Саша! И тебя! Что это ты мне за открытку даешь? Поздравить хочешь?

– Нет… извините… я открытку эту в конверте сегодня получил. Может, вы прочтете?

– Ну, мне, Саша, неудобно чужие письма читать. Это твоя личная жизнь.

– Нет, вы прочтите, пожалуйста. Мне очень надо с вами посоветоваться. Наедине.

– Ну, хорошо. Я прочту, если ты просишь. Понятно… Здорово, что нашлась потенциальная семья для тебя. Я надеюсь, что тебе человек понравится.

– А я ему? Вдруг я не понравлюсь – что мне делать? Что говорить? Я очень хочу, чтоб я понравился.

– Знаешь, Саша… А ничего не делай. Просто будь самим собой. На самом деле ты просто не можешь не понравиться. Поверь. Любая семья сочтет за счастье иметь такого сына. Только один совет тебе дам. Не замыкайся. Реагируй. Не стесняйся своих эмоций. Пусть твои возможные близкие увидят, что ты тонко чувствующий человек. Обязательно описывай свои эмоции. Почаще говори про свои мечты, про то, каким ты видишь мир, свой дом. Как можно больше описывай свои ощущения от природы, от прослушивания музыки – не стесняйся пустить этих людей в свой внутренний мир. Это твой конек. Это то, чем ты привлечешь любого человека. Тебе ведь есть что показать. И не волнуйся. Ведь эти люди – или это один человек приедет – они уже тебя некоторым образом выбрали. Он едет именно к тебе. Значит, ты уже смог собой заинтересовать. Ну а если ничего не выйдет, то тоже… жизнь продолжается, и ты еще всем покажешь, какой ты! Все будет хорошо у тебя, Саша.

Я после этого разговора как-то успокоился. Решил: будь что будет – но все-таки время от времени доставал конверт, осторожно, чтобы не помять, вынимал открытку, рассматривал картинку и снова перечитывал текст. И мне нравились и эта картинка, и этот текст. И казалось, что завтра все пойдет хорошо. Как обещал Игоряша. Хотя я никому, кроме Витямбы и Игоряши, ничего не говорил, весть о том, что «завтра к Белову приедут усыновлять» разнеслась по всему девяносто шестому. Может, через Лидуху? Или из директорской канцелярии информация просочилась… Но всех это как-то взбудоражило. Все-таки не каждый день к нам усыновители приходят. За все двенадцать лет, что я тут, может, всего-то в семьи и попало от силы человека четыре-пять. И то это всегда были малыши. И почти только девочки. Подростков у нас под опеку не брали ни разу. Какие-то шестиклассники зачем-то забежали к нам в группу, якобы в поиске Игоряши. Повертелись вокруг, на меня посмотрели, как в первый раз увидели, и смотались сразу. Из наших все, как сговорились, делают вид, что якобы ничего не случилось. Кирюша смотрит на меня почему-то с надеждой и молчит, будто это за ним завтра приедут. Медведев принес мне свой роскошный худи с символикой «Барсы». Его ему презентовали за победу в каких-то соревнованиях. То ли по борьбе, то ли по футболу. Кинул мне его на кровать и кратко сообщил:

– Тока смотри, не изговняй!

Я смотрю у нас в холле телевизор. Показывают какую-то старую советскую комедию про Новый год. Сюжет я прослеживаю, но все как-то как в тумане. Но там, кажется, смешно. Кристинка и Руслан смеются. Машка своим веским контральто многоопытной женщины:

– Что за мужик такой нерешительный! Я бы на ее месте давно его послала… Лох!

Витямба ржет:

– Маша! Ты на месте Гурченко – это реально умора! Тебе, конечно, больше бы подошел вот этот дядька, Огурцов, ах-ха-ха!..

В общем, обычный для нашей группы просмотр кинофильма с комментариями, шутками Витямбы и Аверьянова, переживаниями за героев Любы и Медведева…

На первое января запланирован концерт в актовом зале. Приедут артисты из КСП. Так переводится клуб самодеятельной песни. Несколько человек, некоторые молодые, некоторым за сорок. Все поют в основном свои песни на свои стихи. Под гитару. Они уже к нам приезжали. Ну, в стихах я не особо разбираюсь. Но можно послушать. А вот музыкальное сопровождение – это не мое. Я люблю другую музыку. Слишком у них однообразно все. Если бы не тексты, вообще было бы скучно. Я не пошел. Будут там все таращиться… После обеда и тихого часа малышам будут показывать кукольное представление. Приедут из детского театра артисты. Я лучше туда пойду. Вместе с Любой. Она хотела со своим младшим братом Пашкой-няшкой вместе посмотреть. Вот и я с ней увяжусь. Хоть там никто не будет на меня глазеть с интересом или завистью. А завидовать-то пока нечему. Кто знает, как все завтра сложится?

Что-то я не успел еще сделать… Одежда и ногти в порядке. Смотрю на себя в зеркало, висящее над умывальником. Надо было бы подстричься. Вернее, подровняться немного. Но парикмахеры придут только на следующей неделе. Нас обычно раз в два месяца стригут. Малышей-мальчишек – под машинку, девочек в основном просто подравнивают. Красить волосы, естественно, не разрешается. Но кто это слушает. Все девчонки сами краску достают и друг друга красят. Особенно Кристинка. Я ее уже в самых разных цветах видел. Сейчас она, правда, блондинка. Ей идет. Вообще, она красивая. Я иногда думаю о ней. А Люба никогда не красится. У нее свои волосы черные и красивые. Витямба всегда просит, чтоб его стригли как-то очень эффектно. Сбоку и сзади под машинку, а сверху и спереди, наоборот, густые волосы. Уши торчат в обе стороны. Но он вообще из-за этого не комплексует. Говорит, что это его изюминка, и все девки его именно из-за этих ушей и любят. Каждая норовит погладить его щечки и ушки. Когда Витямба показывает, как они его гладят и с какими лицами при этом – мы, все пацаны, угораем. Кирюха – тот вообще, похоже, себе уши перед зеркалом вывертывает и в трубочки скручивает. Уверен, что вся Витькина привлекательность как раз в ушах заключена.

Время до вечера тянулось медленно. Часы ползли по вечернему зимнему дому детей. В голову что-то ничего лезло. Я завалился на кровать, заложил руки за голову и закрыл глаза. Открытку я больше не читал, так как за день столько раз открывал ее или смотрел картинку, что выучил наизусть. И даже с закрытыми глазами я видел ее как наяву. Анализировать больше не было сил. Очевидно, что никакой новой информации из имеющихся у меня сведений и письма больше не получить. Все, что больше – это только мои фантазии и домыслы. Но пару моментов я все же для себя внутренне отметил. Во-первых, это то, что текст написал человек культурный и воспитанный. Это не работяга с «Евраза». И не из села человек. А это важно для меня. Я ведь мечтаю уехать отсюда в большой город. Я бы хотел, чтоб меня взяла к себе какая-нибудь интеллигентная семья, чтобы можно было с родителями не только на стадион и в поход ходить, но и там в театр, на концерты, в музеи – хотя, конечно, я и на стадион с походом согласен, лишь бы с хорошими отцом и мамой. И я снова погрузился в сладкие мечты-кинофильмы. Где наши только что забили гол и отец (нет, конечно, не тот человек, который раньше ко мне приходил), вскидывает обе руки в небо и на радостях обнимает меня. А мама поправляет мне футболку и достает из бумажного свертка бутерброды с колбасой, которые заранее собрала для нас всех троих на стадион.