- Да, я одна живу, - подтвердила Эмма.
Селифан очень удивился такому ответу Эммы. Он не понимал, как об этом мог не знать... начал расспрашивать, и вконец Эмма объяснила:
- Образцовая семья. О такой лишь мечтать можно. А то, что внутри неё творится, никого не волнует.
Селифан понимал, что всё на самом деле именно так, как она говорит. У него не было никаких аргументов возразить ей, ну, или сказать что-либо. Он предпочёл молчать. Ведь Селифан тоже считал их семью образцовой. И внешне она имела все признаки, чтобы претендовать в полной праве на такое звание. Мачеха её не пропускала ни одного родительского собрания, ни одного мероприятия, в котором должен присутствовать родитель ученика.
- Нет. Так нельзя. Как ты жить собираешься, на что? - заволновался Селифан. Но он знал: на его вопрос у неё нет и не может быть ответа. Она до этого жила кое-как и только на это и рассчитывает в будущем.
- Хорошо всё будет, ― заверила Эмма.
- Уже плохо. Почему ты даже не пытаешься завязать, отказываешься лечиться?
Селифан задавал эти вопросы, хоть и знал их бессмысленность. Он как бы размышлял вслух.
- Бессмысленно это, - сказала Эмма то, в чём сама почти уже не сомневалась. Она устала бороться и терпеть... она не хотела ничего, но не жить не могла. Эмма чувствовала потребность существовать, потому что умирать ей было страшно. Она не смогла убить себя... а пыталась. Она вспоминала сейчас об этом, но о слабости своей никогда никому не собиралась рассказывать, даже Селифану. Но она была уверена, что Селифан способен понять её. Она, почему-то, чувствовала это.
- Не права ты. Давай попробуем. Берн отстанет, если ты в больнице окажешься, я уверен.
- Нет. Глупости. Он из под земли достанет. Они все такие. Могут...
Глава 18. Заточение
Селифан сидит у неё под дверью уже три часа. Он не хотел уходить, не дождавшись Эмму. Он злился, негодовал, бешено стучался в дверь, вломиться даже пытался, пока не понял, что это бесполезно. Ему обидно было уходить просто так, не увидевшись с Эммой. Селифан очень хотел поговорить с ней. Он рассчитывал опять попытаться убедить её полечиться.
- О, нет! Опять ты... - недовольно сказала Эмма, когда пришла и увидела на пороге сидящего Селифана. Он, казалось, задремал, но Эмма не была уверена в этом. Впрочем, Селифан сразу откликнулся:
- Почему тебя так долго не было? Мы же договорились.
- Я просто... - она не знала, что говорить.
- Ты избегаешь меня. Почему?
Селифан смотрел на неё, подойдя почти в упор. И его уставшие, или заспанные глаза казались, смотрят на неё чрезвычайно укоризненно. Эмма старалась не обращать на это внимание. Она уже давно не видела Селифана довольным чем-либо.
- Я не могла раньше прийти... и ...я забыла. Прости.
Эмма была уверена, что её последние слова успокоят его, и он не будет злиться на неё. Он обычно не показывает обиду или злобу, если вовремя извиниться. Эмма уже успела чуть-чуть изучить его манеры. Но она специально не приходила, долго вокруг дома и по городу гуляла. Эмма действительно избегала его, побаивалась... Она думала о том, что может произойти между ними на этой встрече и предпочитала лучше на лавочке в детской площадке сидеть, или стоять где-либо, но не приходить. Она не хотела, чтобы между ними произошло что-то. Селифан был противен ей, и она не могла ничего с собой поделать. Эмма не думала раньше, что всё будет столь сложно и ужасно... она бы никогда не стала пытаться влюбить его в себя, если бы заранее могла предвидеть своё столь резкое отвращение к нему.
- Проходи, - сказала Эмма очень вежливым голосом. Она не хотела ссориться с ним, раздражать его каким-либо образом.
Селифан молча вошёл, огляделся. Атмосфера в комнате стояла прежняя: яркая мебель и светлый пол с небольшим серым ковром посередине комнаты толкали на светлые мысли и чувства, но ни о чем таком он думать и даже мечтать не мог. Селифан чувствовал, что в их отношениях подходит какой-то критический, очень тяжёлый момент. Он не знал, в чём он заключается, просто чувствовал, как приближаются перемены. И он не мог назвать их страшными и не знал, хочет ли их или боится их? Селифан желал лишь побыть с ней наедине и рядом как можно дольше, и пусть даже они говорить не будут ни о чём... он боялся, что она не захочет впустить его. Успокоился, когда осознал своё заблуждение.
- Зачем это? - негромко спросила Эмма, когда увидела, что Селифан взял её ключи от квартиры и запер дверь изнутри.
- Не хочу, чтобы нам кто-то мешал, - объяснил он. - И разве ты сама не запираешь входную дверь, когда приходишь?
- Запираю, не всегда. Если гости, то не запираю... пока не уйдут.
Селифан видел, что она неспокойна. Её волнение пробуждало в нем неопределённые чувства, и они нравились ему. Но не потому, что она представлялась ему беспомощной и находящейся в его полной власти, - она становилась другой. Эмму в такие моменты он видел чрезвычайно чувствительной, милой и ранимой девушкой, просто неспособной на любую грубость. А её нерешительность, неуверенность, дрожащий голос как бы подтверждали его ощущения.
- Ты же не станешь убегать? - спросил Селифан. Он засунул ключи к себе в карман, когда она попыталась забрать их у него.
Эмма нахмурила брови и, словно не решаясь взглянуть ему в глаза, оглядела его ниже головы. Лицо Эммы не выражало ни недовольство, ни страх. А Селифан поначалу подумал, что если он вдруг решит поступить так: запереть дверь и не отдавать ключи, она взволнуется, убежать захочет. Она ведь итак его сторонится. Так что Селифан был немного удивлён её спокойствию. И теперь ему как никогда стало интересно увидеть её дальнейшую реакцию.
