Он не желал, чтобы какой-то элемент одежды оставался на ней. Так ему нравилось, так он хотел ... и так делал. Эмма больше не сопротивлялась никаким его действиям. Как Максим и желал, она полностью подчинилась его воле и желаниям. Это всё, что ему было нужно в данный момент, чтобы получить полное удовлетворение своих не только физических, но душевных потребностей. В сердце его зашевелилось что-то, словно букашка по ней пробежалась, когда он понял, что Эмма всё-таки отдастся ему. Но не просто так, потому что сама этого хочет, а оттого, что в какой-то степени он её заставляет. А ведь заставляет же!.. пусть даже пока только словами...грубыми и сильными. Это больше всего возбуждало Максима и заставляло сердце биться всё быстрее и быстрее, доставляя ему всё больше и больше удовольствия. А потом внезапно он почувствовал, что в темя хлынула кровь толи холодная, толи горячая. Он не мог понять точно, какая это была кровь, и почему она возрождала в нём столь необычные, невероятной глубины ощущения, и удивительно приятные. Знал он лишь, что это не есть что-то хорошее...
Сейчас самым непонятным и странным было то, что он ещё даже не начал её любить ... Похожее ощущение он уже испытал однажды, но тогда всё было иначе. Он думал, что это естественно, что это часть того самого наслаждения, ради которого люди любят друг друга, идут на преступления, а некоторые даже убивают. Он был уверен, что это неотъемлемая часть удовольствия, которую дарует любовь. Он искренне так думал и, вероятно, потому ещё, что в первый свой раз он испытал нечто похожее. Но он не помнил, что тогда унижал кого-то...и сейчас, стараясь разгадать природу своих ощущений, он не может не признаться себе, что его возбуждает именно её беспомощность. И ему приятнее думать, что Эмма с ним сейчас вопреки своей воле. Впрочем, в последнем Максим не был уверен на сто процентов, но сам факт воодушевления при мысли о насилии, доказывал ему чудовищность этих инстинктов.
Он не сказал ей ничего, кроме тех грубых "надо" и "зачем я здесь" От разговорчивого и вечно шутящего Максима не осталась ничего. Теперь он представлялся Эмме странным непредсказуемым мужчиной, молчание которого вызывает в ней страх. А когда он уходил, она с ужасом прочла на его лице значительную долю презрения. Но она так устала, что не хотела не о чём думать и переживать. Эмма как-то замкнулась в себе и не могла ни говорить что-либо, ни делать. Хотела лишь сидеть и сидеть на сырой, затоптанной ими траве, пока не произойдёт что-то хорошее. Потребность на мгновение "отдохнуть от жизни" появилась у неё как раз тогда, когда Максим ушёл, бросив её одну на посадке.
Время шло. Эмма не торопилась идти домой. Она долго провожала глазами Максима, затем просто продолжала смотреть на тропу, по которой он прошел. Было тихо. Одевшись, Эмма вновь села на траву, но уже не на тот затоптанный и мокрый участок. Он напоминал ей о Максиме, о приятных и самых ужасных вещах, которые с ней происходили в его присутствии. Солнце садилось. Эмма в злости и негодовании откинула свои длинные почти рыжие волосы к переду; они закрыли почти всё её лицо, хотя и не отличались особой густотой. Сквозь волосы она смотрела вдаль, на горизонт, на маленькие домики, которые располагались далеко-далеко от неё. Она по прежнему гнала все мысли; а их было много-много, и они буквально осаждали её голову тысячами вопросов, подозрений...В широком спектре оглядев окрестности, Эмма выбрала для себя на горизонте одну точку и хотела смотреть туда и только туда. Это был маленький домик; оттуда, где она сидела, казалось, - просто точка. Ее растрёпанные, оттого и пышные волосы, не пропускали много света, и глазам её было очень комфортно смотреть сквозь них. Казалось, так ей видно всё. А яркий свет неоконченного дня ей только мешал.
Долго-долго Эмма смотрела на тот домик вдали, что выбрала сама. Постепенно картинка становилась всё более расплывчатой и, наконец, вместо теней от волос и домика, она увидела просто свет. Вначале он показался ей белым, затем он вдруг сделался лиловым. Это было некое сияние, и оно ей очень нравилось, но по мере того, как она смотрела на него, оно преобразовывалось, и видела Эмма уже не чистый лиловый свет, а полосатый. Лиловый остался внизу, затем шли синий, желтый и чуточку красный поверх всех цветов.
Эмма тут же резким движением откинула волосы назад и встала на ноги. Перед ней предстала картина заката солнца, необыкновенной красоты. Желтый, оранжевый и красный цвета виднелись в прекрасном гармоничном сочетании. И она решила не впадать в депрессию так быстро.
"Может быть, в конце то концов с ней сегодня не произошло ничего плохого?.. Может быть, между ней и Максимом не всё ещё кончено?.. Может быть, у него были важные дела, и он не смог проводить?.." - думала Эмма. Последнее предположение её было наиглупейшим и наивным как нельзя более. Она очень хорошо осознавала это ...и с оскорблёнными чувствами отправилась домой.
Дома её уже никто не беспокоил: часть её дел по дому была выполнена, забота о выполнении домашнего задания отсутствовала. Лето - самое время для размышлений. Во всяком случае, для неё, в период каникулов, особенно летних, на это отводилось чрезвычайно много времени.
Эмма молча прошла в свою комнату. Она старалась идти как можно тише, чтобы не отвлечь Магду, которая как раз в это время готовила. Эмма не знала, что говорить и как везти себя, если вдруг Магда спросит, где она была? Эмма с ужасом представляла свою растерянность в такой ситуации, но сейчас старалась просто не переживать заранее. Тем более, что Магда не имеет обыкновение задавать вопрос "где ты была?" Она считала понятным ответ - "гуляла". Словно Эмма всегда отвечала бы так, если местом её недавнего нахождения вдруг поинтересовались бы.
Отец Эммы спал на диване, и, как ей показалось, опять пьяный. Она и его не хотела ненароком потревожить. В чём Эмма нуждалась сейчас, так это в тишине и темноте. Она задвинула шторы в комнате, чтобы сделать атмосферу более мрачной. Эмма медленно подошла к своей кровати и легла на левый бок. Взгляд её был направлен на серые обои стены; никаких узоров она не видела, так как именно туда падала тень от рядом стоящего шкафа. Эмма чувствовала некоторую тяжесть в голове. Это, казалось, был результат продолжительного пребывания на солнце без головного убора. Эмма положила правую руку на лоб и думала о том, что если бы могла, то не пошла бы сегодня на ужин и лежала бы тут до самого утра, может, даже и до следующего вечера. Всё, казалось, лучше, чем снова видеть Магду и пьяного отца за столом, снова участвовать в картине "мнимая счастливая семья".
Глава 2. Спустя неделю и более...
Неделю уже она не видела Максима, неделю уже она в раздумьях...Эмма не знала, как поступить: продолжать ждать появления Максима или же пойти к нему самой? День за днём она ломает себе голову над этим вопросом, ждет, все надеется, что он придет к ней сам. Хотя в глубине души она уже давно поняла: этого не произойдет никогда. Теперь она уже потеряла Максима...навсегда.
