- Что? - ответила на это Эмма и прямо посмотрела ему в глаза.
- Встань, - велел он ей. И высокомерный и презрительный взгляд Селифана пал на неё со всей тяжестью психологического груза.
Эмма отдала пульт. Но не потому, что он потребовал, а из своих весьма рациональных соображений о том, что он ей больше не нужен. Она не желала смотреть телевизор, а тому, что Селифан выключил его, была только рада. Но её оскорблял его неуважительный тон.
- Ты чего не уходишь? - спросила она. - Я же ответила тебе "нет".
- Нет. Это я должен был ответить тебе. И я не ответил нет. Так что давай, неси мне чай.
Эмма всё-таки принесла ему чай и себе. Когда она села рядом, Селифан принялся медленно пить его и при этом смотрел на неё вопросительными глазами, как бы веля объяснить всё. Но Эмма не торопилась этого делать. Она молча смотрела на него, не зная, что говорить и что делать дальше. Она поняла, что никаких резкостей Селифан не потерпит и от него не так-то просто избавиться. Она решила сказать правду о размере своего долга. Но прежде узнать захотела:
- Откуда ты знаешь Берна? Ты упомянул такое имя.
- Упомянул. Только это ты мне скажи, откуда ты знаешь его? - он преднамеренно подчёркнуто произнёс местоимение "ты" и с лишним повторением, чтобы сконцентрировать её на мысли о том, что сейчас смысл имеют лишь её поступки, её связь с Берном.
- Это неважно. Я должна ему просто, вот и всё. Деньги должна отдать, - пояснила Эмма.
- Я в курсе. И сколько же?
- Это неважно, я не скажу тебе, пока не ответишь?..
Эмма вдруг внезапно передумала рассказывать ему о размере долга, что-то её стали настораживать его расспросы, она восполнилась к нему недоверием.
- На что не отвечу?
- Сколько дать сможешь?
- Я? Тебе? Да нисколько, - презрительно заявил Селифан.
Услышав это, она сбила кружку с горячим чаем с его руки.
- Обалдела что ли? - возмутился он. - Я чуть не ошпарился.
Бокал разбился, и осколки его разлетелись по полу. А на почти белом линолеуме образовалась коричневая лужа, очень неприглядного цвета для столь изысканного интерьера.
- И не того заслуживаешь. Не играй со мной, Селифан, пожалеешь, - сказала она, со злобой глядя на него. И Селифан сейчас мог увидеть в её глазах лишь ненависть, больше ничего.
- Звучит, как угроза. Только вот играю то не я, а ты со мной. Сколько ещё это будет продолжаться?
- Нисколько говоришь? - затронула она тему прежнего своего вопроса и ответила: - Вот и я так скажу: "да нисколько!" Иди отсюда. И прощай на этом.
- Нет уж. Так не получится, - сказал он, схватив её за запястье.
- Что ты собираешься делать, ― спросила Эмма, посмотрев ему в глаза.
- Думаешь, так можно? Соблазнить и бросить? По-твоему это нормально? - начал он её упрекать, так как больше уже ничего не мог сказать. Не знал, что можно даже... И он понял, что стал переходить дозволенную грань грубости в их общении. Селифан увидел страх в её глазах. А он не хотел, чтобы она боялась его.
- Ненормально это, если хочешь знать. Но мне нужно было.
- Да мало ли, что тебе нужно было...
- Деньги нужны были. И сейчас нужны. И немало, - напомнила она ещё раз, бесцеремонно перебив его.
- Так нельзя поступать. Со мной ты...
- Да, конечно, с тобой нельзя так поступать, - опять перебила его Эмма, не желая дослушать, хоть он уже и собирался о другом заговорить, и она почувствовала это. - Со мной только можно так поступать. И вообще, по-всякому можно поступать, как только захочешь.
- Я этого не говорил.
- Но подумал. Это неважно. Уходи. Пожалуйста, уходи.
- Но я люблю тебя и хочу...
- Я знаю, знаю, что ты хочешь меня... - сказала она, внезапно сев на диване и закрыв лицо руками. - Но уходи. Прошу тебя, не трогай меня.
Селифану показалось, что она плачет. Он не знал, что делать, но уйти, не выяснив ничего, не хотел.
- Я хотел лишь узнать...
- Нет, нет. Я знаю, чего ты хотел. И хочешь. Я понимаю. И я думала, что смогу. Но нет. Я ошибалась.
- Почему ты так? Я же не требую, чтобы ты сразу дала мне, - серьёзно объяснил он. - Просто не прогоняй меня.
- Но нет, нет! Ты мне не сможешь дать ничего! Понимаешь?
- А как же любовь, чувства?
- Это ты не понимаешь. Любовь - это привязанность только и ты привык ко мне, вот и думаешь...
- Нет, Эмма, это не только привязанность.
Он дотронулся до её волос, скользнул рукой по их шелковистой поверхности и услышал:
- Прости меня, я просто ошиблась. Ты же учитель только и я не думала, когда начинала... Я сама разберусь со своими долгами.
Они молчали около пяти минут, Селифан настойчиво продолжал сидеть у неё на диване. Но она уже не пыталась прогнать его. Смирилась с его присутствием и потому ещё, что больше не чувствовала никакой опасности от него.
