- Через двадцать - тридцать минут. И пока он доделывает свою работу, мы поговорим, и я попытаюсь понять, что именно ты знаешь наименее всего.
Эмма уже тут же почувствовала, как надоедливые, поучительные фразы Селифана стали господствовать в его речи над милыми, простыми словами... даже грубоватые вопросы ей приятнее было слушать, чем его учительский тон.
Эмма удивилась значительно, когда узнала, что этот парень, сидящий у самой стены в правом углу, и есть Адам. Не таким его она представляла. И не знала его раньше лично, но не однократно слышала упоминания о нём от своих товарищей. Вся школа почти что обсуждала какие-то его действия, но Эмма находилась в неведении этого: никакая информация о нём просто на просто не интересовало её. А то, что лицо его показалось ей знакомым лишь свидетельство того, что они всё-таки встречались в школе случайно и неоднократно. Эмма этого не знала. Она вообще в последний год стала чрезвычайно невнимательной к окружающим, не видела, что происходит вокруг и не хотела даже смотреть на это. Особенно её апатия ко всему возросла после того, как она в "Дар" попала.
И Эмма не знала о том, что Адам её помнит. Они часто встречались в столовой, когда случайно шли туда в одно время. Так часто бывало и Адам хорошо запомнил её лицо, тем более, что они и обедали в столовой почти сидя друг перед другом.
- Ты почему не пришла на прошлой неделе и позапрошлой? - с упрёком спросил Селифан, уже не глядя на неё и подойдя поближе, чтобы сесть.
- Я не могла, не считала нужным, - сказала Эмма, раздражая его самолюбие. Но она не хотела этого делать, просто так получалось. Эмма не знала, что ответить да и промолчать считала невежливым.
Эмма разложила свои тетради медленно, как она иногда любит делать. Так происходит обычно только тогда, когда она хочет растянуть время, чтобы не допустить скорейшего наступления чего-то. И сейчас она всеми силами стремилась отложить начало урока.
Эмма мечтала лишь об одном: поскорее бы Адам ушёл. Может быть, тогда ей не придётся ничего делать... они смогут поговорить начистоту. Эмма думала, что так оно и будет.
...
Вторая неделя декабря.
Эмма продолжала ходить на индивидуальные занятия с Селифаном и - никаких результатов. Так она думала, потому что каждый раз, когда бы она ни пришла к Селифану, он был не один. Всегда на их занятиях присутствовал кто-то. Чаще всего этим кто-то являлся Адам. И Эмма уже злиться на него начинала. Не успокаивало её даже то, что Адам стал здороваться с ней, мило кивать головой при встрече и улыбаться, если они одновременно оказывались в столовой, как раньше.
Это был человек удивительно приятной внешности. И Эмма не хотела злиться на него, понимала, что он не виноват ни в чём. И даже если она и поругается с Адамом или попросит его не являться на занятия с Селифаном, или ещё что-то обидное скажет - это ничего не изменит. Селифан, кажется, нарочито избегает сугубо личного общения с ней. Эмма почти что убедилась в этом.
Она уже надежду потеряла добиться чего-либо от Селифана, их встречи оказывались пустыми... она решила больше не мучить себя: "Все равно этот идиот ничего не поймёт, если ему не сказать в лоб" - думала она.
И эти грубые мысли о нём ничуть Эмму не успокаивали, только раздражали. Как бы она хотела, чтобы Селифан оказался более проницательным, более понимающим людей, знающим, кто и чего от него хочет.
Эмма решила больше не терять время на Селифана: "он безнадежен" - решила она про себя, не говоря этого мысленно.
Иногда Эмма страшно удивлялась некоторым поступкам людей, полученному взаимопониманию или же полному отсутствию его. Последнее относилось как раз именно к Селифану. Она не понимала, зачем же всё-таки Селифан так возится с нею? Зачем так настаивает приходить регулярно на его занятия, не пропускать дополнительные уроки? Зачем?! Ведь он избегает разговора с ней. Эмма понять хотела, почему же так происходит? Но больше всего она хотела застать его врасплох и всё-таки поговорить лично, без свидетелей. Она просто мечтала об этом. Решила, что больше не пойдёт ни на один, назначенный им урок: это бесполезно, всё равно на этом занятии будет присутствовать какой-либо мальчик или девочка. Лучше она будет караулить время, когда Селифан остаётся один... очень стало надобным ей поговорить с ним. Эмма больше не могла так жить... Она столько времени потратила на него, не хотела, чтобы всё так окончилось. Она некоторого вознаграждения ждала от жизни, а ещё больше от него, от учителя.
Восемнадцатого декабря Эмма специально пришла в школу на занятие Селифана. Тогда последним уроком была алгебра и она рассчитывала, что после него Селифан освободится. Эмма даже уверена была в этом. Она слышала, что в этот день после восьмого урока у него оканчивается рабочий день.
Как Эмма ждала этого момента! Ей не терпелось поговорить с ним. Она специально пропустила прошлое занятие, и теперь у неё был некий формальный повод на личную беседу с ним. Она как бы оправдаться пришла. Лучшего способа поговорить с ним уже не будет. Эмма это знала.
- Зачем осталась? Иди, никто не заставляет тебя учиться, - обиженно сказал Селифан, когда увидел, что все, после звонка, покинули класс, кроме неё. Селифан не желал общаться с ней. Трудно это давалось ему. Причины были...
- Я поговорить хочу, - честно ответила Эмма. И поняла она в эту секунду, что не может... Она не знает с чего начать и как сказать то, ради чего она осталась здесь?
Селифан встал со своего стола и медленно подошел к ней. И Эмму охватил ужасный дискомфорт. Большей частью так произошло оттого, что Эмма не понимала, зачем он это сделал и чего хочет? Но Селифан не представлялся ей непредсказуемым. Наоборот, она считала его весьма посредственным человеком, чьи поступки всегда находят четкое логическое обоснование и непременный смысл.
Эмма лишь тогда успокоилась, когда разглядела на его хмуром, расстроенном, обиженном и уставшем лице благонамеренное стремление. А в руке Селифана она увидела тетрадь с её домашней работой.
- Вот, я проверил, можешь посмотреть, - сказал он, отдавая тетрадь. Эмме показалось, что он посмотрел на неё с неким презрением, пренебрежением. Ей тяжело стало этого. Она теперь уже совсем не решалось что-либо сказать. Это бы еще больше принизило её в его глазах...
