Эмма представляла их предстоящую поездку и радовалась. Была уверена, что по дороге их ожидает много интересных знакомств, она увидит много того, чего раньше не видела. Воображение унесло её далеко-далеко в некое счастливое будущее, о плохом Эмма не думала уже и душа её постепенно стала успокаиваться. Эмма заснула довольная и собой, и отцом, и жизнью и всем, что они имеют. Впрочем, она толком и не знала, каким имуществом они располагают. Но её радовало то, что квартира, в которой они сейчас находятся, принадлежит им (Эмма, почему-то, в этом ничуть не сомневалась). Но вопросы задать какие-либо по-прежнему боялась, не хотела лишний раз упоминать и себе, и отцу о своей амнезии.

   Прежде чем Эмма уснула, Селифан успел сказать ей, что они уезжают уже на следующее утро. Он билеты купил на поезд и показал их ей. Эмма удивилась, так как, даже узнав об их предстоящей поездке, не предполагала, что она осуществится так скоро. Ей хотелось пожить ещё в этой шикарной квартире, привыкнуть к городу и его многолюдным улицам, желала помечтать.

   Когда Эмма услышала новость о том, что они уезжают завтра, не показала удивления. Она только улыбнулась и кивнула головой в знак согласия. Потом Селифан посоветовал с вечера уложить нужные ей вещи в чемодан, так как уходить им отсюда надо чуть ли не с расцвета.

   Эмма обрадовалась и с большим удовольствием стала заглядывать то в один шкаф, то в другой в поисках нужных ей вещей, принялась собирать всё самое необходимое, затем всё самое понравившееся и заодно знакомилась со "своим гардеробом".

   Квартиру эту специально подготовили к приезду Эммы и позаботились о том, чтобы все шкафы и тумбочки были наполнены преимущественно женскими вещами её возраста. В комодах имелась косметика, лаки, крема и прочие элементы женского туалета. Берн разрешил Селифану взять оттуда всё, что Эмма сочтёт для себя нужным. Сказал, что вся одежда прежде принадлежала его жене Лоле, и что она любезно согласилась поделиться гардеробом, так как ей уже вся имеющаяся там одежда стала мала.

   Эмма до полуночи собирала вещи. Селифана вконец это уже стало раздражать, и он попросил её поторопиться. Сказал, что спать пора, ведь завтра рано вставать надо. Он не хотел грубить, но раз пять сказал об этом, прежде чем Эмма послушалась. Селифан понимал, что ей очень интересно рыться в чужих вещах, особенно думая, что всё это её, и она может взять всё, что только пожелает. А Селифану было неловко даже смотреть на это, не то, чтобы осмелиться что-то присвоить.

   Но Селифан нервничал не потому, что Эмма чувствует себя в этой квартире, как дома и хозяйничает, а потому, что он уйти хотел сразу же, как она уснёт. Селифану очень нужно было поговорить с Берном. Он не всё с ним обсудил по поводу своего сына, хотел знать, что же с ним будет?

   Селифан очень боялся, что до утра не успеет вернуться домой, если слишком поздно поедет к Берну. Ведь посёлок располагался на достаточно большом расстоянии от города, и он понимал: ему не скоро удастся добраться туда пешком, на машине у Берна на это уходило больше часа. И Селифан стал подумывать о том, чтобы одолжить у кого-нибудь велосипед... "какое-никакое, да транспортное средство" - подумал он, вспомнив, как на дворе утром видел на перегонки катающихся на велосипедах мальчишек.

   Селифан до Берна дозвониться никак не мог, только поэтому перед ним встала задача о том, как добраться до посёлка? В случае, если Берн ответил бы на его звонок, Селифан не стал бы беспокоиться о транспорте. Он просто хотел поговорить с Берном, хоть как-нибудь, пусть даже по телефону. Не мог он уехать, не узнав о судьбе своего сына. Его охватила тревога.

   Было три четверти второго, когда Селифан наконец-то смог покинуть квартиру. Он дожидался, пока Эмма уснёт, но ей долго не удавалось этого сделать. Но Селифан не сердился уже и понимал почему, ведь она только недавно пробудилась от долгого принудительного сна.

   Селифану так и не удалось ни у кого одолжить велосипед; он продолжительное время бродил по улицам просто так, надеясь найти хоть какое-нибудь транспортное средство, нанять такси даже был готов, только ему отказали по "странной причине" временных проблем на дороге. Селифан не поверил отговоркам таксистов, так как Берн благополучно прибыл к ним днём на машине. И Селифан немного обиженный, немного раздражённый покинул пределы города пешком, и по мере того, как отдалялся от фонарей освещённых улиц, тревожные вопросы приходили ему на ум: "А надо ли ему видеться с Берном ещё? И зачем? Только затем, чтобы спросить, где его сын, от которого он сам хотел избавиться?" И когда Селифан вспомнил о последнем, стыд заставил его остановить торопливые шаги в сторону посёлка и подумать ещё раз и ещё...но мыслил он всё о том же. Селифан не мог объяснить своё поведение...

   Селифан долго стоял неподвижно, а лёгкий ветерок старался придать его мыслям упорядоченность, успокаивал его и приятно охлаждал уставшее вспотевшее тело.

   Селифан понял, почему вдруг ему захотелось поговорить с Берном, на самом деле он на сына своего хотел посмотреть ещё раз, попрощаться... ему, почему-то, вдруг трудно стало отказываться от него, а вернее, забыть о нём. Селифан вспомнил, как отдавал сына, велел "позаботиться о нём как-нибудь" и просил не убивать; за последние слова Берн долго злился и обижался, ему неприятно было, что Селифан считал его таким извергом, способным убить ребёнка.

   Селифан смотрел прямо перед собой и не видел тропинку, по которой шёл недавно, он только чувствовал её и даже не был уверен в том, что не сбился с пути. Он не хотел больше думать о сыне, но почему-то ему на ум всё время лезли мысли только о нём...и он сказал себе: "Я не сейчас теряю его - уже потерял". И с этими словами взял путь обратно. Слезы тут же наполнили глаза Селифана, но он подавил их, стыдно было плакать ему и он считал, что права уже на это не имеет, сам бросил... Чтобы подбодрить себя, он представил Эмму: её милое и доброе выражение лица, радостные глаза, которыми теперь она встречает его каждое утро.

   И Селифан ни о чём не сожалел.

   Эта ночь для Селифана оказалась чрезвычайно долгой и мучительной, он уснуть не мог, хоть и не думал ни о чём существенном. Волнение о том, что он навсегда потерял сына, покинуло его быстро, сразу же, как он оказался в тёплой квартире на мягком диване.

   А на следующее утро произошло событие, которое Селифан воспринял как самое необычное и удивительное из всех за последнюю неделю: его разбудила Эмма, сказав, что если они скоро не уедут, то опоздают на поезд. Селифан был поражён ответственности Эммы, её вниманию по отношению к нему и их планам. Она даже завтрак приготовила им из яичницы и бутерброда с кусочками недоеденной копчёной форели. Селифан был очень доволен и едой и Эммой.