— О, я забыл позвонить им! — Он берется за голову. Интересно, чем он был занят тогда!? Марк движется в сторону телефона. Но я как раз стою у тумбочки и опережаю его. На телефоне наклеен номер консьержа. Я набираю. Гудков нет. Сразу отвечает приветливый женский голос на том конце провода.

— Чем могу помочь?

— Здравствуйте, мэм! Могу я заказать ужин в номер?

— Да конечно, мэм! В каком номере вы находитесь и на сколько персон?

— Какой у нас номер? — шепчу я Марку, прикрыв трубку ладонью. А он начинает ржать. Я недоумеваю и морщу лоб.

— Мэм? — слышу я в трубке прелестный женский голос.

— Одну минуту! — Марк наконец перестает ржать, но я уже подошла к двери, открыла ее и взглянула на обратную сторону. — 516 мэм! — сообщаю я в трубку! Две персоны.

— Что за фигня? — возмущаюсь я. — Почему ты ржал как конь?

У Марка сразу изменилось выражение лица.

— Не как конь! — обиделся он.

Я поднимаю бровь вверх.

— Просто ты начала так уверенно командовать сложившейся ситуацией, даже меня ругать, что я не заказал ужин, но вдруг оказалось, что ты не знаешь, какой у нас номер! — он снова начал ржать.

— Очень смешно! Я просто забыла! — не довольствую я. Но он прям закатывается от смеха. Странно, я до сих пор не пойму, что смешного!?

— Пипи, мы вылетаем через 10 минут, я приеду поздно, так что ложись спать, не жди меня.

— Я дождусь все равно! В любом случае, мое любопытство не дотерпит до утра!

Мы обе смеемся.

Когда самолет приземлился в аэропорту, небо уже было усыпано звездами. Мы направились сразу на парковку к машине, наш багаж должен был встретить кто-то другой. Пока мы добрались до машины, я замерзла. Марк это заметил, но он был в одной футболке, ему нечего было мне предложить. Мы сели в мустанг, который преспокойно ожидал здесь нас все выходные, и Марк включил печь.

— Мне понравились выходные! — довольно заявляет он.

— Ага, супер! Просидели в номере два дня!

— Зато вдвоем! Только ты и я! — он тянется ко мне, чтобы поцеловать.

— Повторим? — ехидничаю я.

— Только без прогулок под дождем!

Мы стали обниматься, целоваться, пока нас не прервал стук о капот. Принесли наш багаж.

….

— Если утром будет плохо, ты останешься дома! — предупреждает меня Марк, когда мы стоим у порога моей квартиры.

— Ок. — нехотя соглашаюсь я. Я пойду на работу в любом случае, даже если Марк откажется меня везти. Мне очень нужно работать.

Я не рассказала Пипи, почему я заболела, ссылаясь на неизвестные причины, не рассказала, что Марк исчез куда-то на полдня. Она никак не верила, что мы просто спали в кровати всю ночь, без интима. И сделала предположение, что он точно импотент. Честно говоря, я и сама стала так думать. Пипи рассказала о том, как здорово они провели время с Филом и о том, что он ей очень понравился. Она соврала ему, что я была дома и спала, чтобы не приглашать его внутрь. К счастью, он не узнал, что совсем недавно мы с ней ночевали на улице, а вообще по профессии — танцовщицы. Не знаю, что она наплела ему про то, откуда у нас такая квартира, но в целом их отношения стали хорошо развиваться. Хотя Пипи контролировала прием таблеток мною, на утро мне все равно стало плохо, у меня болела голова, стало першить в горле и появился насморк. Я наотрез отказалась сидеть дома и, одевшись потеплее, вышла на улицу вместе с Пипи. Есть риски, что Марк не повезет меня на работу в таком состоянии. Но тогда я поеду на метро!

На мое счастье сегодня на работу нас повез не Марк. Молодой парень поприветвовал нас и сообщил, что Марк сегодня не сможет нас везти, что он тут, чтобы его подменить. Мы сели в машину и двинулись в путь. По пути мне позвонил Марк, поинтересовался самочувствием, но мне удалось скрыть свое состояние. Хотя я всю дорогу кашляла и шмыгала носом.

— Ты мне не нравишься, дорогая. — жалобно заявляет Пипи.

— Я сама себе не нравлюсь! — я шмыгаю носом.

— Может, поедешь домой?

— Ни в коем случае.

Рабочий день обещал быть обычным рутинным. Я долго боялась заходить в палату к Крэгу, оставила ее на последок. Но перед тем, как мне объявиться на пороге его палаты, ко мне подошла старшая медсестра.

— Тебя зовет Док! — вежливо сообщила она.

— Да, сейчас иду.

— Ты в порядке? Ты что, плакала? — беспокоится она.

— Да, немного, — вру я, чтобы она не догадалась, что я болею. — Но, не стоит переживать.

Иду в кабинет Дока с тревогой. Он обычно не зовет просто так. Стучусь. Слышу глухое "входите".

— Мисс Маккинли, добрый день!

— Здравствуйте!

— Присаживайтесь! — сурово говорит он.

Я сажусь и начинаю беспокоиться.

— Вы отстранены от обслуживания палаты #527! — резко заявляет он.

— Почему? — невольно вырывается у меня, хотя я знаю причину. Это палата Крэга.

— Мисс Маккинли, я уже вам говорил, в палатах стоят камеры, чтобы наблюдать не только за пациентами, но и за тем, как их обслуживают! И вообще за тем, что там происходит! — он резко повышает голос, что я вдавливаюсь в стул. — Вы должны быть благодарны, что остаетесь здесь работать, потому что, к сожалению, на сегодняшний день других претендентов нет, а нам нужен работник. В ином случае, я бы вас уволил немедленно!

Я поднимаюсь со стула, горю от стыда, а может снова поднялась температура.

— Хорошо, спасибо, — вымолвила я.

— Возвращайтесь к работе! — приказывает он. И я быстро покидаю его кабинет. Лечу к себе на этаж, едва сдерживая слезы. Мне обидно, что меня так отругали, и страшно, что могли уволить и вообще стыдно, за свое поведение. Я слишком груба была с этим несчастным Крэгом! Наверное, стоит извиниться перед ним. Подхожу к его палате, но не решаюсь зайти. Хочу постучать, но разум говорит не делать этого. Постояв несколько секунд, я ухожу. Лучше будет не злить ни его, ни Дока. Иначе моя работа завершится. Возвращаюсь в каморку. На часах почти час. Мой перерыв наступил. Я всегда успеваю сделать весь обход палат к обеду. Вернее говоря, я не могу уйти на перерыв, пока не завершу обход. Захожу в уборную, вид у меня ужасный. Еще и эта простуда! Бумажные платочки закончились! Немного приведя себя в порядок, спускаюсь вниз в кафетерий — чашка горячего чая, а то и две, мне сейчас очень нужны.

В кафетерии очень многолюдно, еле удалось найти столик. Утраиваюсь поудобнее с чаем с лимоном и звоню Марку.

— Что ты сделал с Крэгом? — ору я в трубку Марку, как только он отвечает.

— Привет! — неуверенно отвечает он. — Что случилось, малышка?

— Что ты с ним сделал? — повторяю я. — Меня чуть не уволили! — не получается не кричать, меня берет злость.

— Ты что, плачешь? — забеспокоился он.

— Нет! Марк, как ты мог? Он же больной человек. Что ты сделал ему?

— Он — таки растрепался! — не довольствует Марк.

— Нет! Там же стоят камеры! В палатах везде камеры! — я продолжаю возмущаться, при этом всхлипывая и шмыгая носом.

— Ты что, заболела? Ты плачешь? — его голос смягчился.

— Марк! — я не обращаю внимания на его вопросы. — Он же инвалид!

— Да я его даже пальцем не трогал! Клянусь! Просто поговорил с ним, как мужчина с мужчиной! — уверенно заявляет он. — По камере даже и не было бы понятно, что я ему говорил. Я не подходил к нему ближе метра.

Меня успокаивают его слова. Но это не меняет дела. Хорошо, что он не трогал его, но он мог наговорить ему гадостей или вовсе угрожать.

— Меня отстранили от обслуживания его палаты. — жалобно произношу я. — А если бы был кандидат на мое место, то вообще бы уволили! — Я совсем расклеилась, и простуда и слезы нахлынули на меня разом.

— Детка, ты плачешь? — вздыхает он в трубку. — И ты жутко простужена! — наконец догадывается он. — О чем я просил тебя вчера? Почему ты не послушалась? — Марк принялся ругать меня. Но мне уже все равно, слез не остановить, и я просто даю им волю. — Сабрина, ты меня слышишь? Тебе нужно ехать домой! Я сейчас попрошу Пола забрать тебя. Тот, который сегодня вас привез на работу. Он скоро будет. Собирай вещи.