Вечерело. Фонарщики зажигали масляные фонари, отбрасывавшие причудливые тени на мощеную булыжниками дорогу.

Хоть на центральной улице еще была слышна музыка, и кто-то лихо отплясывал, разжигая огонь в сердцах зрителей, на окраине города жители уже притихли. Над ними куполом сомкнулась тишина, которую, казалось, ничто не нарушало.

Но эта видимость исчезла, когда на улицу, где зажигали фонари, свернули двое. Они медленно шли к домику, стоявшему неподалеку.

– Это был прекрасный вечер, – восхищенно сказал мужской голос, и в нем невольный слушатель угадал бы вдохновенного юношу, которому, возможно, не было и девятнадцати лет.

Его возраст легко можно было угадать по голосу, потому что юноша этот умел восхищаться миром так, как не смогли бы это сделать люди, разучившиеся верить в чудо.

– Надеюсь, завтра будет не хуже, – отозвался нежный девичий голос с язвительной ноткой.

– Не сомневайся в этом, – фонарь, мимо которого они проходили, высветил фигуру юноши.

Он остановился и обнял свою спутницу так осторожно, словно боялся сломать хрупкую девушку.

– Завтра будет лучший день. Такой же незабываемый, как и вся наша жизнь, – горячо прошептал он ей на ухо и отстранился, когда его окликнули.

Голос раздался совсем близко, и был сравним с громом среди наступившей тишины:

– Эй, Ник, тебя долго ждать еще? – человек, прислонившийся спиной к большому камню возле дома, имел вид скучающий и сонный. – Хватит уже с вас променадов под светом Нарны, – показательно зевнув, бесцеремонно заявил он.

– Не твое дело, Энрин, – обиженно пробормотала девушка.

– Уже устал, Рин? – усмехнулся Ник.

– Устал, – не уловив интонации друга, кивнул Рин. – Пойдем домой, а? Завтра же опять на работу вставать!

– Да знаю я, – разочарованно отозвался Ник, и наклонился к девушке, посмотрев на друга выразительным взглядом из разряда «только попробуй что-нибудь ляпнуть при ней, и останешься без языка»: – Спокойной ночи, Лита. Береги свои сновидения, хорошо?

– Конечно, я помню, – снисходительно кивнула Лита. – Шунноэ в сны не пускать, в другие миры не гулять, в зеркала с черными рамами не входить. Все помню, как и всегда, – привстав на носочках, она быстро поцеловала парня в щеку, заставив его покраснеть.

Загадочно улыбнувшись, Лита юркнула в приоткрытую дверь своего дома и была такова.

Ник какое-то время в замешательстве смотрел ей вслед, приложив ладонь к щеке. Наконец он мягко улыбнулся и посмотрел на друга:

– Ну вот как такую можно не любить? – вздохнул Ник. – Она же… волшебная, Рин, просто волшебная!

– Я же, вон, не люблю ее как-то, – скептически отозвался друг. – Ну давай без этого, а? Я ж прям здесь сейчас усну, под твою ответственность между прочим!

– Ты – другое дело, – покачал головой Ник. – И с какой стати под мою ответственность? Это ты у нас совершеннолетний, а не я, – тихо рассмеялся он.

– И то верно, – почесал затылок Рин. – Что-то я об этом не подумал.

– М-да. Ладно уж, раз ты уже настолько не соображаешь, пойдем тогда домой. Только, чур, сегодня ты посуду моешь, – хитро заулыбался юноша, – …если придешь вторым.

До дома бежать было всего пару кварталов, но Рин сдался где-то на полпути, так что Нику пришлось еще и помогать непутевому товарищу хотя бы доползти до порога.

В доме горел свет. Это показалось Нику странным, и, открывая дверь, он уже был готов встретить нежданных гостей.

Следов взлома не было, все было так же, как и обычно. Только на крючке у двери висел дорожный плащ. Под ним на стуле была аккуратно сложена рубашка, покрытая корочкой запекшейся крови.

Ник хитро улыбнулся и крикнул в коридор, чтобы его было слышно и в комнате, и на кухне:

– Ты плохо играешь в прятки! Я видел твою дорожную одежду.

– Да пусть лежит, не трогай, – раздался голос из спальни. – Я постираю, когда проснусь.

– Кто это там, Николас? – Рин добрался до порога, и теперь стоял, приложив голову к дверному косяку, очень пытаясь не заснуть. – Я точно слышал голос.

– Вор, грабитель, бродяга, – рассмеялся Ник. – Злой северный маг.

– Твой гений кулинарии вернулся из Никтена? – догадался Рин. – Значит, сегодня у нас будет нормальный ужин! Это просто прекрасно.

– А тебе лишь бы пожрать, Энрин, – друг Николаса стоял в коридоре, скрестив руки на груди.

Его волосы спутались. Было видно, что маг долго ворочался, пытаясь заснуть, и был разбужен внезапным «вторжением» хозяина дома.

– Разбудил. Орешь. Еще и хочешь использовать меня! И ради чего, спрашивается? Ради того, чтобы набить свой желудок? – драматическим тоном продолжил он.

– Агась, – кивнул Рин.

– Это вполне естественное желание, знаешь ли, – продолжал смеяться Ник. – И кстати, сэнлэ…

– Чего? – приподнял бровь маг.

– Ты бы хоть рубашку надел.

Волшебник посмотрел на себя, убедившись, что действительно стоит посреди дома в одних брюках. Молча перекинул волосы из-за спины вперед и удовлетворенно кивнул:

– Почти рубашка. Сойдет на время, – по-злодейски усмехнулся, заставив друга смеяться еще больше.

– Я тебе одну из своих кофт отдам, – отсмеявшись, предложил Николас (тон его предполагал, что отказ не принимался).

– Мой герой! – хихикнул маг. – За это я вас, так и быть, покормлю. Даже обжору-Энрина, – послал Рину наилучшую язвительную улыбочку из своего арсенала и был таков – ушел на кухню, где был неоспоримым владыкой и почти что богом.

Николас оглядел сени и пошел за другом, который за пару минут уже успел начать что-то чистить и жарить, поставить на огонь котел и даже откупорить бутылку вина.

– Ну ты даешь, Дей! – восхищенно присвистнул Ник.

– Все для вас, – Дей отвесил ему поклон, попутно подливая масла в огонь – в прямом смысле, конечно, ибо никто в этом доме не хотел разжигать споры.

– Так что, в какой комнате будешь спать? Могу постелить тебе в библиотеке, – предложил Ник.

– Там я хочу! – вклинился Энрин, заглядывая на кухню. – В твоей библиотеке мне умные мысли в голову лезут.

– Вот видишь, сэнлэ, – хмыкнул маг. – Человеку нравится, когда его голову посещают мысли. Мне библиотека не нравится, – он скривил лицо, – напоминает о…

– … о смерти, – закончил за него Николас. – Я помню, помню. Тогда можешь на своей кровати в моей комнате. Я буквально вчера ее застелил. Как знал, что ты приедешь.

– Ты ж моя умница, – волшебник тепло улыбнулся.

Он как раз закончил готовить ужин (обыватель бы это назвал «славное пиршество», но для Дея это был просто «ужин»), и они втроем вскоре отправились спать.

Рин лег на кровати, которая стояла в библиотеке в окружении книг, некоторые из них иногда так и норовили упасть с полки на голову человеку, спавшему под сводами хранилища знаний.

Николас же разговаривал с таинственным Деем из Никтена еще добрых три часа. Когда оба уже клевали носом, они решили все-таки отправиться спать.

– До завтра, сэнлэ, – сказали друзья одновременно, и рассмеялись также дружно.

Дей щелчком пальцев погасил в комнате свет, и Николас вскоре почувствовал, что друг заснул. Хоть между ними и было расстояние в пару метров, заполненное тягучей тьмой, Ник не сомневался в том, что теперь Дей спит спокойно, и извечные кошмары его не мучают.

Самому Николасу не спалось. Он ощущал что-то плохое, чему вскоре суждено было случиться, и это тревожило его. Пытаясь найти ответ на свой вопрос, Ник сконцентрировался.

И в пелене сновидений, уже находясь на границе яви и сна, он увидел то, что искал. Перед ним стояли две картины. На первой была изображена девушка с золотыми волосами и нежной, невинной улыбкой ребенка; фоном портрета служила голубая траваНа второй тоже была девушка, и бледное лицо ее, оттененное к тому же пепельными волосами, красила усмешка. На картинах также были подписи. Николас смог рассмотреть только имена: «Лита» на первой и «Нира» на второй. Фамилии смазались, и чернила изуродовали правый нижний угол каждой картины.