— Ты меня не подвел, — говорю я, обращая на себя его страдающий муками совести взгляд. Касаюсь его лица, пробегая пальцами по волевой, заросшей щетиной челюсти. — Я не должна была уезжать. Мне следовало дождаться тебя.

Он трясет головой, настаивая на том, чтобы взять вину на себя, но я отказываюсь позволить ему это.

— Пошли, давай зайдем в дом и примем душ. — Взяв его за руку, веду в гостевой дом, где нам приходится перешагивать через обломки мебели, оставшиеся после его яростной вспышки.

Оказавшись в ванной, я включаю душ, затем начинаю снимать с него одежду, после раздеваюсь сама, нуждаясь смыть грязь, которой Дерек запятнал мое тело.

Мы вместе ступаем под горячие струи, наши руки инстинктивно обнимают друг друга — кожа к коже, сердце к сердцу. Нас окутывает жар и пар, грязная вода бурным потоком стекает в канализацию.

Я вдыхаю его, впитывая в себя то, в чем отчаянно нуждалась.

— Он мертв, — тихо говорит он. — Он больше никогда не причинит тебе боли, Райан.

Мне следовало бы прийти в ужас, но это не так. В глубине души я знала. Всегда ясно понимала, что сделает Джастис, когда узнает. Они причинили столько боли, разрушили столько жизней, что я не могу найти в себе ни капли раскаяния.

— Я увезу тебя отсюда, — продолжает он, его глубокий голос грохочет в его груди и вибрирует у моей щеки.

Я смотрю на него, капли воды стекают с его лица на меня.

— Я больше не заставлю тебя здесь оставаться. Мы вернемся в Голд-Крик или куда ты захочешь. — Его рука касается моей щеки. — Я люблю тебя, Райан, — говорит он, заставляя мое сердце остановиться. — Я обещаю вечно заботиться о тебе и никогда больше не позволю никому причинить тебе боль.

Мое тело сотрясает рыдание, когда он, наконец, произносит слова, которые я так жаждала услышать, слова, которые я чувствую всей душой.

— Я тоже тебя очень люблю, — плачу я, крепко его обнимая. — Я не могу тебя потерять.

— Ты не потеряешь.

— Но когда полиция узнает…

— Крейг этим занимается.

На кончике языка вертится вопрос, но когда его руки снова притягивают меня к себе, я решаю, что все это не имеет значения. Не в этот момент. Единственное, что важно, — это мы, любящие друг друга, стоящие в объятиях, пока не начинает литься холодная вода, каждой каплей смывая боль прошлого и оставляя обещание для нашего будущего.

Глава 31

Джастис

— Я точно буду скучать по тебе, папа, — говорит Ханна, сидя на коленях отца в гостиной, ее лицо искажено печалью.

— О, Ханна Джей, я тоже буду скучать по тебе, но мы все равно будем видеться. Я очень скоро приеду, обещаю.

Несмотря на его уверенность, видно, что его это убивает. Мне знакомо это чувство. Оно тоже убивает меня, но я еще знаю, что это все к лучшему. Последние пять дней были тяжелыми для всех, особенно для Райан. Я хочу увезти ее отсюда, подальше от всего этого. Она уже достаточно настрадалась, и я отказываюсь добавлять к этому еще больше боли, заставляя ее остаться в городе, где у нее нет ничего, кроме плохих воспоминаний.

По крайней мере, я смогу уехать со спокойной душой, что справедливость восторжествовала. Благодаря Гвен, улики, которые удалось собрать агенту Джеймсону, разоблачили семьи-основателей, явив их истинную сущность безжалостных ублюдков, и для жителей Винчестера это не стало неожиданностью. Для ареста Августа и Вивиан Локвуд за причастность к смерти настоящей матери Райан, Эбигейл, достаточно было даже косвенных улик.

Мы намерены похоронить ее так, как она того заслуживает. Надеюсь, это также даст Райан некоторое завершение, и она сможет оставить позади плохие воспоминания о детстве, чтобы сосредоточиться на гораздо более счастливом будущем, которое я намерен ей обеспечить.

Город взорвался известием о смерти Тодера и Дерека. В конце концов, Крейг нас прикрыл и списал случившееся на одну из сомнительных сделок Дерека, провалившуюся из-за появления Тодер в неподходящее время. Предполагаю, большинство знает, что это чушь собачья, и, вероятно, даже знает, кто это сделал. Хорошее напоминание, почему никогда не стоит связываться с нашей семьей.

Джеймсон оказался в числе скептиков, но не настаивал. К тому времени, когда он увидел, сколько дерьма натворили эти коррумпированные ублюдки, он понял, что мир без них не исчезнет. Он оказался хорошим парнем и ему можно было доверять, если когда-нибудь снова понадобится помощь.

Крейга временно назначили шерифом до следующих выборов. Не сомневаюсь, он выбьется в лидеры и останется на этой должности. Он это заслужил, и Винчестеру будет намного лучше, если командовать будет он.

Покинув кухню, я оставляю отца и Ханну наедине и выхожу на крыльцо, где в одиночестве сидит Нокс, курит сигарету и выглядит так, словно вот-вот вылезет из кожи. Чувство вины врезается в меня, зная, что я — причина.

Я закуриваю сигарету и сажусь рядом с ним, так близко, что наши плечи соприкасаются, и меня охватывает легкое чувство комфорта.

Мы с Брэксом всегда стараемся это подчеркнуть, поскольку знаем, что это единственная форма контакта, которую он приемлет.

— Все упаковали? — спрашивает он, не отрывая взгляда от горизонта.

— Да, — единственное слово, что я могу произнести в данный момент, напряжение в груди сковывает горло.

— Знаешь, я понимаю, — он делает длинную затяжку, по-прежнему избегая моего взгляда. — Раньше не понимал, но теперь понимаю. Видел это по тому, как ты вел себя с ней в ту ночь. Райан подходит тебе, и твоя семья должна быть на первом месте.

— Ты тоже моя семья, — говорю я. — Ничто и никогда этого не изменит.

Он, наконец, смотрит на меня, показывая, как для него это тяжело, демоны, с которыми он борется ежедневно, являют себя свету и ударяют меня в живот.

Я хватаю его рукой за шею, притягивая ближе.

— Я здесь с тобой, мужик. Слышишь? Возможно, мы больше не боремся с этими демонами как прежде, но это не меняет того факта, что я люблю тебя и я с тобой. Всегда, Нокс. Братья навеки. Понял?

Он кивает с серьезным выражением лица.

— Да, понял.

Из парадной двери, потягиваясь и зевая, выходит Брэкстен, на нем одни только боксеры.

— Чем, слюнтяи, занимаетесь?

— Где, бл*дь, твоя одежда? — спрашиваю я. — В доме ребенок.

Он ухмыляется, приподнимая бровь.

— Боишься, она узнает, что мои мускулы круче твоих?

Я ворчу, не удивляясь умному засранцу, но должен признать, что буду очень по нему скучать, по ним обоим.

Он занимает место рядом со мной.

— Значит, ты действительно нас покидаешь?

— Я вас не покидаю. Я буду приезжать, чтобы навестить вас, а вы, парни, сможете навестить нас. Думаю, вам там понравится, — говорю я, хотя не знаю, кого пытаюсь убедить больше — их или себя.

— Возможно, но там не дом.

Это слово повисает между нами, напоминая о том, как сильно все изменилось. Братья всегда будут моей семьей, и это мой первый дом, но теперь у меня есть другая семья, и мой дом там, где они. Я никогда не был так уверен в этом, но это не облегчает прощание.

— Я хотел, чтобы здесь все получилось, — говорю я им, — очень хотел, но я не могу больше взваливать такую ношу на Райан. Все изменилось после того как тот ублюдок… — слова обрываются, когда я обнаруживаю, что не могу произнести это, не могу думать об этом. Если бы я мог убить этого урода снова, я бы это сделал.

— Эй, мужик, мы понимаем, — говорит Брэкс. — Это хреново, но мы понимаем и хотим, чтобы она тоже была счастлива. Я рад, что этот ублюдок горит в аду.

— Вместе с Тодером, — хрипит Нокс. — Жаль, что я не заставил его страдать, прежде чем всадил ему пулю в лоб.

Как и я. Если бы мы знали, что именно эти ублюдки ответственны за шрамы на теле отца, пули вылетели бы уже давно, и, вероятно, именно поэтому он никогда не рассказывал нам об этом. Все эти годы мы спрашивали, особенно когда впервые увидели его без рубашки и поняли, насколько глубоки шрамы. Он всегда держал язык за зубами. В конце концов, мы решили, что они появились за то короткое время, когда он служил в армии, о чем он редко говорил.