Пролог

Джастис

Джастису четырнадцать лет

— Джастис, чувак, проснись.

От неистового шепота и тряски за плечо распахиваю глаза. Смотрю в лицо лучшего друга и вижу дикий, панический взгляд. В темноте нашей общей комнаты, которая находится в этом аду под названием дом, его глаза сверкают.

— В чем дело? — спрашиваю, мой голос звучит так же слабо, как я себя чувствую.

— Брэкс пропал.

Страх сжимает грудь, дыхание перехватывает. Я резко выпрямляюсь и смотрю на кровать рядом с дверью, обнаруживая, что она пуста. Лоскут ткани, который мы используем в качестве одеяла, лежит на полу.

— Ты что-нибудь видел? — спрашиваю я.

Нокс качает головой.

— И ничего не слышал. Я только что проснулся и увидел его пустую кровать. — Чувство вины гулко звучит в его голосе, отражая то, что скручивает мне живот.

Брэкстен на год младше нас, и мы взяли на себя заботу о нем. Мы трое познакомились в этом детском доме несколько месяцев назад, каждого из нас государство скинуло сюда с разницей в несколько недель. Нас забрали из одного кошмара и бросили в другой.

— Мы должны его найти, чувак, — настойчиво шепчет Нокс. — Хоббс всерьез разозлился из-за того дерьма, что он устроил за ужином.

Брэкс — проказник, даже в самые худшие моменты. Это его способ справляться с дерьмом. Однако сегодняшняя выходка преследовала собой цель отвлечь внимание Хоббса от другого ребенка, которого он хотел ударить за то, что тот разбил стакан молока.

Хоббс — один из воспитателей и самый большой мудак из всех. Больной сукин сын, который получает удовольствие, причиняя страдания другим. Вспоминаю первый раз, когда я облажался, и последующее за этим избиение. Внутренности сжимаются еще сильнее, когда я думаю о Брэксе и о том, что ему предстоит вынести.

Спрыгнув с кровати, натягиваю вчерашние джинсы и грязную рубашку. Мы с Ноксом направляемся к двери, но обнаруживаем, что она заперта.

— Ублюдок! — кипит Нокс. — Он знал, что мы пойдем за ним.

Он делает шаг назад, готовый выбить дверь, но я останавливаю его, опуская руку на его костлявое плечо.

— Мы не можем. Джонс нас услышит, и тогда мы ни за что не доберемся до Брэкса.

— Тогда что, черт возьми, нам делать? Время уходит. Кто знает, что этот мудак сейчас с ним делает.

Я обращаю внимание на окно спальни. Мы действуем быстро, глазами сканируя пять акров территории, на которой стоит дом.

— Там, — я указываю на сарай, где из чуть приоткрытой двери в темноту льется свет.

— Скорее всего, — скрипит зубами Нокс, стиснув зубы. — Оттуда никто не услышит его криков.

Эта мысль подпитывает страх, сжимающий грудь.

— Мы вылезем и спустимся по решетке, — говорю я ему.

Воспитатели считают, что на всех окнах стоит сигнализация. Кроме этого. Несколько недель назад мы придумали, как перерезать провод и отключить ее, зная, что однажды время настанет.

Открыв окно, я вылезаю первым, Нокс следует за мной. Пластиковая решетка в нескольких местах ломается под нашими ногами, но в остальном мы спускаемся с минимальным шумом. Я приземляюсь босыми ногами на жесткий гравий, и он тут же впивается в кожу. Не обращая внимания на боль, устремляюсь вперед, пока не оказываюсь на траве. И тут мы несемся во весь опор к сараю, стуча ногами по жесткой земле.

Вскоре мы слышим Брэкстена, крики боли атакуют наши уши.

— Дерьмо! — Нокс извергает проклятья и, поднажав еще сильнее, размытым пятном проносится мимо меня.

Изо всех сил пытаюсь его догнать и в последнюю секунду ухитряюсь схватить за руку.

— Погоди. Нужно посмотреть, с чем мы имеем дело, прежде чем броситься туда. — Мое предупреждение — не более чем задыхающийся шепот, сердце в груди бешено колотится.

Медленно приблизившись, мы осторожно заглядываем в щель деревянной двери. От увиденного к горлу подступает желчь, а в венах бурлит ярость. Брэкс, связанный за запястья кожаными поводьями, болтается на столбе для битья, на шее туго натянут аркан. Он висит к нам спиной, раздетый догола, и, его обнаженная кожа содрана хлыстом, который держит Хоббс.

— Как тебе такое, пацан? Теперь ты уже не так важничаешь, да? — он снова щелкает плетью по его голой заднице. — Я покажу тебе, что бывает с такими дерзкими маленькими ублюдками, как ты.

Ужас врезается в грудь, когда Хоббс тянется к поясу брюк, чтобы расстегнуть ремень. Из Нокса вырывается яростный рев, и он бросается внутрь. Я следую за ним, понимая, что времени на обдумывание плана нет.

Нокс, ни разу не споткнувшись, на бегу подхватывает с земли лопату.

— Мудила!

Хоббс оборачивается как раз в тот момент, когда Нокс замахивается лопатой и ударяет того по лицу.

Он падает на землю, из его носа брызжет кровь.

— Ты, ублюдок! — рявкает он, перекатываясь на колени.

Я стремительно подбегаю к нему сбоку и пинаю в лицо.

Его голова откидывается назад, из груди вырывается еще один вопль боли. Теплая кровь покрывает мою босую ногу, но я не сдерживаюсь и наношу еще один удар, моя темная ярость подпитывается всей той болью, что он причинил другим.

Не проявляя милосердия, я вновь и вновь безжалостно замахиваюсь ногой. До тех пор, пока он не ухитряется схватить меня за лодыжку и дернуть на себя. Сильный удар о землю выбивает из меня весь дух.

— Ты, бл*дь, заплатишь за это, — орет он, с трудом поднимаясь на ноги.

Нокс обрушивает лопату ему на затылок, вырубая его. Кровь большой багровой лужей растекается вокруг его головы.

«Вот дерьмо».

Мы с Ноксом смотрим друг другу в глаза, думая об одном и том же. Стон Брэкса прерывает контакт и приводит нас в движение.

Нокс снимает аркан с шеи, а я опускаюсь на колени и тянусь к его спущенным пижамным штанам.

— Брэкс, дружище, мы здесь. Все будет хорошо, — заверяю я его.

Он поднимает голову, показывая черно-синее лицо. Его щеки в пятнах грязи и потеках от слез, один глаз заплыл.

— Он схватил меня спящим, Джастис, — выдыхает он. — Я даже не слышал, как он подошел.

Сглатываю жжение в горле и осторожно кладу руку ему на плечо.

— Все в порядке. Мы выберемся отсюда.

Нокс развязывает ему руки, а я помогаю одеться. Когда последние оковы сняты, Брэкс падает на колени, крича от боли.

Нокс опускается рядом с ним, помогая мне его поднять.

— Что такое? Где болит? — спрашивает он.

— Все тело, чувак, — слова доносятся сквозь сдавленное рыдание. — Болит повсюду.

Прежде чем кто-то из нас успевает произнести хоть слово, воздух пронзает сирена.

По венам пробегает паника.

— Черт. Они знают, что нас нет. Нужно двигать, немедленно!

Нокс закидывает одну руку Брэкса себе на плечо, а другую я закидываю на свое. Мы быстро выбегаем из сарая, волоча за собой Брэкстена.

В конце концов, мы удаляемся достаточно далеко от территории, держась в высокой траве, чтобы оставаться невидимыми. Мы опускаем Брэкстена на землю, помня о его избитом и покрытом синяками теле. Нокс остается с ним, а я пробегаю немного дальше, чтобы убедиться, что за мной никто не следит.

Увидев, что никого нет, я возвращаюсь к остальным. Брэкстен прижимает колени к груди, пряча лицо, чтобы скрыть слезы.

Нокс с мрачным видом сидит рядом, обнимая его за плечи.

— Видел кого? — спрашивает он.

Я отрицательно мотаю головой.

— Нет, но это лишь вопрос времени. Мы должны продолжать двигаться.

— И куда идти? — спрашивает Брэкс, поднимая голову.

Я пожимаю плечами.

— Куда угодно, все лучше, чем здесь.

— Брось, Джастис. У нас нет денег. У нас даже одежды нет, — Брэкс шмыгает носом. — Что, черт возьми, мы будем делать?

— Все, что необходимо, чтобы выжить, — говорю, глядя в его усталые глаза. — Мы не можем вернуться. Посмотри, что с тобой чуть не случилось. Хоббс, скорее всего, мертв, и они не поверят паре проблемных детей. Кто знает, с чем мы столкнемся в следующий раз. Система достаточно долго нас имела. Лучше жить на улице, чем там, где мы были.