— Звонила Райан, она… — он замолкает, его взгляд следует по моей окровавленной одежде к дымящемуся дому позади нас. — Господи, какого хрена вы, парни, натворили?

Я смотрю на него, не чувствуя ни капли раскаяния.

— Он причинил ей боль. Что бы сделал ты?

На его лице отражается понимание и сожаление. Отдаленный звук сирен пронизывает воздух, принося с собой отрезвляющую реальность.

Крейг тяжело вздыхает, проводя рукой по волосам.

— Давайте, — говорит он, удивляя меня. — Убирайтесь отсюда. Я позабочусь об этом.

Мы с Ноксом колеблемся всего секунду, прежде чем забраться в грузовик, и с пониманием того, что справедливость восторжествовала, уехать.

Глава 30

Райан

Спустя час отчаяние продолжает овладевать мной, я сижу на диване рядом с Брэкстеном, прижавшись к его боку и обхватив его рукой. После того, как я рассказала им с Тэтчером о произошедшем, они привели меня в дом, и с тех пор Брэкстен не отходил от меня. Он относился ко мне с заботой и вниманием, как настоящий брат.

Несмотря на тепло его тела и накинутый на мои плечи плед, я продолжаю сильно дрожать, опасаясь за разгром, который в этот момент устраивает Джастис под действием гнева.

Тэтчер уехал из дома, чтобы забрать Гвен, и привезти ее сюда, не доверяя тому, что другие могут ей сделать. За это время я позвонила Крейгу и умоляла его найти Джастиса прежде, чем тот сможет натворить непоправимое.

Теперь мы все сидим здесь, ожидая любой новости, и с каждой секундой моя надежда тает.

— Я должна была поехать с тобой, — с раскаянием шепчет Гвен, вытирая слезы с изможденного лица и держа в руках чашку с теплым чаем. — Мне так жаль, дорогая.

— Это не ваша вина, — говорю я ей, с ненавистью думая о том, насколько хуже все могло обернуться, окажись со мной она или, не дай Бог, Ханна.

Закрываю глаза от подступившей к горлу желчи, когда я вспоминаю о гнусной угрозе Дерека моей дочери.

— Она права, — говорит Тэтчер, входя в комнату и опуская руку на худенькое плечо Гвен. — Здесь нет ничьей вины.

Сейчас он говорит так, но раньше я прочитала на его лице вину. Теперь я жалею, что не послушала его, когда он предостерегал меня, чтобы я не ездила одна. Я просто ни на секунду не задумывалась, что меня заметят. Очевидно, они наблюдали — ждали, чтобы сделать свой ход.

— Я только что говорил по телефону с агентом Джеймсоном, — продолжает он. — Он вылетает следующим рейсом. К утру должен быть здесь.

Все так опасно вышло из-под контроля, что, боюсь, если Крейг в ближайшее время не найдет Джастиса, нас будут заботить иные вещи, нежели агент Джеймсон.

— Почему он так долго? — шепчу я, мне нет нужды уточнять, о ком идет речь.

— Надеюсь, он заставляет этого ублюдка страдать, — скрежещет Брэкстен, на его обычном игривом лице застыла ярость. С момента, как он узнал, что сделал Дерек, его не отпускало напряжение. Он дрожит почти так же, как и я. Только я — от страха, а он — от ярости. Ярости, очень похожей на ту, в какую недавно впал его брат.

В груди все сжимается при воспоминании о Джастисе, в гневе громящем дом. Я и раньше видела его в гневе, но в таком — никогда. Остановить его было невозможно. Я только молюсь, чтобы все мы смогли выпутаться отсюда, потому что я не могу его потерять. Мы с Ханной нуждаемся в нем сейчас больше, чем когда-либо.

От этой мысли я снова готова расплакаться.

— Мне нужно подышать свежим воздухом. — Встав, я выхожу на крыльцо, плотнее закутываюсь в плед и, вглядываясь в темноту ночи, прислоняюсь головой о большую белую колонну.

Вскоре за моей спиной открывается дверь. Мне не нужно смотреть, чтобы понять, что это Тэтчер; мощь его присутствия безошибочна. Он подходит ко мне и кладет изуродованную руку на плечо.

— Прости меня, дитя. Мне не следовало отпускать тебя.

Мое сердце сжимается, ненавидя сожаление в его голосе.

— Ты тоже ни в чем не виноват, Тэтчер. Никто не виноват, кроме них.

— Знаю, но, не отпусти я тебя, этого можно было бы избежать. Или мы могли бы попросить Гвен приехать сюда. Тогда я смог бы защитить вас обеих.

При упоминании Гвен я поворачиваюсь к нему, тусклый свет крыльца охватывает нас слабым свечением.

— Она мне все рассказала, — шепчу я, не в силах сдержаться.

На его лице видна печаль, которая превращается в стыд, и это наносит еще больший урон моему разбитому сердцу.

— Почему ты не рассказал нам, что они с тобой сделали?

— А что хорошего бы из этого вышло? Что сделано, то сделано. Никто из нас не может вернуть прошлое и изменить его. Это только навредит вам всем, особенно моим мальчикам, а они испытали столько боли, что хватит на целую жизнь. — Его голос такой властный и покровительственный; каждое слово излучает любовь, которую он испытывает к своим сыновьям.

— Почему ты не мстил? — любопытство берет верх, и я должна знать. Почему он позволил им уйти, когда они причинили ему такую боль. — Ты сильнее их, ты смог бы с ними сразиться, если бы действительно захотел.

— Если бы я убил Форреста, то в каком положении тогда осталась Гвен? Она приняла решение, несмотря на мои возражения.

— Она не любила его. Она сделала это, чтобы защитить тебя.

— А я не сделал этого, чтобы защитить ее, — говорит он, и на его губах появляется почти грустная улыбка. — Наши отношения не одобрил бы никто, и мы просто столкнулись бы с большим количеством препятствий. Я был более чем готов к борьбе, но она была слишком напугана. Мне это не нравилось, но я понимал.

— Она по-прежнему всем сердцем любит тебя, — говорю я, ненавидя то, как трагично все для них закончилось.

Он, кажется, не очень удивлен моими словами.

— У некоторых любовь не умирает никогда, сколько бы времени ни прошло. Уверен, ты понимаешь это лучше, чем кто-либо.

Я киваю, думая о том, что шесть лет разлуки с Джастисом так и не изменили моих чувств к нему.

— Как бы тяжело мне ни было все эти годы, я не променял бы их ни на что, иначе я бы никогда не нашел своих мальчиков, а они для меня все. Вся моя жизнь. Как и вы с Ханной.

Его милые слова заставляют меня снова разрыдаться. Подойдя к нему, я обнимаю его за талию.

— Прости, Тэтчер. Прости за то, что они с тобой сделали. Ты стал для меня отцом, которого у меня никогда не было, и как бы я хотела, чтобы ты был им с самого начала.

— Ох, дитя, — говорит он хриплым голосом, крепко меня обнимая. — Вы с Ханной всегда будете моей семьей, как и мои мальчики. Мы добьемся справедливости и для твоей мамы, слышишь?

Я киваю, мое вдребезги разбитое сердце думает о женщине, с которой мне никогда не суждено встретиться из-за зла, причиненного моим отцом и Вивиан. Я отказываюсь называть ее своей матерью, потому что она не моя мама. Никогда не была и никогда не будет.

Звук, едущего по гравийной дороге грузовика Джастиса, отрывает нас друг от друга, накрывая меня облегчением. Он паркуется на полпути между гостевым и главным домом, и выходит.

— Слава богу! — сбросив плед с плеч, сбегаю по ступенькам крыльца и несусь к нему, но быстрые шаги замедляются, когда я вижу, сколько на нем крови. — О боже. — Страх толкает меня вперед, я лихорадочно ощупываю его руками. — Куда ты ранен?

— Это не моя кровь, — голос у него хриплый, отягченный бременем.

Наши взгляды встречаются, ледяной холод скользит по каждому дюйму моей кожи.

— О нет, — шепчу я, подавляя отчаяние. — Что ты наделал?

Он смотрит на меня затравленными глазами. Не говоря ни слова, он падает передо мной на колени, обнимает за талию и утыкается лицом в живот.

Я прижимаю его к себе, всхлипывая от страха и беспокойства.

Нокс уводит Тэтчера в дом, оставляя нас наедине.

— Я подвел тебя, — бормочет он, и в его голосе слышится тяжесть поражения. — Прости, что я подвел тебя.

Вид могучего мужчины, стоящего передо мной на коленях, обвиняющего себя в чем-то, что он себе навыдумывал, выводит меня из себя.