Мою дочь.

Ее маленький ротик приоткрывается от удивления, в светло-карих глазах того же цвета, что и у матери, появляется узнавание.

— Это ты, — шепчет она.

Прежде чем успеваю понять, что она имеет в виду, с кухонным полотенцем в руке, вытирая стакан, выходит Райан.

— Ханна, детка. Что я тебе говорила насчет того, чтобы самой открывать дверь? Ты не можешь... — она резко останавливается, буквально вздрагивая, словно от удара.

После шести долгих лет мы стоим лицом к лицу, наши взгляды встречаются, и раскаяние, отражающееся в ее глазах, никак не помогает, чтобы облегчить предательство, разрывающее зияющую в груди рану.

— Райан, — приветствую ее жестким тоном. — Давно не виделись. Вижу, ты времени зря не теряла.

Глава 6

Райан

Потрясение накрывает меня на месте; разъяренный мужчина, стоящий в дверном проеме, — не тот, кого я ожидала увидеть. Выражение ярости на его лице и осознание моего обмана сжимают сердце в холодные тиски и погружают его в черную бездну.

Я открываю рот, чтобы заговорить, извиниться и сказать все, что хотела за последние шесть лет, но голоса нет, слова застревают в горле. Я знала, придет время и я столкнусь с ним лицом к лицу, но не так. Застигнутая врасплох и не подготовленная.

— Мама, — тихий, неуверенный голос Ханны вырывает меня из терзаний.

Она закусывает губу, переводя взгляд с меня на Джастиса.

Я не хотела, чтобы они встретились подобным образом, я хотела гораздо большего, и мне некого винить, кроме себя.

Ей не нужно находиться здесь. Не сейчас. Не когда он так зол.

Стерев слезы, хватаю ее за маленькие плечики и веду к лестнице.

— Детка, иди, поиграй в своей комнате. Я скоро за тобой приду.

Полными тоски глазами она оглядывается через плечо на Джастиса, но делает, как я говорю. Он делает шаг вперед, будто хочет что-то сказать, но останавливается. В его взгляде вспыхивает необузданное волнение, когда он смотрит, как она уходит, и это разбивает мне сердце на миллион кусочков. Мгновение спустя его яростные глаза встречаются с моими, наполняя меня страхом.

Минуя его, выхожу на крыльцо, готовясь к битве, которая, знаю, меня ждет.

— Не смей, бл*дь, уходить от меня! — он бросается за мной, хватает за руку и разворачивает к себе. От его грозного вида по позвоночнику бежит страх.

— Прости. Мне очень жаль, — я задыхаюсь, в груди зарождается рыдание.

— Тебе жаль? — ревет он. — Ты украла у меня дочь, и все, что ты можешь сказать, это гребанное «прости»?!

— Позвольте мне объяснить.

— Тебя ничего не может оправдать. Ничего!

— Пожалуйста, попытайся понять, — кричу я. — Я не могла там оставаться. Не могла дать ей жизнь в этом городе, Джастис. Только не с моими родителями. Я была молода и напугана. У меня не было никого…

— Проклятье, у тебя был я. Я бы позаботился о тебе!

Это признание лишь еще сильнее разбивает мне сердце.

— Я хотела рассказать тебе, собиралась, но в ту ночь... — я замолкаю, в голове прокручиваются воспоминания о той ужасной ночи. — Все пошло ужасно неправильно, — прерывисто шепчу я.

— Хочешь сказать, таков был твой способ отомстить мне за то, что, по твоему мнению, ты видела?

Я отрицательно мотаю головой.

— Это неправда.

— Разве?

— Нет! Я поступила так не потому, что хотела причинить тебе боль. В ту ночь произошло столько событий, которые повлияли на мое решение.

— А как же мое гребаное решение? — ревет он. — Ты его меня лишила. Скрывала от меня дочь целых, мать твою, шесть лет, Райан! Мою родную плоть и кровь!

— Она знает, кто ты, — говорю, всхлипывая. — Она знает о тебе все. Я никогда не скрывала этого от нее.

— Что с этого толку, если я ни хрена не знаю о ней!

— Прекрати! — Ханна выбегает из дома, ее маленькое личико сморщено от гнева и залито слезами. Она встает передо мной, защищая, и отталкивает Джастиса. — Оставь ее в покое! Оставь мою маму в покое и убирайся отсюда!

— Ханна, перестань. — Я тянусь к ней, но она вырывается, продолжая смотреть Джастису в лицо.

— Мама всегда мне говорила, что ты борешься с плохими парнями, но это была ложь, — кричит она. — Это ты плохой парень, и я не хочу, чтобы ты был моим папой.

— Ханна! — охаю я. — Не говори того, чего на самом деле не думаешь, — подхватив ее на руки, прижимаю к груди, она крепко меня обнимает и рыдает, уткнувшись мне в шею. Бросаю взгляд на Джастиса поверх ее головы, боль на его лице разрывает мое раненое сердце.

Он отступает назад с таким видом, словно его только что выпотрошили, и спускается по ступенькам крыльца.

— Джастис, не уходи, — умоляю, не желая, чтобы он уходил вот так.

Он ни на секунду не замедляет шаг. Запрыгивает в грузовик и уезжает, оставляя мой мир в руинах.

Опустошенная, заношу Ханну в дом, она жмется ко мне и не перестает плакать.

— Ш-ш-ш, все в порядке, малышка, — успокаиваю ее, поглаживая по спине. — Нам просто нужно дать ему немного остыть. — Я уговариваю не только ее, но и себя, хотя знаю, ему потребуется гораздо больше времени, чтобы простить меня.

— Почему он так злился? Ты ведь говорила, что он хороший.

Я отнимаю ее от себя, вглядываясь ей в лицо, так похожее на лицо ее отца, ее темно-каштановые волосы прилипли к мокрым щечкам.

— Он хороший. Просто сейчас он очень зол и обижен, и у него есть на это полное право.

Я всегда честно рассказывала ей о нем, и о том, что он ничего не знает. Я не объясняла причин, потому что, как объяснить такое ребенку? Но я говорила, что однажды они встретятся, просто никак не думала, что это произойдет вот так.

Ее крохотное личико искажено грустью, нижняя губа дрожит от сдерживаемых рыданий.

— А ты не можешь просто сказать ему, что сожалеешь?

Я закрываю глаза, желая, чтобы все было так просто.

— Я постараюсь, детка. Правда, но не хочу, чтобы ты о нас беспокоилась. Он сердится не на тебя, ты не сделала ничего плохого, ясно?

Она кивает и кладет голову мне на плечо, прерывисто вздыхая в изнеможении. Я несу ее в спальню и ложусь рядом, мой взгляд устремляется к фотографии Джастиса, которую она держит на тумбочке, сожаление давит на меня тяжким грузом.

Мне следовало давным-давно все ему рассказать. В произошедшем некого винить, кроме меня. При каждой попытке я теряла самообладание, опасаясь последствий.

Вдруг он заберет ее у меня? Будет ли бороться за опеку? Заставит ли нас вернуться в этот богом забытый город? От последней мысли меня тошнит. Я не могу туда вернуться. Ни за что.

— Как думаешь, он вернется? — шепчет Ханна, отрывая меня от мучительных мыслей. В ее голосе звучит надежда, но тоска более различима. Как бы она ни злилась, она хочет быть с ним. Хочет его узнать.

Я крепко ее обнимаю, прижимаясь губами к нежной щечке.

— Да, детка. Он вернется к тебе.

В этом я не сомневаюсь. Лишь молюсь, чтобы он не попытался отнять ее у меня. Это мой самый большой страх. Я смогу вынести его гнев и обиду, но не смогу вынести этого. Ханна — моя жизнь, мой смысл существования.

Как только она засыпает, осторожно слезаю с кровати и отправляюсь на поиски мобильного. Достав его из сумочки, вижу несколько пропущенных звонков от Тэтчера и понимаю, что телефон стоял на беззвучном режиме.

От сожаления закрываю глаза. Если бы только я была предупреждена, для Ханны все бы обернулось по-другому, для всех нас.

Нажимаю на номер его телефона, и на экране появляется их с Ханной фото. Он отвечает после первого гудка.

— Святые небеса, я названиваю тебе уже несколько часов, дитя.

— Извини, я не слышала, — шепчу, мой хриплый голос выдает эмоции.

— Мой мальчик побывал у тебя, — говорит он, уже зная ответ.

— Да, — я замолкаю, тяжело сглатывая. — Он очень зол, Тэтчер.

— Знаю, дорогая. Но мы ведь понимали, что этот день настанет, верно?

Я киваю, потом вспоминаю, что он меня не видит.