– Долго же вы спали, девушка. А с вашим ребеночком все в порядке. Завтра отправляем вас долечиваться в Москву в военный госпиталь.

– Костю увезли? – тихо спросила Кира.

Врач вопросительно посмотрел на соседок по палате.

– Это жених ее, – шепотом сказала одна из них. – Его… – и она развела руки.

И тут Киру прорвало. Она зарыдала, слезы катились самопроизвольно. Кира не могла остановиться, и медсестра, стоявшая рядом с врачом, присела на край кровати, наклонилась и обняла рыдающую девушку.

– Поплачь, дорогая, поплачь, легче станет. А то невыплаканные слезы вот до больницы доводят. – Она гладила Киру по щекам, по спине и по голове, как маленькую, вытирая ей слезы.

В военном госпитале в Москве Кира пролежала почти месяц. Она уже чувствовала себя намного лучше. Ее врач, Галина Львовна, предложила в госпитале ей место медсестры. Кира отказалась:

– Нет, домой поеду, поближе…

Где ее дом, и куда она поедет, еще не знала. Ей просто хотелось быть ближе к Косте. Ведь там, на Ставрополье жили его родители. И похоронили его там.

Ставропольский старинный вокзал встретил девушку многоголосьем проезжающих поездов и запахами приближающегося лета. Красиво цвела и пахла сирень в палисадниках частных домов. Воздух был пропитан теплом и ожиданием чего-то хорошего. У Киры на душе стало светлее.

Она сразу же решила поехать в свою квартиру, посмотреть, что там можно сделать, чтобы остаться жить. Чемодан на всякий случай оставила в камере хранения – знала, что ночевать ей придется где-то в гостинице. Подходя к своей двухэтажке, увидела около подъезда мирно сплетничающих соседок.

– Здравствуйте, поприветствовала их девушка.

Женщины с любопытством посмотрели на нее:

– А вы к кому?

– Я живу здесь, вернее, у меня здесь комната, мне ее выделили. Я была в… командировке, а теперь вот приехала. Моя соседка – баба Шура.

– Это же Шурка Макучиха. Так она уехала, – сказала соседка, размахивая руками.

– Уехала? – обрадовалась Кира. – Я одна теперь там жить буду?

– Да нет, девонька, не одна. Шурка-то кошатница была, всему подъезду жить не давала, кошек держала, а следить за ними не хотела. Теперь вот ее сынок живет. Пьянь жуткая. Все бомжи у него. Вот сейчас как раз об этом говорим. Вчера милицию вызвали, они всех разогнали, его забрали, а утром выпустили. Проспится до вечера, потом опять все по новой. Как жить?

И женщины с участием посмотрели вслед новой жиличке, которая уже поднималась на второй этаж.

Кира опустила руку в сумочку, чтобы достать ключ, но, подойдя ближе к двери, на месте замка увидела зияющую дыру – замок был вырван с корнем. Кира вошла в темную прихожую и, не разглядев, споткнулась о батарею бутылок и еще какого-то мусора. Это была уже не квартира, а помойка. Добравшись все же до своей комнаты, она обнаружила там спящего прямо на полу незнакомого мужчину. Замка тоже не было.

Кира вышла во двор и с облегчением вдохнула свежего воздуха. Ужас. Как же здесь жить с таким соседом? Она поехала искать гостиницу. Хорошо, что ей перечисляли зарплату на книжку, и она могла снять подходящее для жизни жилье. Комнату искать не пришлось. Она устроилась медсестрой в дом престарелых, и ей выделили комнатку прямо там за умеренную плату.

Лето пролетело незаметно. Вот уже и конец августа. Кира работала, а в выходные иногда ходила в церковь, ставила свечи за Костю. Единственная черно-белая маленькая фотография, где они вместе, счастливые, стояла на тумбочке. Костя улыбался, и Кира каждый день разговаривала с ним, рассказывала, как прошел день, и как ведет себя их сынок.

– По всем признакам мальчик будет, – сказала ей пожилая добрая нянечка тетя Дуся, – животик у тебя остренький.

И Кира стала ждать сына и искать, где будет жить, когда родит. Заведующая сказала ей, когда Кира собралась уходить в декретный отпуск:

– Кира Олеговна, ищите жилье, когда ребеночек родится, здесь жить нельзя, сами понимаете.

В выходной Кира пошла в храм, поставить свечку и помолиться за Костю, а потом решила поискать квартиру. Когда она вышла, на душе было спокойно. Она верила, что Костя ее слышит.

В церковь впервые ее привела тетя Дуся, работавшая нянечкой в доме престарелых. Как-то на ночном дежурстве Кира рассказала ей свою историю.

– Да, Кира, – сочувственно сказала женщина, – досталось тебе. Моя мама тоже в войну санитаркой была. Когда вернулась, долго потом вспоминала, рассказывала о войне, все жалела солдатиков, которых спасти не могла.

– Тебе надо в церковь пойти, помолиться за твоего Костю. И тебе легче будет, и ему. Сейчас же вы, молодые, в Бога не верите. А он помогает. Молиться надо, Кирочка.

И Кира ей поверила. В церковь ходила нечасто, на службе была всего один раз, но ей, действительно, стало легче. Молитв не знала, просто просила Бога, чтобы Косте было там хорошо, здоровья всем. Иногда долго стояла в храме перед иконами – уходить не хотелось.

Когда вышла, постояла на улице, привыкая к яркому дневному свету.

– Кира! – услышала она. Ей показалось, что это голос Кости. Обернувшись, она увидела Ивана. Он шел к ней широко улыбаясь. Увидев ее живот, немного растерялся, хотя знал, что Кира ждет ребенка от Кости.

– Ваня, как же я рада тебя видеть! – обрадовалась Кира. – Ты откуда?

– Мы с Наташей живем сейчас в Ставрополе. Поженились вот, – Иван показал кольцо.

– Кира, я тебя искал.

– Да? Почему? – удивилась она.

– Я же тогда Костю сопровождал к родителям на похороны, ты знаешь?

– Нет.

– Так вот, я рассказал Костиной маме, Ирине Михайловне, о тебе. И что ты ждешь ребенка. Я сказал, что у тебя никого нет, и она просила тебя найти обязательно. Но ты как в воду канула. Я думал, что после госпиталя ты в Москве осталась.

– Нет, здесь, как видишь.

– Где ты? Что ты? Рассказывай!

– В доме престарелых работаю, там и живу. Это недалеко отсюда, – сказала Кира.

– Кир, мы с Наташей хотим в субботу поехать к моим, поедем с нами, я познакомлю тебя с родителями Кости. Они будут рады.

– Ну хорошо. Я отпрошусь дня на два. Хочу побывать на могилке Кости. Покажешь, где его похоронили?

Ваня предварительно позвонил Бондаревым и сказал, что приедет с медсестрой, девушкой Кости. Ирина Михайловна волновалась и ждала девушку. Ее волнение передалось и Кире.

– Здравствуйте, Кира, проходите. Ваня, ну что ты стоишь у двери? Проходите в комнату. Мы вас ждем.

Кира прошла в небольшую комнату, где на диване увидела седого мужчину, который старался улыбаться, но это у него плохо получалось.

– Здравствуйте, – сказала Кира и протянула ему руку. Он крепко ее пожал, привстав.

Беседа сначала не клеилась. Кира чувствовала себя неловко и к тому же очень устала после шестичасовой поездки. Ей хотелось прилечь. Костин отец, Александр Иванович, как будто почувствовал это.

– Кира, вам нужно отдохнуть. Проходите в Костину комнату, полежите. Потом поговорим. Поля, сестра Кости, проводила ее.

Маленькая комнатка выглядела по- спартански: справа кровать, над которой, как у всех, небольшой ковер, у окна стол, слева шкаф для одежды и книжек. На стене висела большая Костина фотография в военной форме, которая ему очень шла. На Киру серьезно смотрел молодой, здоровый, красивый парень в новенькой фуражке. Она легла на кровать, и ей казалось, что Костя очень рад, что она сейчас здесь, с его родителями.

– Костя, здравствуй, вот я и приехала, – тихо сказала она. На глаза навернулись слезы. Она представила, как бы они были счастливы сейчас, если бы… Если бы только он остался жив…

Ваня рассказал, как погиб Костя. Очень нелепая смерть. Ротный командир – часто выпивал, но все же солдаты его любили: он мог с ними поговорить по душам, давал обещания скоро отправить в отпуск или объявить благодарность, о которых наутро после пьянки забывал. В этот вечер, проспавшись после очередного возлияния, он решил искупаться в бане. Воды в бочках не оказалось, и он приказал двум солдатам Ивану и Косте с водителем поехать за водой под вечер, что, по приказу командира, было категорически запрещено. Вообще, выходить вечером за пределы гарнизона было нельзя, хотя, приказы для того и создаются, чтобы их нарушать. Когда возвращались с полной бочкой воды, прозвучал всего один выстрел – пуля попала Косте в живот.