Автобус медленно двигался по узкой горной дороге следом за БТРом, на котором сидели солдаты в с автоматами и внимательно смотрели по сторонам. В салоне автобуса было пыльно и очень душно, хотя все окна открыты.

Двадцатилетняя Кира Самойлова – недавняя выпускница медучилища проработала медсестрой всего полгода, когда ей предложили поехать с бригадой медработников в Афганистан. За месяц до этого она сама ходила в военкомат и написала заявление о желании служить в горячей точке. Конечно же она знала, что сейчас здесь идет война, и советские солдаты воюют и погибают, но все же решилась.

Самой главной причиной, по которой Кира согласилась поехать работать в Афганистан– это то, что она очень хотела стать хирургом, операций, и собиралась поступать в мединститут. Еще, конечно же, платили намного больше.

После окончания медучилища ей, как сироте, временно дали комнатку в двухкомнатной коммунальной квартире. Ее соседка по квартире – пожилая женщина, имеющая неизвестно сколько кошек, и вся квартира, в том числе и Кирина комната, пропитались такими резкими запахами, что там невозможно жить.

Кира оставила затею сделать ремонт своей обшарпанной комнаты и обставить ее хоть какой-нибудь мебелью.

Помочь ей было некому, отца она не знала, а когда умерла мама, Кире было 5 лет. Родственников не нашлось, хотя бабушка – мать отца на тот момент была жива, как ей позже сказали. Девочку отвезли в детский дом, а по окончании учебы выделили эту убогую комнатку в обшарпанной двухэтажке, видимо, еще дореволюционной постройки…

И вот сейчас девушка тряслась в маленьком душном ПАЗике с жесткими сидениями, который вез ее из Кабула в военный гарнизон, где ей предстояло работать медсестрой. На горной каменистой дороге автобус подбрасывало так, что сумки летали по салону, а люди, в основном медработники, не удержавшись за поручни сидений заваливались друг на друга.

– Эй, друг, потише на поворотах, – прозвучал громкий мужской голос в салоне автобуса, – не горшки везешь.

– Не могу потише, нельзя отставать, здесь вам война, а не шашки-бирюльки,– крикнул молодой водитель в военной форме, повернувшись и стараясь разглядеть недовольного, но встретив испуганные янтарного цвета глаза светловолосой худенькой девушки, и желая подбодрить ее, подмигнул и добавил с улыбкой, – Ничего, прорвемся!

Дорога вела круто в гору, и мотор автобуса натужно ревел, перекрикивая гул БТР. Вдруг резко остановились. Кира еще не успела понять, в чем дело, как увидела, что водитель, который ей подмигивал пять минут назад, как-то неудобно завалился боком на руль, уткнувшись головой в лобовое стекло, и услышала короткие автоматные выстрелы. Кто-то крикнул:

– Быстро все из автобуса!

Девушку подхватили сильные руки и буквально вытолкнули из салона. Она упала на землю, больно ударившись о камни и стала вместе со всеми отползать, сама не зная куда, разодрав в кровь колени. Липкий страх смерти заставил ее прижаться к земле и лежать тихо-тихо, укрыв голову руками. Вдруг вспомнилась картина из детства: мама с ней, четырехлетней девочкой на руках, пряталась за занавеской у печки от пьяного отца – дебошира и просила дочку, прикрыв руками ее рот: «Затаи дыхание, доченька». В своей семье и в детском доме Кира жила, затаив дыхание.

И сейчас она затаила дыхание, чтобы не умереть от громких взрывов снарядов, криков и страха.

Люди не понимали, откуда стреляют, как и где лучше укрыться, потому что вокруг были голые горы, и поэтому подчинялись молча коротким и отрывистым командам, которые доносились откуда-то сверху.

Когда стрельба немного стихла, Кира подняла голову, которую прикрывала руками, отряхнула мелкие камни и песок с рук и головы и увидела недалеко солдата. Совсем мальчишка, такой же, как и она с бледным испуганным лицом. Он смотрел на Киру черными, как бусинки глазами, в которых девушка увидела мольбу о помощи.

– Что у тебя?

– Рука, правая рука. Совсем ее не чувствую.

Кира подползла, развернула его на спину и увидела, что правая рука была вся в крови. Она повернулась ко все еще лежащим медикам:

– Николай Сергеевич, – сказала она вполголоса, обращаясь к военному врачу, с которым вместе ехала – здесь раненый, ему нужна срочная помощь. В автобусе осталась сумка с бинтами и обезболивающими. Я сейчас принесу.

– Куда ты! Лежи! Я сам! – приказным голосом остановил ее военврач.

Он подполз к автобусу, но как только поднялся, мимо просвистела пуля. Видимо, они все еще были под прицелом, и только автобус защищал людей от смерти.

Когда врач подполз, солдатик уже терял сознание. Кира помогла перевязать рану, и сделала обезболивающий укол. Теперь она почему-то перестала бояться, готовая прийти на помощь по первому зову.

– Николай Сергеевич, может, там еще есть раненые? Нужно посмотреть.

– Тебя как зовут?

– Кира.

– Лежи, Кира. Будь здесь. Еще успеешь повоевать. Я сам посмотрю.

И врач пополз к солдатам, укрывшимся за БТР и стрелявшим по горам, не давая душманам высунуться из укрытия.

Стрельба стала тише, но прекратилась только к вечеру, когда солнце стало садиться, и духи ушли. Кира все это время была рядом с раненым парнем, который, то приходил в сознание и спрашивал, где он, то терял сознание и бредил. Нужна была срочная операция, но приходилось ждать.

Было уже совсем темно, когда они прибыли в гарнизон. Измученные, хотели только добраться до кровати, но было трое раненых солдат, которым необходима срочная помощь, и Кира вместе с другими медиками пошла в операционный блок- палатку готовиться к операции. Этой ночью поспать так и не удалось. Заснули только под утро прямо здесь в палатке, вместе с ранеными, на полу, кто где.

Кира проснулась от стона прооперированного парня:

– Сестренка, дай воды, – прошептал он, шевеля посиневшими непослушными губами и сверля ее своими угольно – черными глазами.

– Тебя как зовут? – спросила Кира

– Рашид. Я из Дагестана, – ответил парень.

– А я Кира. Пить тебе сейчас нельзя, – сказала она, смачивая мокрым бинтом его потрескавшиеся губы. – Лучше молчи и береги силы.

Когда солнце поднялось Киру провели в другую палатку, где жили военнослужащие девушки связистки, повара и медики. В палатке было восемь коек. Поднявшийся ветер задувал сюда песок, он попадал в глаза и скрипел на зубах вместе с консервами, которые предложила Кире темноволосая кареглазая пышка, приветливо встретившая новую соседку и сразу предупредила:

– Пей только кипяченую воду и чаще мой руки, чтобы не заболеть. Да, еще носи все время с собой воду и пей по глоточку, чтобы не было обезвоживания. Ты медик, сама знаешь. Меня Тоня зовут. Я из Одессы. А ты откуда?

– Я Кира, приехала из Ставрополя, – ответила девушка.

– Нас здесь восемь человек, все уже на службе, а у меня выходной. Хочу искупаться, сегодня баню топить будут для офицеров. Пойдешь со мной? – спросила Тоня.

– Да, только отдохну немного, – Кира села на низкую кровать с прогнутой сеткой и узким ватным матрацем. Но никакие неудобства не могли повлиять на крепкий сон уставшей девушки.

Выспаться ей все же не дали:

– Кира, просыпайся, привезли раненых, Николай Сергеевич уже готовит операцию, сказал, что ты будешь ассистировать, – растолкала девушку незнакомка в белом халате.

– Хорошо, встаю, – пробормотала Кира. Голова, которую она с трудом оторвала от подушки снова легла на место. Сон не отпускал.

Но незнакомка продолжала трясти девушку, и Кира, наконец, проснулась.

– Вставай, пойдем быстрее. У нас каждая минута на счету. Там солдатики раненые, понимаешь? Вставай скорее.

Кира соскочила с жесткой кровати, которая в этот момент казалась ей самым лучшим местом на земле. Быстро собравшись, она побежала вслед за девушкой-медсестрой.