– Ус, Альбина! Что ты все время вздыхаешь? Влюбилась? – сделала замечание учительница. Вокруг раздались смешки.

Эх, знали бы они, что я вздыхаю из-за какой-то незнакомой взрослой женщины, даже не актрисы или певицы, ожидая, что моя судьба вот-вот решится!

Но оказалось, тетя Рокси вовсе не горела желанием немедленно пополнить свой институт проблемных девиц.

«Не расстраивайся, зато в воскресенье она сможет уделить лично тебе целый час!» – писала Мила.

Вот счастье-то! А если я не захочу этот целый час???

Меня начинало потихоньку трясти.

Если бы после уроков я направилась прямиком к тетеньке, то ни о чем бы не переживала. Так со мной всегда, если до важного события остается мало времени: махаю рукой на бесполезные попытки подготовиться, а следом и все тревоги отключаются, ведь сделать уже ничего нельзя.

Но вот теперь появилось много времени, за которое можно и передумать идти к тете Рокси. Вдруг знакомство с ней станет главной ошибкой в моей жизни? Вдруг сейчас последний шанс предотвратить катастрофу?

Не удивительно, что весь вечер и часть ночи я пыталась обстоятельно обдумать все. Вскакивала, гуглила методы принятия решений и прочие бесполезные в моем случае вещи, а ночью снова плохо спала и видела что-то тягучее и мерзкое.

Но решение не говорить всего сразу и до последнего не выдавать ничего определенного, пока ситуация с тетей Рокси не прояснится хоть немного, пришло спонтанно – у самых дверей. Бумажка на них извещала, что здесь находится некий кружок досуга и вышивания, время открытия которого еще не наступило.

Тот факт, что несколько дней в неделю Оксана Сергеевна торчала в Доме Культуры, и в ее кружок мог записаться чей угодно ребенок, чьи родители решат подсократить его свободное время, должен был бы успокоить меня. Но странное дело – стало тревожней.

Впрочем, войдя в сопровождении Милы в кабинет, я тут же об этом позабыла.

Передо мной оказалась женщина, чьи профили в соцсетях я изучила вдоль и поперек. Полноватые, чуть румянящиеся щеки, волосы чуть ниже плеч, стянутые в хвостик. Одежда и сама Оксана Сергеевна целиком и полностью обычные, непримечательные. Подобных вокруг полным-полно, и если это не соседка и не продавщица в магазине, то никогда не станешь обращать внимание и запоминать этих похожих друг на друга женщин. И напрасно я вглядывалась в ее лицо, ожидая, что тетя Рокси вот-вот от удивления распахнет глаза пошире, охнет, всплеснет руками и кинется спасать меня от черной пакости, которую вначале примет за дурацкую брошку. Ничего подобного не произошло.

Она заговорила – спокойно и доброжелательно. Мы представились друг другу, мне предложили сесть, а Миле кивнули, и та ушла.

Я знала, что Зайцевой не хотелось уходить. И, невзирая на то, что не собиралась посвящать ее в проблему, мне было жаль ее. Разве не заслужила она увидеть, как помогают человеку, которого она нашла?

– Рассказывай, Альбиночка. Я повидала в жизни многое, и постараюсь тебе помочь.

– Это немного… странная проблема…

Подняв руку, я потеребила пуговицу, прямо там, где располагалась черная шняга. И – ничего. Чуда не случилось. Оксана Сергеевна не сидела бы с таким спокойным личиком, видя, как пальцы девочки Альбины проходят сквозь «брошку».

– С некоторых пор я стала видеть кое-что ненормальное, чего другие не видят. Я ходила к окулисту, его вердикт – со зрением порядок. А по голове меня не били, и никаких потрясений, ни в семье, ни в школе, ни в последнее время, ни в далеком прошлом не случалось.

Помолчав, все же не удержалась, в заключение ляпнув:

– В интернете рылась несколько недель, пробовала разное, но результата никакого. А к психиатру, ну…

Все! Сейчас тетенька Роксана скажет, что в психиатрах нет ничего страшного, это ведь для моего блага, и чем быстрее обращусь, тем лучше. Какая я все-таки несдержанная малолетняя дура! Для таких и предназначались английские строгие пансионаты, чтобы выбить всю дурь, и мне ох как нужно попасть в такое заведение! Мелькнула даже нелепая мысль написать об этом где-нибудь в интернете, возможно, эта запись когда-нибудь поможет другой дурочке что-то вовремя понять…

– Альбина, скажи, а происходит что-то страшное? Ты испытываешь боль или панику, когда видишь то, что другие не видят?

– Нет, – тут же ответила я.

Сама по себе черная шняга в виде цветочка ничуть не страшная. Страшно – это когда думаешь, что за тобой в парке увязался маньяк или что замигавшая в ванной лампочка сейчас не просто перегорит, а лопнет, осыпав раскаленными осколками. Я бы сказала, что страшно и больно смотреть новости – но это наглая ложь. Новости сливаются в однотипный поток, они про то, что где-то далеко, и дети редко умеют ими настолько впечатляться. Не умею и я. Пожалуй, единственный страх, связанный с цветочком – дурка и отметка о соответствующем лечении в документах.

– Понимаешь, мир намного больше, чем общество привыкло считать. Люди, по своей природе, боятся всего странного и необъяснимого, а ученые, якобы свободные от суеверий, на деле лишь стараются загнать огромный мир в узкие рамки, не признавая ничего, что остается за ними. Людям так спокойней.

Кажется, я дышать перестала, боясь пропустить хоть слово Оксаны Сергеевны. И она сказала совершенно неожиданную вещь:

– Задумайся, так ли плохо то, что ты видишь? Возможно, это какое-то преимущество? А может даже из этого можно извлечь какую-то пользу?

– Пользу?.. – я растерялась. Какую пользу можно получить от цветка-галлюцинации? Ладно бы он плавал где-то в воздухе и выглядел красивенько! Но он только мешал увидеть крошки на одежде и бесил!

– Попробуй собрать вместе все, что ты об этом знаешь и хорошенько обдумать. Что это такое? Возможно, подсознание просто подает тебе какой-то знак, а может, еще что-то, – Оксана Сергеевна улыбалась. – Что если в итоге окажется, что проблему не нужно решать, потому что проблемы нет? Я правильно поняла, что ты подходила к делу только с одной, с негативной стороны? Попробуй думать об этом как о том, что отличает тебя от других. Делает особенной и уникальной.

Потрясение, отразившееся на моем лице, сделало улыбку тети Роксаны еще шире. Она… в моем словарном запасе не нашлось слов, чтобы описать эту улыбку, и она осталась только картинкой, отпечатавшейся в памяти.

Все-таки, взрослые потрясающие! Они могут выглядеть невзрачно, но в грязно-коричневой или серой раковине прячутся драгоценные жемчужины опыта и накопленной мудрости. Я почувствовала себя дешевым компьютером, которому не хватает оперативной памяти, а видеокарта тянет даже не все браузерные игры. Ужасно, но в этот момент, впервые в жизни, я испытала эйфорию. Меня словно подняли над землей, дали полетать на настоящих крыльях.

Конечно, нужно привыкнуть к мысли, что черный цветок делает меня особенной и нужно им гордиться, но ведь это действительно так! Есть ведь на свете люди, которые готовы переломать себе руки-ноги, лишь бы увидеть какое-то чудо! Мечтатели отправляются в рискованные экспедиции, надеясь отыскать что-то загадочное, невиданное раньше, повернутые на пришельцах не спят ночами, карауля НЛО с биноклем и фотоаппаратом…

Ни с кем из подобных людей я лично не знакома, но… кто не побоится признаться, что мечтает не о последней модели айфона, а о крошечных человечках, которые будут таскать из сахарницы рафинад?

Я принялась от всей души благодарить Оксану Сергеевну, а она довольно улыбалась и все повторяла, что мне нужно подумать об этом с другой стороны.

Конкретно про цветок я так ей и не рассказала.

Никогда особо не интересовалась цветами. Можно сказать – вообще их не любила, особенно в последнее время.

Наверное, все-таки приятно, когда тебе дарят букет роскошных роз. Теперь я начинала думать, что просто еще не понимала чего-то, что приходит с возрастом. До этого же, всякий раз, как маме на работе коллеги на праздники дарили веники, я думала: вот глупые! Лучше бы ерунду какую подарили! Кружка, фоторамка, да хоть комнатный цветок в пластиковом горшочке (а лучше – шоколадка) – всяко лучше дурацкого букетика, который, кстати, мерзко воняет болотом, если вовремя не сменить в вазе воду.