Аннабет вновь перевела на него строгий взгляд. Словно мамочка, которая пыталась одним выражением своих бровей заткнуть непослушного ребёнка. Лука почувствовал раздражение и досаду одновременно. Ему было больно разочаровывать Аннабет. Опять. Но он ведь не виноват, что она сама построила в своей голове образ героя, а таковым он не являлся. И не является. А вернувшись, не разыгрывал драму, строя из себя этакого мученика, который раскаивался в своих грехах и пытался искупить их, превратившись в душевнобольного, вдруг решившего ценить каждый миг дерьмовой жизни и проповедовать любовь к ближним. Но, видимо, Чейз ожидала от него именно этого.

— Ну что такое? — устало выдохнул он, адресуя этот вопрос Аннабет.

А потом обвёл глазами всех. Они смотрели на него так, словно он лично вдруг понатыкал им кинжалы в спины. А он впервые не играл в двойные игры. Ну, почти. Ребята уставились на него: кто-то со злостью, кто с надменным выражением «а-я-всё-знал-заранее», но все ждали от него объяснений.

— Перси не просит вас сражаться. Он не вмешивает вас в эту войну! Зачем же лезть туда?

— Перси собирается уничтожить Олимпийцев, — сказала Рейна, чеканя каждое слово так, будто хотела вбить их в голову Луки.

— Всё ещё не вижу реальной причины, — абсолютно спокойно парировал сын Гермеса. — Олимпийцы играли им, Океан вообще использует его как жертвенную коровку! Они лишили его всего, Зевс даже не поленился убить его мать! Им плевать вообще на всё, что происходит с полукровками, так какого чёрта вам не всё равно?!

— Ты забыл, что случилось, когда Кронос почти занял место Зевса? — Кларисса сделала шаг вперёд. В глазах её полыхала такая ярость, что даже Рейна сделала шаг назад. Словно это могло помочь, если дочь Ареса решит начать тут всё крушить. — Десятки убитых полубогов, погибли наши братья и сёстры, наши друзья! Когда титаны придут к власти, они уничтожат всё, что имеет отношение к Богам, и нас в первую очередь. А Перси именно к этому всё и ведёт!

Лука улыбнулся, едва ли сдерживая смех. Это была не истерика, это было откровенное веселье. Хотя наверняка они подумали, что он сошёл с ума.

— Вы правда думаете, что Перси зайдёт так далеко?

— Он убил Фрэнка, — напомнила Хейзел.

Лука едва ли сдержался от надменного комментария: он взглянул на эту юную особу, которая уже испытала немало боли. Он видел в её карамельных глазах ярость и обиду, скорбь, которая всё ещё была кровоточащей раной в её душе. И решил, что обойдёт эту тему стороной. Интересно, Перси на эту жертву пошёл, потому что правда не было выхода или в нём проснулась чрезмерная жестокость? В любом случае он решил этот случай не трогать.

— Да он спас всех уже трижды! Он спас целый римский флот, — напомнил Лука. — Позволил Лео шантажировать Боба, — тут он получил обиженно-злой взгляд Вальдеса, на что неопределённо взмахнул руками. — Ну неужели ты думал, что это из-за твоего гениального умения лгать! Перси знал, что ты делаешь, и дай он Бобу другой приказ, ты бы тут не стоял. Да никто бы тут не стоял! Вы бы не дождались римлян, потому что Лагерь тут же снесли бы монстры из Тартара. Римляне вообще бы не доплыли до Лагеря — их бы уничтожил Хрисаор! И нет бы наконец угомониться, так у Аннабет появился гениальный план, и Хрисаор был в шаге от того, чтобы убить всех вас на корабле опять, но угадайте, кто вас спас? Да, он, Перси. Три раза он откладывал свои планы ради спасения вас! И я уверен, что у него хватит мозгов расправиться со всем, не вовлекая в это полубогов! Он сделал всё, чтобы вы не лезли не в своё дело, но вам просто не терпится снова рисковать всем ради Богов, которым просто напросто плевать!

— Лука!

И в этом восклицании Аннабет было всё: её злость, удивление, приказ опомниться и, наконец, ошеломление, ставшее разочарованием. Он снова увидел это выражение в её глазах: так она смотрела на него тогда, на Олимпе, когда поняла, что потеряла его окончательно. Тогда это напугало и отрезвило его, заставило вырваться из плена Кроноса и вновь взять контроль над своим телом. Сейчас же был лишь страх снова потерять её доверие и внимание. Поэтому он сделал то, что сделал бы любой, почувствовав угрозу.

— Что «Лука»?! — раздражённо воскликнул он, взмахнув руками. — Я не герой! И никогда не пытался им быть. Тем более сейчас. Я жизнь свою отдал, чтобы свергнуть Богов, и единственное, о чём я жалею, это то, что в процессе мне пришлось потерять друзей. Конечно, сейчас я не пойду этим путём, ни за что этого не повторю, но Богов любить не стану и притворяться, что хочу спасти их жизни — тоже. Так что если Перси уничтожит весь пантеон, я скорее встану рядом, чтобы его поддержать, чем буду ему мешать.

— Перси добьётся того, что нас всех перебьют!

— Перси не для этого спасал всех трижды! Вы что, первый день с ним знакомы? Он никогда не поставит Лагеря под угрозу!

— Я не собираюсь больше говорить на эту тему! — отрезала Рейна. — Мне плевать, чего хочет Перси и что он собирается делать. Безопасность полубогов — мой приоритет!

— И поэтому ты хочешь отправить их прямо в эпицентр битвы! — съязвил Лука. — Это же так безопасно — метаться под ногами Богов и титанов!

— Я не дам Перси решать, что с нами будет! — заявила Кларисса. — Так что да, Лука, я поднимусь на Олимп и сделаю всё, чтобы уберечь полубогов от смерти.

— Не тащи хотя бы всю армию! — раздражённо бросил Лука, а на её яростно-вопросительный взгляд объяснил: — У Перси армия в два раза больше. Во-первых, он не даст вам пройти дальше дворца, во-вторых, маленькой группе пробраться будет легче.

Ребята вновь удостоили его удивлённо-подозрительными взглядами.

— То есть теперь ты нам помогаешь? — спросила Аннабет, и в голосе звучала неприкрытая злость. И он предпочитал сконцентрироваться на этом, чем на разочаровании в её серых глазах. Этого вынести он был не в силах.

Всё было не так просто. Сейчас они все делили мир на чёрное и белое. И если Аннабет, дай ей время немного подумать, начала бы различать разные оттенки, то Рейна и Кларисса — нет. А Лука понятия не имел, как объяснить им всё так, чтобы не оказаться на костре.

— Слушайте, я… У меня есть убеждения. Ровно как и у вас. И я за них сражался. Да, это не привело ни к чему хорошему, и я этого не повторю. Тем не менее, от своих убеждений я не откажусь, но… Если вы собираетесь подняться на Олимп, я хочу быть рядом, чтобы помочь.

— И ты думаешь, после твоих слов о том, что ты бы предпочёл помочь Перси, я позволю тебе подняться с нами? — прошипела Кларисса.

Лука едва ли сдержал желание снова врезать дочери Ареса. В нём редко когда просыпалась кровожадность, особенно к девчонкам, но Ла Ру была отдельной темой. Порой её слишком выраженная узколобость и прямолинейность доводили до белого каления. Рейна, хоть он и не знал её слишком хорошо, была чем-то похожа на неё, и воевать с ними у него не было ни желания, ни сил, ни времени. Тем более, они всё равно не поверят в его намерения. А он и правда был готов им помочь, хотя это противоречило его желанию видеть падение Олимпийцев. Лука посмотрел на Аннабет. Ему было плевать на остальных. Но ему было важно, чтобы поверила она. Поэтому он продолжил, не отводя взгляда от неё.

— Я не хочу снова оказаться по разные стороны. Да, я буду желать Перси победы, но если это нужно, я встану рядом с тобой и сделаю всё, чтобы тебе помочь. Даже если это значит сражаться на стороне Богов. Я не собираюсь подводить тебя в этот раз.

Лука сделал паузу, продолжая смотреть в её серые глаза. Он очень надеялся, что она ему поверит, потому что, наверное, впервые в жизни говорил полную правду. Ему было всё равно на других, а вот Аннабет… Только когда она кратко кивнула, словно подтвердила, что верит ему, он понял, что сдерживал дыхание и теперь наконец выдохнул.

— Ты не подойдёшь даже близко к Олимпу! — прорычала Кларисса.

Лука посмотрел на неё, не скрывая своего раздражения. Как же она его достала!

— Ты не остановишь меня, — предупредил он. — Ни ты, ни Рейна, никто из вас даже пальцем не смел тронуть Перси. Если кто и сможет дать ему отпор, так это я. Тем более, из нас всех только я знаю Олимп достаточно хорошо, чтобы в него пройти незамеченным. Так что, Кларисса, дорогуша, — в последнее слово он сложил столько яда, сколько смог, — это я разрешаю тебе присоединиться ко мне, чтобы подняться на Олимп.