— Нам просто некого отправлять им на помощь, — сказала Кларисса в тот день.
Каждый понимал, что этим она подписала приговор. И каждый знал, что она права. Но это не мешало им злиться на неё за такое жестокое и даже безжалостное решение.
— Они не считают тебя виноватой, — как-то сказал Лука, когда Клариса раз — всего лишь раз! — позволила себе слабость и совсем немного вспылила, когда они остались вдвоём после собрания. — Им просто нужно кого-то обвинить. Они успокоятся и поймут, что это было правильное решение.
После этого наступили самые тяжёлые дни. Словно в Тартаре кто-то дал объявление: напади на Лагерь с друзьями — и ты получишь печеньку в подарок. Никому до этого не было дела, но ди Анджело после того разговора о римлянах исчез. Лука это заметил, но слова не сказал. А когда Нико вернулся, то решил, что и не стоит об этом говорить. В любом случае, на разговоры не было ни времени, ни сил. Все, кто мог стоять и держать оружие, защищали Лагерь.
В тот миг, когда они, казались, больше не могли поднять свои мечи, в Лагерь явился Лео. Он ворвался прямо в центр борьбы ярким огнём, и у жителей при виде Вальдеса открылось второе дыхание. Тем более что за ним пришла армия монстров во главе с Бобом. И они помогли избавить Лагерь от врагов и позволили полубогам выдохнуть.
Ребята беспокоились по поводу титана, но Лео заверил, что у него всё под контролем. А Боб подтвердил, что он друг. Ничего другого, как довериться, им не оставалось. Тем более, что там был Нико, который поручился за него. Мальчишка даже, кажется, обрадовался старому другу. Впрочем, любая радость исчезла с его лица, когда он увидел Уилла. Точнее то, что от него осталось: побледневшую, сильно исхудавшую оболочку прежнего Соласа. Голубые глаза казались пустыми. Лицо стало серым и осунувшимся. Он даже не посмотрел на Нико — не смог. Не произнёс ни слова.
— Он поправится, — прошептал ди Анджело, и это скорее было адресовано ему самому, чем другим. — Он поправится.
Хотя сам прекрасно понимал, что этого не случится. В Тартаре Уилл оставил не только загар и живой характер — в Тартаре он оставил свою душу. С тех пор Нико не выходил из лазарета, проводя всё время рядом с Соласом.
Когда пришёл Лео с титанами, Лагерь смог немного вздохнуть. Но вместо отдыха полубоги восстанавливали то, что было сломано. И делать это приходилось им одним, потому что Диониса и Хирона Зевс срочно призвал на Олимп.
Кларисса и Лука хотели отправить корабль сначала на разведку, а потом на помощь, но за горизонтом начали собираться грозовые тучи, а часом спустя поднялся сильный ветер.
Такого шторма Лука не видел за всю свою жизнь. Океан, казалось, встал на дыбы и готов был обрушиться праведным гневом на всю землю, благо, этого не случилось. Весь остальной мир, словно чувствуя гнев стихии, затаил дыхание. Даже в Лагере приостановили все работы и скрывались от бури, как могли.
Казалось, начался конец света. В тот день многие не могли сдержать эмоций. Кларисса куда-то исчезла, старосты тоже предпочли пережать шторм в укромном месте. Вернувшийся из ада Лео почти с первой минуты спустился в бункер и не выходил оттуда. Только вот на этот раз он не мастерил то, что может помочь им, а просто пытался отвлечься от того, что происходит вокруг и в первую очередь от того, что произошло с ним. Джейк как-то оборонил, что Вальдес до сих пор корит себя за то, что случилось с Уиллом.
— Он не мог ничего поделать. Он ведь знает это?
Только один вид разбитого Нико, который каждый день становился больше похож на одну из страдающих душ в Царстве своего отца, разрушал любые аргументы. Он не отходил от постели Соласа ни на секунду, постоянно находился рядом и смотрел с бесконечной надеждой. Каждый шорох заставлял мальчишку вздрагивать, заставляя думать, что это, наконец, Уилл пришёл в себя, но каждый раз разбивались его надежды в пух и прах. Сын Аполлона просто превратился в овощ, и это видел сам ди Анджело. Но трогать их никто не решался.
Даже тот шторм не сдвинул Нико с его насиженного места, а Лука начал всерьез беспокоиться о душевном состоянии мальчишки, но сейчас было немного не до него. Вальдес привёл в Лагерь бомбу замедленного действия в виде Боба и еще пары-тройки отродий из Тартара. Они помогли Лагерю, избавили от монстров и охраняли границы. Лео манипулировал титаном, используя имя Перси, а тот пока на удивление поддавался. Лука понимал, что тут должно быть что-то ещё, а Вальдес продолжал играть с огнём, который на этот раз мог его обжечь.
Во время шторма Боб стоял почти у самого берега, задумчиво смотря в даль, а когда всё закончилось, он протянул долгое и очень задумчивое «хмм» и ушёл в лес к своим воинам.
Никто не знал, чего ждать. Шторм был такой силы, что у многих не осталось сомнения: весь римский флот погиб. Лишь единицы надеялись на чудо.
Нико после шторма впервые добровольно вышел из лазарета. Он столкнулся с Лукой, когда шёл к храму отца.
— Привет, Нико! — поздоровался Кастеллан, нахмурившись.
Он удивлённо разглядывал мальчишку, пытаясь понять, что же сумело таки вытащить сына Аида из лазарета. Вместо ответа Лука получил неопределённый взмах руками и невнятный ответ. Ди Анджело счёл это достаточным и хотел было пойти дальше, но Кастеллан не позволил, схватив его за предплечье. Подобно дикому коту, Нико зашипел и вырвал руку, сделав шаг назад.
— Не трогай меня!
Лука поднял руки, оттопырив пальцы.
— Окей, без проблем, — осторожно сказал сын Гермеса. Впервые за всё это время он увидел в мальчишке кое-что ещё кроме глубокой скорби. Страх. — Нико, что случилось?
Ди Анджело покачал головой, говоря:
— Ничего.
— Ты уверен?
Ди Анджело смерил Луку хмурым долгим взглядом. Его что-то встревожило, и встревожило так сильно, что он наконец вышел из лазарета. И внутреннее чутье подсказывало, что это связано с Лагерем. Нико тяжело дышал и отказывался смотреть собеседнику в глаза. Он запустил пальцы в волосы, ероша их, закусил губу, будто пытался заставить себя замолчать, а потом выдохнул и выпалил:
— Я просил Перси помочь римлянам.
Луке понадобилось две минуты, чтобы смысл слов до него дошёл, а потом он махнул рукой, маня мальчишку за собой. До дома Аида они дошли молча и так же молча прошли внутрь. Кастеллан закрыл за собой дверь, а Нико сел на свою кровать, опёрся руками о колени, закрыв ладонями лицо.
— Ты сделал что? — переспросил Лука, внимательно посмотрев на мальчишку.
Тот не шелохнулся. Кастеллан поджал губы, мысленно выругавшись. Он взял стул и устроился напротив.
— Нико, есть что-то, о чём мы должны знать?
Ди Анджело продолжал молчать, а Лука старался не слишком предаваться предположениям, которые строил его мозг с большой скоростью. Он хотел было сказать что-нибудь, чтобы поторопить мальчишку, но вовремя заткнул себя. Нико чего-то боялся и боялся панически. Нечего было отпугивать его ещё больше.
— Я просил Перси помочь римлянам, — наконец заговорил сын Аида. — Он должен был помочь.
— Нико, — мягко начал Лука, почти шёпотом. — Что сделал с тобой Перси?
Ди Анджело вновь покачал головой, но на Луку так и не взглянул.
— Гораздо важней, что собирается делать.
Нико явно не хотел продолжать этот разговор. Он и так пал духом, когда увидел Уилла, которому уже ничто не могло помочь, а упоминание о Перси и вовсе выбило его из сил. Он нервничал, чего-то не договаривал, определённо чувствовал за собой вину и боялся.
Не то чтобы Лука рвался становиться его личным психологом, но если Нико сделал что-то, что может затронуть судьбы Лагерей, он должен это знать.
— Перси… Я заключил с Перси сделку.
Кастеллан вопросительно выгнул бровь. Нико предлагал это, ещё когда Кларисса собрала совет. Тогда он осторожно намекнул на эту идею, но Ла Ру и слушать не хотела. Не позволила даже поговорить на эту тему. Лука, может, и выслушал бы предложение Нико, но трогать Перси, особенно после случившегося, ему казалось неразумным. А теперь выяснилось, что ди Анджело действовал за спиной Лагеря. Довольно смелый поступок. Смелый и заслуживающий уважения.
