Монстр изо всех сил изображал мельницу, пока девочка бегала под его ногами, а мальчик почти добрался до головы.

— Ты не против, я тебе помогу? — весело спросил юноша, указывая на рог.

Мальчик ухватился за рог, Перси положил свою руку сверху.

— На раз-два-три? — уточнил он.

— Три! — решительно заявил мальчик и не без лёгкой помощи оторвал пол рога.

Минотавр взревел. Конечно, кому понравится, когда тебя тут частей тела без анестезии лишают?

— Ты чего медлишь? — спросил Перси, заметив в голубых глазах сомнение.

— Я никогда раньше…

— Не переживай! Он вернётся. Ты убьёшь его не навсегда. Но тебе стоит спешить. Слышишь? Кто-то кричит. Это твоя сестра.

— Элис! — вспомнил мальчик и, немного опустившись вниз по массивному черепу, вонзил рог прямо в шею.

Минотавр опять заревел и рассыпался в прах. Перспектива упасть с шестиметровой высоты монстра на твердую землю не сулила приятное окончание этого и так отвратительного вечера. Перси схватил мальчика за руку.

— В следующий раз, когда ты захочешь так сделать, подумай, как ты будешь отступать. А теперь давай возьмём твою сестру и отправимся домой!

Это было в первый раз, когда Перси решил заглянуть в Лагерь. Он не решался сделать это долгих пятнадцать лет. А теперь он стоял перед границей, не смея делать шаг вперёд.

— Так ты идёшь или нет?

Элис посмотрела на него своими яркими серыми глазами, и на секунду, на одно неуловимое мгновение, в Перси проснулась давно забытое чувство. Рука дёрнулась к сердцу, а в горле стало сухо. Он тряхнул головой и переступил границу.

— Я думал, я тебе не нравлюсь, — пошутил Перси.

— Ты спас нам жизнь, — хмуро отозвалась девочка и что-то буркнула себе под нос.

— Прости, что? Я не расслышал! — слукавил юноша.

— Говорю: спасибо! — выкрикнула Элис и, развернувшись, поспешила вниз по холму. Перси лишь тепло улыбнулся ей вслед.

— Она иногда капризничает, — пожал плечами Джексон. У него были глаза голубые. Папины. — Но спасибо, что помогли нам. Элис, подожди меня!

Перси не стал их задерживать. Он просто смотрел вслед, как они убегают вниз, к своим будущим друзьям.

Там их встретил Гроувер. Он деловито что-то у них спросил, те указали на Перси, и он поднял голову, заметив вдалеке давнего друга. Да, сейчас в этом сатире, набравшем пару кило чистых мускулов и отрастившем рожки, сложно было узнать некогда вечно лажавшего козлёнка. Теперь он глава козлоногих старейшин, сокращённо ГКЗС, ответственный за безопасность полубогов за пределами лагеря, и со своей ролью справлялся идеально. Перси это знал.

Гроувер передал ребят другому сатиру, а сам пошёл навстречу к старому другу. Пятнадцать долгих лет они не виделись, но эмпатическая связь никуда не делась, даже когда Перси стал Богом. Они не стали друг друга приветствовать, любые слова были бы неуместны. Вместо этого они обнялись.

«Я тоже рад тебя видеть».

— Пойдём, проведу тебе экскурсию, — сказал Гроувер, отстранившись от Перси. — Здесь многое изменилось.

Лагерь стал оживлённее. Теперь здесь круглый год было много детей и подростков. В честь этого даже открыли небольшую школу, в которой работали уже взрослые полубоги. Тренировки проходили под чутким руководством Клариссы и Хирона; Джейсон, наконец, бросил заниматься возведением храмов и способствовал более активному общению двух лагерей. Лазарет имени Соласа стал напоминать почти полноценную больницу. Дионис расширил игровую зону, позволяя особо азартным полубогам попадать в неприятности под чутким директорским надзором. Всяко лучше, чем дать им попасть в казино к невинным людям.

Лагерь, казалось, возродился из пепла и стремительно набирал обороты, делая всё, чтобы жизнь юных полубогов стала только лучше.

— От всего СКС приношу тебе нашу благодарность, — известил Гроувер. — За то, что помогал доводить полубогов до Лагеря живыми.

Перси улыбнулся.

— Я всегда рад с этим помочь.

Тут Гроувер немного замялся и опустил взгляд, принявшись нервно кусать губу. Храни Пан еду от Ундервуда, он готов себя начать есть, когда его что-то тревожит. Перси не стал торопить. Отчасти потому, что догадывался, о чем хочет поговорить его друг.

— Ты же был там, — скорее сказал, чем спросил сатир, но Перси всё равно кивнул.

— Я не смог им помочь, — прошептал юноша, чувствуя вину.

— Такое никто не мог предсказать. Погибнуть в автокатастрофе… Дети чудом остались живы.

— Не чудом, — возразил Перси. — Лука в последний момент вывернул машину так, что врезались аккурат с его стороны. А Аннабет укрыла их собой.

— Никогда бы не подумал, что мы потеряем их… вот так.

Перси больше говорить об этом не хотел. Слишком ясно он видел перед собой эту картину. Лука погиб сразу, Аннабет пару минут оставалась в сознании, пытаясь вытащить детей. Он помнил её грустный взгляд и тихую просьбу «защити», когда вытаскивал детей в бессознательном состоянии.

Когда он вернулся за ней, она уже умерла.

— Мне пора.

Перси, попрощавшись с Гроувером, поспешил уйти. Он исчез, растворившись в брызгах, но появился на вершине холма, задумчиво осматривая территорию Лагеря с высока.

Его одиночество очень скоро нарушил очень знакомый… приятель. Худая фигура в чёрных одеждах, появившаяся из теней. Патлатые волосы уже доходили до плеч, и Перси едва ли удержался от желания постричь его прямо сейчас. Чёрные глаза теперь не горели ненавистью. В них таилась опасность и немереная сила. Перед ним предстал сам Нико ди Анджело, посланник Аида. Тот, кто провожал героев в последний путь, облегчая их боль во время смерти.

— Не думал, что увижу тебя тут, — заметил Нико. — Снова.

Приветствия и прочую прелюдию он решил опустить.

— Тут в мою честь храм построили и еду синюю раздают. Как я мог такое пропустить? — хмыкнул Перси.

— Ну, пятнадцать лет у тебя хорошо получалось.

Перси тяжело вздохнул.

— Ты явился по делу или просто решил отточить свои навыки игры на нервах на мне?

— Джексон, я бы даже за огромный гонорар не желал бы тебя видеть.

— И кто же душу свою продал, чтобы ты на это пошёл?

— Аннабет и Лука, — ровно ответил Нико, смотря Перси в глаза. — Они передают тебе «спасибо» за то, что спас их детей.

Перси, немного опешивший от резкого обращения когда-то маленького мальчика, всё же кивнул.

— Я не мог иначе.

Нико немного съёжился, а потом отвернулся.

— И от меня спасибо. Искреннее, даже если звучит это не так. Я рад, что благодаря тебе мне меньше детей пришлось провожать в мир мёртвых.

Но прежде чем ди Анджело успел привычно растворится в тенях, Перси успел его окликнуть.

— Мне жаль, что всё так случилось. Мне жаль.

— Ты поступил правильно. Я понимаю это. И пора бы двигаться дальше. Я тоже это понимаю. И я пытаюсь. В римском лагере. Подальше отсюда. Надеюсь, ты будешь и дальше избавлять меня от работы. Пока, Джексон.

И ди Анджело растворился в тенях. Впрочем, Перси тоже не особо хотел задерживаться, но почему-то он продолжал стоять на месте, наслаждаясь видами такого родного и вместе с тем чужого лагеря.

— Я знала, что рано или поздно ты вернёшься.

Рядом с ним возникла Афродита. Её тёмные волосы отдавали приятным оттенком индиго на ласковом солнечном свете, голубые глаза смотрели с лаской и восхищением. Она была в лёгком бежевом платье, развевающемся на ветру, такая нежная, такая неземная…

Перси улыбнулся ей и обнял со спины.

— Ну, благодаря кое-кому я стал Богом-хранителем этого Лагеря…

Афродита засмеялась, а потом повернулась к нему, обнимая за шею и заглядывая в глаза:

— А это не я, это всё ты. Твоё сердце выбрало это призвание.

— И это ожерелье с бусинками в качестве символа власти?

— А кто сказал, что они — твой символ власти? Твой символ власти, Перси, не бусины. Твой символ власти — полубоги. Это сила куда мощней, чем ты думаешь. И вообще, при твоей сообразительности, как ты до сих пор мог думать, что какая-то верёвочка с бусинами — твой символ власти?