– Ну конечно, а как же тот случай, когда она ходила всюду за одним несчастным и спрашивала его: «Вы еще не умерли?»
Льюис стоял и слушал противоречивые мнения о Катрин Орхе и ее предсказаниях. Лично он предпочитал, чтобы она была шарлатанкой, потому что становиться убийцей ему вовсе не хотелось, как и не хотелось, чтобы настал апокалипсис. Но в сказанном Катрин Орхе его заинтересовало еще кое-что, и Льюис подошел к Джейку Мэйси, что в это время был у столика с бутылками, и спросил его:
– А о каком камне говорила эта пророчица?
– О камне который когда-то якобы существовал на земле, – сказал тот, наливая себе виски. – в легендах, которые ходят среди магов, его называют камень мирозданья. По преданию этот камень несет в себе невероятную, огромную магическую силу, которая способна не только по одному щелчку хозяина уничтожать войско противника, но даже менять время и пространство.
Мэйси отпил глоток из стакана и чуть наклонясь к Льюису, но не очень-то понижая голос, сказал:
– За откровенное интервью наша газета очень хорошо платит.
– Что? – опешил Льюис.
– Откровения убийцы, на это очень падки подписчики.
– Но я не… – возмутился Льюис. Он заметил, что те кто стоял рядом чуть ли не вытаращив глаза слушали их.
– Но может в будущем, когда вы… – и Мэйси провел пальцем себе по горлу.
– Да идите вы, – разозлился Льюис и отошел от него.
Льюис попытался продолжить начатый разговор с хозяином, но тот холодно буркнул что-то и хотел было уже сбежать, но Льюис удержал его, спросив:
– Значит, я так понимаю, вход в ваш дом мне будет теперь закрыт? И все из-за нелепого обзывательства этой… – Льюис удержал грубое слово в адрес прорицательницы, а профессор нахмурился еще больше и сказал:
– Катрин, пророк каких не существует во всем мире, если она вас назвала убийцей, значит так тому и быть.
– Скорей всего она что-то другое имела ввиду, – пытался оправдаться Льюис. Обвинение было какое-то нелепое, его просто оскорбили на пустом месте, а он же и виноват!
– Хотя для меня тут и так все ясно, но так и быть, справедливости ради я узнаю у Катрин, что она имела ввиду, что она такого про вас увидела.
И профессор Хоггарт отошел к другим гостям.
– Я бы и сам хотел знать, что это значит, – буркнул Льюис.
Другие гости нашептавшись по углам, стали расходиться. Льюис утомленный до этого желанным, а сейчас раздражающим его обществом, решил покинуть хозяина и его гостей, не прощаясь, по-английски. Он ступил в темный коридор. Но вдруг входная дверь распахнулась настежь, грохнув о стену, и в квартиру ворвались люди в черных плащах и шляпах котелках.
– Никому ни с места! Бюро! Любое применение магии будет приравниваться к нападению на бюро, – выкрикнул крупный мужчина, широким шагом заходя в зал. А потом гаркнул так, будто его должны были услышать в соседнем доме: – Всем сдать амулеты!
Льюиса, так как он попался им первым в коридоре, тут же прижали к стенке. Ему предложили сдать амулет, когда же он сказал, что такового не имеет, бюровец как-то странно глянул на него и с деланным, напряженным смешком сказал:
– Такой сильный маг что ли?
После сбора магических камней, бюровцы хватали магов и одевали им наручники. Льюису тоже сцепили руки наручниками и на время оставили одного.
– В чем дело? – воскликнул возмущенно профессор. – Что вы делаете? Мы не нарушали закон, у меня просто званный вечер, отмечаем мою новую премию по истории.
– Ну, конечно, – сказал один из бюровцев, – и листовки эти только для красоты? – он схватил со стола несколько листовок и швырнул их обратно на стол. – Все находящиеся в этой квартире, обвиняются в подрывной деятельности против бюро, – рявкнул бюровец.
Сначала Льюис смотрел даже с интересом, воспринимая все так, будто это происходит не с ним. Если бы это была полиция, он бы ощущал все по другому, но во всем что здесь сейчас происходило, было что-то не реальное, а потому будто и происходило понарошку. Казалось он просто смотрит спектакль. Вот кто-то попытался применить заклинание портив бюровца и его тут же обездвиживает контрзаклинанием другой бюровец. Колин исчез в дальнем углу гостиной, как и какой-то бородатый дед, испаряясь прямо на месте. Кто-то бормотал: «Я ничего не знал, так и запишите, пригласили с тайным умыслом растлить мой ум, хотя звали в интеллектуальное общество». А вот толстая женщина упала в обморок прямо на руки бюровца, и тот, не удержав ее, упал вместе с ней на пол. Вот только смеяться кроме Льюиса было некому, все были перепуганы, злы и всех волновало, что будет с ним, какой срок впаяет ему бюро, и потянет ли его кошелек штраф. Все это было странным, непривычным и потому не пугало и не волновало Льюиса. Но такое отстраненное ощущение продолжалось лишь минут пять или десять, пока он смотрел как на других надевают наручники.
И вдруг Льюис увидел того самого бюровца, что заходил в его кафе и устроил ему по поводу шоколадного напитка допрос. Льюис, стоявший один без охраны, кинулся ему поперек и крикнул прямо в лицо:
– Это вы, вы подожгли мое кафе. Чертов ублюдок! Чтоб ты…
Льюис вскинул пред собой сцепленные наручниками руки, чтобы ударить его, но бюровец подумал, что Льюис собирается произнести заклинание, и потому он чертанул перед собой кистью руки круг, прошептав заклинание, и Льюис отлетел к стенке, ударившись об нее всем боком.
– О каком кафе он тебе говорил? – спросил этого бюровца другой
– Не знаю, – пожал плечам бюровец и направился в другую комнату.
В квартире начали обыск, во все стороны летели бумаги и книги. Профессор Хоггарт пищал, заламывал руки, требуя уважения к старинным книгам. Что было дальше Льюис не знал, его и других гостей повели вниз. Возле подъезда стоял грузовичок, куда всех и запихали. Последним втолкнули профессора, который все бормотал: «Кто же эта сволочь, что настучала…», и он зло зыркал на гостей, сидевших тесно плечом к плечу на скамьях.
В машине по правую руку Льюиса сидела революционерка Мэри Финч и всхлипывала, её тихо утешал профессор:
– Мэри перестаньте, вы должны быть каменным, нет, бронзовым примером для всех и враг не должен видеть вашей слабости.
– Не хочу быть бронзовой, – всхлипнула Мэри. – И потом, причем тут враг? Я сестер боюсь. Если они узнают…
Мэйси сидевший по левую руку Льюиса толкнул его локтем и сказал:
– Вот тебе и вторая, неприглядная сторона дружбы с магами. Ну, стоило ли так рваться в этот мир? – он хохотнул.
Льюис промолчал. Действительно у магов была странная и по-особому насыщенная жизнь, то кричат об апокалипсисе, то рвутся брать штурмом магическое бюро, то их ловят как диких мартышек, сваливая кучей в грузовик.
Они приехали в деловой центр города. Там где находились высотные здания. Этот район Льюис хорошо знал, в одном высотном здание принадлежащим банку работал директором его отец. И Льюис с усмешкой подумал, что если бы его в наручниках, идущим под конвоем, увидел отец, то не просто бы ошалел, от того в какую пропасть скатился его сын, он бы от этого дар речи потерял. Странно, но фургончик притормозил как раз напротив банка отца и свернул в проулок между двух высотных, этажей в тридцать зданий. Льюиса и прочих задержанных завели в неприметную дверь, которая могла показаться со стороны черным ходом.
Их провели мимо охранника, оставили в небольшом холле. С одной его стороны виднелось просторное помещение со множеством столов, где сидели сотрудники бюро, с другой находилась комната, где стоял фотоаппарат. В эту комнату и стали заводить задержанных. Там с каждого снимали отпечатки, фотографировали, а после подносили ко лбу нечто вроде большого, с ладонь, бронзового компаса, как понял Льюис это был могиометр. Чаще всего называли цифры три и четыре. Только когда бюровец измерил профессора Патрика Хоггарта, он с послышавшимся уважением в голосе сказал, восьмой уровень магии.
