Поэтому Мария не знала, как ей реагировать на то, что Злата пришла ее поздравить.

— Маш, а почему в классе никто не упомянул, что у тебя сегодня день рождения? У вас разве не принято устраивать «сладкий стол»? Мне казалось, что во всех школах есть такая традиция.

Хозяйка дома грустно улыбнулась.

— Традиция есть. Просто меня никто не поздравляет. Никто не знает, когда мой день рождения.

«Вот и все», — подумала Мария. — «Сейчас она, как и все остальные, разочаруется во мне. Что ж, я ее не виню. Я всегда знала, что…"

Ход ее мыслей был прерван радостным криком одноклассницы:

— Так это же просто замечательно! — захлопала в ладоши Злата, держа в одной руке чайную ложечку, с которой грозил свалиться на ковер крем с торта. — Значит, я буду первая! Это надо отметить! За тебя!

Девушка подняла вверх кружку и отсалютовала Марии, а затем выпила уже достаточно остывший чай залпом. Хорошо, что этого не видел Васька, иначе бы его хватил удар. Еще бы! Ведь его принцесса могла подавиться и, не приведи Великий Кот, захлебнуться. Но дворецкого здесь не было, а значит, и волноваться было не о чем.

— Спасибо, — промолвила Маша, зардевшись.

Они съели еще по куску торта, и Злата удовлетворенно отодвинула от себя начисто вылизанную тарелку. Вкусно, конечно, но Васька готовит лучше. Чего только стоит пятиярусный торт, который он приготовил на ее пятнадцатилетие. Дворецкий никого не подпускал к своему произведению искусства и все сделал сам. Злата была тронута до глубины души и, чтобы порадовать своего старого друга, съела не меньше килограмма наивкуснейшего десерта. Ей тогда стало очень плохо, но она и виду не подала, боясь расстроить Ваську. Тот и по сей день не ведает, что чуть не стал виновным в смерти принцессы от переедания.

— Спасибо за вкусный чай.

— Не за что. Еще чашечку?

— Нет, — Злата погладила себя по животу. — Я уже сыта. Перед выходом меня Васька хорошо покормил.

— Васька? — Мария удивленно посмотрела на одноклассницу. — Твой кот?

— А… Да… То есть нет. У меня есть серый кот по имени Васька. Но со мной живет еще друг нашей семьи. Он приглядывает за мной, пока мои родители в отъезде. И его тоже зовут Васей.

— Ах вот оно что! — улыбнулась Маша. — Твои родители надолго уехали?

— Надолго. Они у меня много путешествуют. Я их редко вижу.

Внимательно посмотрев на гостью, Мария поняла, что с дальнейшими расспросами лучше закончить. Похоже, Злата не хотела говорить о своей семье. Маша это могла понять. Но все же кое-что хотела для себя прояснить.

— А твои родители не против, что с тобой живет парень?

— Васька-то? — расхохоталась Злата. — Он мне скорее уж как нянька. Он и обращается со мной, как с маленьким ребенком.

— То есть он тебе не нравится?

Злата отвела глаза и тут же снова посмотрела на Марию.

— Конечно же, нравится! Он мне как брат, друг и нянька в одном флаконе.

— Вот оно что…

Было видно, что Маша ей не поверила. По крайней мере, не совсем.

— Ты ведь любишь рисовать, — заметила гостья, без разрешения схватив альбом и принявшись его листать. — Давно начала?

— Не смотри! — воскликнула Маша. — Пожалуйста!

— Поздно. Я уже все видела.

Графиня не знала, куда ей деться от смущения. Она еще никому не показывала свои рисунки. Это все равно что раскрыть душу перед всеми, не утаив ни детали.

— Это же просто чудо! — сияя, воскликнула Злата. — Да ты настоящий профи!

— Спасибо…

Наверное, впервые Мария почувствовала себя такой счастливой. Ее существование заметили. И не просто заметили, а обрадовались этому. А не так как обычно, чтобы найти себе девочку для битья. Маша давно смирилась с тем, что она навсегда останется изгоем. Но появление в ее жизни Златы все перевернуло вверх дном.

— Ты не хочешь подарок развернуть?

— Подарок?

— Подарок-подарок.

Растерявшись, Маша не сразу сообразила, о чем идет речь. Невидящим взглядом она обвела свою комнату, так ничего и не обнаружив. Тогда Злата передала ей лежащий на крае письменного стола яркий сверток.

— Разворачивай уже.

Мария повиновалась и дрожащими руками начала аккуратно отклеивать ленточку от бумаги.

— Да рви ты ее! — расхохоталась гостья. — В этом же вся прелесть праздничной упаковки, чтоб ее разорвать.

— Но она же такая красивая… Жалко…

— Давай же! Рви ее!

Собравшись с духом, Мария расправилась с упаковкой, оставив от той мелкие ошметки.

— А ты права… — губы Маши начали медленно расходиться в улыбке. — Это действительно здорово!

— А я что говорила! — довольно кивнула Злата, стащив с торта кусочек фигурного шоколада и тут же его проглотила. — Пятьдесят процентов радости от подарка составляет его красивая упаковка. Моя личная формула.

— Я с ней согласна.

— Так что ты думаешь о подарке?

— Подарке? — Мария посмотрела вниз на свои руки. — Да это же краски! Как ты узнала?

Злата пожала плечами, глядя не на хозяйку дома, а на торт, решая: хочет она еще кусочек или нет. Глаза хотят. Очень хотят. А вот желудок заявляет, что он не отвечает за последствия, если она покусится еще на одну порцию.

— Все очень просто, — улыбнулась Злата, пересев на диван подальше от письменного стола. Все-таки здравый смысл победил прожорливый взгляд. — В твоем дневнике на первой странице было написано, что твое хобби — рисование. Тебе нравится?

— Очень! — девушка прижала краски к груди, сдерживая слезы. Первый подарок. Первый подарок за все шестнадцать лет. — Очень нравится!

— Я рада. Маш, а что ты изобразила на своих рисунках? Сказки? Я ни одну не узнала. Ты сама их придумываешь?

— Не совсем, — замялась Мария. Она не знала, поймет ли ее новенькая. Ведь она и сама не до конца понимала. И все же решила рискнуть. — Я вижу эти картинки во сне. Почти всегда я в них главная героиня. Сны всегда разные и такие красочные…

— А кто этот красавчик рядом с тобой?

— Я не знаю. Я никак не могу рассмотреть его лицо во сне. Оно как будто в тумане. Но мне кажется, что этого парня я уже где-то видела. Даже не так. Я его знаю. Причем я думаю, что я его знаю давно. Это глупо звучит, правда?

— Вовсе нет, — Злата покачала головой, резко посерьезнев. — У моего народа есть поверье, что мы встречаем свою настоящую судьбу именно в своих грезах. И очень повезет тому, кто сможет разглядеть лицо. Тогда удастся избежать ненужных и болезненных отношений.

— У твоего народа? А откуда ты?

— Это… Ну… Это маленькая деревенька… Ты о ней, наверное, и не слышала…

Маша впервые осмелилась посмотреть новенькой (да и вообще другому человеку) прямо в глаза.

— Если не хочешь, можешь не говорить.

Злата улыбнулась в ответ. Она точно не ошиблась. Перед ней истинный светоч.

— А меня не нарисуешь? — перевела тему девушка. — Всегда хотела собственный портрет.

И она сказала абсолютную правду. Ее рисовали бесчисленное количество раз. Но ни одному королевскому художнику не удалось передать ее сущность. С картин, которых было полным-полно по всему Срединному королевству, на подданных смотрела надменная красавица с золотыми волосами. Никому не удалось ее понять.

— В общем, это… Я уже…

— Что уже?

— Уже тебя нарисовала.

Злата даже подскочила.

— Покажи!

— Ты не злишься?

— С чего бы это? — усмехнулась девушка. — Ничего не имею против, когда меня рисуют такие гении, как ты.

— И вовсе я не гений, — пробормотала себе под нос Маша, отвернувшись, чтобы скрыть румянец смущения.

— Показывай уже! Не терпится же!

— Только там пока в карандаше… Я еще не успела красками…

— Показывай.

Все еще смущаясь, Мария передала набросок гостье. Та взяла его, внимательно посмотрела и тут же стала совершенно серьезной.

— Тебе не нравится? — В глазах Марии появилось отчаяние. — Я же говорила, что это всего лишь набросок. Он еще не го…

— Нет, — прервала ее Злата, не отрывая взгляд от рисунка. — У меня нет слов. Это прекрасно, — девушка подняла глаза. — Можно я его себе заберу?