- Ясмир знает? - выдавила из себя бывшая жрица.
- Знает, - качнул головой Раманд. - У него в руке припрятаны трюки куда интереснее.
- Вот же...
Яревена встала на ноги, с осторожностью поглядывая на тень. Наверное, к этому удастся привыкнуть. Ей ко всему придется привыкать, что ж за напасть такая.
Хозяин Аркоста сделал мимолетное движение, и тень спряталась в его первой тени, исчезла, будто и не было.
- Даже с ее помощью, пока на Аркосте метка твоего отца, жила не позволит к себе так просто прикоснуться, испепелит, - рассудила Яревена, потирая рукой затылок, в котором разрасталась боль, и поворачиваясь в ту сторону, где земля несла на себе осколок прошлого. - Я избавлюсь от нее. Ведь если бы это было просто, ты бы уничтожил ее давным-давно.
Раманд помрачнел так сильно, что сам мог вполне походить на живое воплощение теней.
- Видишь, - грустно улыбнулась неугодная, - есть пределы. Даже для тебя.
- Я справлюсь, нужно лишь постараться.
- Нет, справлюсь я. Это все равно связано с богами, пусть и Запретными, подходящий труд для жрицы.
- Яра, - Раманд знал, что услышит от нее подобное, он даже думал как это предотвратить, но правда была в том, что у нее действительно шансов больше.
Он слишком затянул с этим, нужно было раньше решиться и покончить с меткой. Но даже смотреть на нее с расстояния было физически больно, как и приближаться.
Неугодная подошла и поцеловала хозяина Аркоста. Ее немного волновала та мысль, что всемогущему Владыке ятоллы нужна ее помощь.
- Буду осторожна, - шепнула она.
Раманд чуть склонил голову в ее сторону, давая разрешение, но держал положение дольше положенного, превращая его в поклон. Он по-настоящему ни перед кем не кланялся с той ночи, что исковеркала ему жизнь. Даже с ясмиром держал себя неправильно, нарушал весь протокол.
Яревена обо всем этом догадалась, а потому с вдохновляющей мыслью приблизилась к тому самому месту. Улыбка исчезла с лица неугодной. Клочок земли в пару шагов длиной и шириной. Выжженный дотла. На нем не произрастала никакая жизнь, трава стелилась вокруг него, но даже не касалась, не ложилась на проклятую метку.
Она села рядом с ней, сняла все украшения с себя, все знаки Отвергнутых. Атрибуты богов не должны соприкасаться с тем, что направлено против них. Бывший владелец Аркоста и Владыка ятоллы, предавший собственную землю, отрекся не только от Пантеона, но и от всех богов. Пантеон переменчив под влиянием судьбы: сегодня в его храмах одни лики, а завтра - другие. Они сменятся сами, люди придут, увидят и станут молиться, и приносить дары тем, кто теперь властвует над ними. Те же, кто взывал к Запретным, не хотели никакой власти, чего они хотели на самом деле, никто не знал. Время от времени в мире появлялись испорченные души, готовые совершить безумие. И как их не спрашивали потом, они так и не давали ответа, зачем им нужны силы тех, кто приносит с собой только хаос и страдания. Запретные боги испорчены и злы, их должно быть одинаково веселят судорожные попытки людей призвать их в свой мир, и надменность собратьев, считающих себя чище и выше. Запретные терпеливы, ибо тоже бессмертны, они ждут своего часа, они ждут каждого часа. Двадцать три года назад не получилось, они подождут еще. Когда-нибудь получится.
Из-за этого Яревена очень хотела уничтожить метку. Чтобы это "когда-нибудь" так и осталось эфемерным. Аркост не должен нести на себе следы прошлого, которое не одержало победы.
Неугодная немного изменила положение так, чтобы солнце светило в затылок, а не глаза. Она опустила веки и запретила себе на пару минут дышать. Сердце забилось медленно, в такт его ударам она начала шептать заговор. Она могла победить метку только словами. Проклятое место было лишь клеймом, оно не сохранило ни силы, ни воли того, кто провел обряд отречения, но оно все равно не собиралось уступать. Яревена произносила слова, они ложились на метку слоями, но тут же теряли свою силу, и все старания сходили на нет.
Она еще больше исказила свое дыхание, и биение сердца стало тише взмаха крыла птицы. Чем меньше она будет связана с жизнью, тем проще проклятую метку победить. Клеймо само по себе ничего общего с жизнью не имело, поэтому и уничтожить его могло лишь нечто иное.
Бывшая жрица чувствовала, как стремительно таят ее силы, каждый новый заговор требовал от нее все большей сосредоточенности, а голова и тело начинали подводить, слабели. Слова произносить становилось все тяжелее, язык заплетался, губы немели, приходилось начинать заново. Жар солнца вдруг стал казаться беспощадным, ей, южанке, захотелось загородиться от него. Яревена не позволяла слабости взять верх, она не позволяла неверным мыслям глубоко в нее осесть. Она боролась. Она должна была исполнить свою работу хорошо, лучше всех. Она давно привыкла быть лучше всех, так пусть гордыня и в этот раз не позволит ей отступить.
Из уголков глаз и губ потекла кровь, горло сдавило, легким не хватало воздуха, разум начала застилать пелена. Яревена почувствовала, как клеймо дало первую трещину. Она распахнула налитые кровью глаза и взглянула на землю. У проклятой отметины оказался крепкий панцирь, но все решает сила воли.
- Достаточно, - прошептала неугодная и свалилась на бок, уступив нахлынувшему на нее забытью.
Она более не служила препятствием солнцу, и то пролило свой свет на клеймо. Оно, получившее рану, возымевшее изъян, куда благодатный свет смог проникнут, вспыхнуло, загорелось и в несколько секунд истлело до самого дна. Проклятой метки более не было, осталась лишь черная земля, перерожденная и обнаженная.
Раманд, мучимый ожиданием все это время, наконец смог приблизиться. Одного прикосновения хозяйской руки хватило на то, чтобы все выровнялось и поросло травой.
Он подхватил Яревену на руки и отнес в дом, на террасу. Он даже не знал, верил или нет в эти несколько минут, наверняка показавшиеся бывшей жрице часами, в ее удачу. Она так легко решилась исполнить долг, что тяжелее скалы. И справилась, ведомая своей силой и грехами. Они даже слишком похожи.
