Как всегда она разозлилась. Больше из-за того, что достойного ответа не находилось. Не существовало слов, которые позволили бы ей не проиграть эту партию.

   Яревена закусила изнутри щеки и принялась смотреть в окно, наблюдать за небом и ветром, будто за самыми завораживающими вещами в мире. Одна из завораживающих вещей всплыла перед внутренним взором, и она тряхнула головой.

   - Вам было больно очень долго, - произнесла неугодная вдруг тихо.

   Каждый шрам - шаг, каждый шрам - след. Страшно представить, откуда и как он вырвался. Боги увели его из Калеодона, но до этого восемь лет... а потом? Куда повели его низложенные? Какими дорогами водила его судьба?

   - Все в прошлом, - сказал Раманд, глядя на своего Свидетеля. С чего в ней эта чувствительность? Точно не ей переживать за своего хозяина. Она сама бы его и придушила, если бы сил хватило. Шедшее вперед время должно наращивать в ней раздражение из-за невидимой цепи, вместо этого... она пытается понять. - Время - как река, если не унесет с собой, так загладит.

   Раманд не был уверен, что ему это нужно. Его с трудом понимали боги, как он должен будет что-то объяснить смертной?

   - Вы знаете... хотя, конечно, знаете, - сбивчиво говорила Яревена, не возвращая своего взгляда к Раманду. - Для богов не существует ни прошлого, ни будущего. Время для них вода, и они внутри нее, а она вокруг них. Им доступно намного больше, чем нам, но они все равно беспомощны.

   - Потому что это не совсем точное определение, - произнес он. - Время для них действительно нечто единое и всеобъемлющее, но оно для них океан. Они видят только то, до чего дотягивается взгляд. До всего остального нужно плыть, но вода есть вода, она не постоянна, она перемещается, и иногда волны накрывают с головой.

   - Тогда они должны путаться больше чем мы, - изрекла неугодная.

   - Они и путаются.

   - Боги! - фыркнула бывшая жрица.

   - Вы недовольны и смертными, и бессмертными, - лицо Раманда смягчилось от еле заметной улыбки.

   - Потому что никто не разбирается в судьбе, никто не справляется с ней. Болтаемся как щепки в бурной реке. Прошу, скажите, что встречали в своей дороге и тех, кто противоречит этому.

   - Вы противоречите, вы со всем справляетесь, - честно ответил ей хозяин Аркоста.

   Яревена посмотрела на свои руки и сцепила те в замок перед собой.

   - Нет. Я лишь делаю вид и запрещаю себе жалеть о содеянном.

   Это была первая слабость, в которой она призналась кому-либо. Никто не знал. Она молчала, зная, что стоит сказать хоть слово, как ее тут же уничтожат, заклюют, омоют презрением и утопят в насмешках. Стоит сказать хоть слово и внутри все пошатнется. Пока делаешь вид, что сильная, сама невольно веришь в собственную ложь. На том и держишься изо дня в день.

   Гордыня подтолкнула ее к опрометчивости, гордость не позволяла сдаться, когда шаг уже сделан. Раманд мог это понять.

   - Чар-Оват? - спросил он, рассматривая руки неугодной.

   Пожалуй, так осквернить тело мог только бог снов и предначертаний. Этот правящий был скор на расправу и не всегда знал в ней меру.

   - Что же вы сделали? В чем перечили?

   Она усмехнулась. Отвечать не собиралась.

   - Как вас в жрицы взяли?

   - Они брали кота в мешке.

   - Полагаю, тогда вы были еще очень юны, - предположил Раманд.

   - И по большей части помалкивала, - оскалилась неугодная.

   - Золотые времена.

   - Но все проходит.

   Раманд согласился с этим.

   - Сегодня развлечений не предполагается? - уточнила Яревена.

   - Нет, сегодня я надеюсь просто поработать.

   Бывшую жрицу он привлекать не стал, а она не считала нужным просить. Она всего лишь Свидетель. Ушла на прогулку в противоположную сторону от той, куда направился ее хозяин.

   Раманд выбрал себе дело на сегодня. Аркост, как и всякий Дом, имел на своей земле храм. Владыка не приходил к нему раньше, зная, что тот подождет с вниманием хозяина земли. А еще потому что входить в его стены этот самый хозяин не мог.

   Храм Пантеона выглядел запустелым, но крепким. Святилище правящих, небольшое, построенное вручную предками, единственное, что не разрушилось за эти годы в Аркосте. Стоя на земле отступников, храм сам закрыл себя, все двери и окна плотно запер. Его непременно бы ждало полное уничтожение, если бы отец с братом вернулись, если бы ритуал удался. Святилище не стало бы осквернять себя присутствием отступников, не позволило бы им разрушить себя дерзновенной рукой. Но хозяева Аркоста не вернулись, и храм остался стоять в ожидании будущего.

   Раманд смотрел на него. Тот не смотрел в ответ. Может быть, стены спали, а может, не считали нужным отвечать тому, кто более не обращает свои молитвы в их чертогах.

   Он расчистил дорогу, поглощенную запустением. Убрал разросшиеся деревья, чтобы те не роняли свою тень ни на подступ к святилищу, ни на него самого. Храм должен купаться в лучах солнца.

   Хозяин Аркоста подкатил одну за другой две внушительные бочки, что заранее подготовил. Открыв у одной из них крышку и взяв ее в руки, он рывком выплеснул содержимое на первые ступени храма. Остро пахнуло вином. Из второй на верхние ступени и дверь полилась животная кровь.

   Храм принял все подношения, вобрал в себя, не оставив и следа.