- А почему ты не с ними? - без эмоций спросил Раманд.

   - Что?

   - Это ведь разумно. Быть с большинством.

   Гаяра смотрела на него пронзительно и долго.

   - Тебе бы стало от этого легче? Ты так сильно ненавидишь себя?

   Она была уверена, что задает правильный вопрос. Когда не переносишь на дух самого себя, начинаешь отталкивать окружающих.

   - Я избавлен от ненависти, от всего, что застилает разум, - легко ответил Раманд.

   - Я не знаю, как понимать твои слова. В последние дни я не понимаю слишком многого. Только вот Совет ятоллы...

   - Заседает? - Раманд сделал вид, что догадался.

   - Неофициально, - кивнула Гаяра.

   Он пожал плечами.

   - Вижу, что зря навязываю тебе свое общество, - вздохнула она. - Будь осторожен. Хватит с нас всех испытаний.

   Раманд холодно ей улыбнулся. По-другому у него улыбаться не получалось.

   Хозяйка Минры ушла, а он смотрел ей вслед. Эта девушка имела схожую с ним историю, но другую судьбу. Ее отец тоже был на том острове, тоже запачкал себя в крови, тоже поплатился за свое преступление. Он посчитал дочь слишком маленькой, чтобы подвергать испытаниям. На остров Гаяру никто не взял. Она осталась непричастной, незаклейменной, не подвергалась ни проклятиям, ни изгнанию. Но возможно она тащила на себе это прошлое, не считала себя свободной от этой грязи. А что же до остальных? Забыли? Отреклись от крови, от памяти? Самоназванный Владыка помешал им, не позволил и дальше не вспоминать. Стрелой он пронесся сквозь их разум и тот теперь объят огнем.

   Что до Свидетеля, Яревена к ночи так и не вернулась. Не променяла уют собственного дома на прохладу чужого.

   Раманд позволил себе побыть у ее порога. Тихо, незаметно. Узнает - изничтожит. Но любопытно подсмотреть, как живет бывшая жрица. Один из неугодных, коего ему довелось повстречать, ютился при храме своих новых хозяев, другой бесконечно бродил по дорогам. У обоих незавидное положение, оба это понимали, но переменить свою жизнь не могли.

   Яревена жила как шахрада, как старшая княгиня востока. В дали от чужих глаз, за буйными яркими зарослями, огражденная от мира. Ее дом был высок и широк. Оконные проемы не загораживало стекло, как и полагалось в их краях. Тепло и ветер наполняли его, и дышать внутри должно быть легко. В ее саду пахло олеандром, и роскошно цвел гранат. Каменная дорожка была проложена лишь от калитки до крыльца, иных путей проделано не было. Зеленый ковер под ногами. Должно быть, ступает босой ножкой по утренней росе и щурится от ощущения прохлады всякий раз. Во всем будто королева.

   На ее заднем дворе прятались псы Дарз-Аша. Они почуяли незваного, они почуяли силу, рядом с которой могли чувствовать себя спокойно. Поэтому радостно взвизгивали в приветствие и махали хвостами. Раманд разрешил им вкусить силы, попросив приглядывать за неугодной повнимательней.

   Ночью он решил не спать. Дел много. Дух Аркоста из-за этого пребывал в недовольстве. Кошка отчаянно зевала и встряхивалась всем телом, прогоняя от себя лень. Ей хотелось, чтобы в хозяине было больше покоя и меньше бури. Но он диким ветром бродил по своей земле.

   Та продолжала себя очищать, с радостью сбрасывала с себя всю грязь. Яма в глубине рощи росла, и черви в ней уже не копошились, теперь в этом огромном овраге гнила вся мерзость Аркоста. Ядовитый запах вытравил отсюда все живое, а окружающую зелень заставил зачахнуть. Дом стремился избавиться от скверны. Он стремился к тому, каким был раньше.

   Раманд вспоминал с трудом. Память - битые осколки, любое прикосновение - боль. Он отказался от памяти. Возможно по малодушию. Но без этого он бы никогда не смог сдвинуться с места.

   Он вернулся к дому. Тот окреп, подрос, вдавился в землю, упрочняясь и наливаясь силой. Ему надлежит быть ростом в три потолка, справа вытянется терраса для южных ночей, слева - крытая веранда для дней, переполненных солнцем. А вокруг сады и бесконечные луга. Где-то на этих просторах были выстроены конюшни и псарня. Отец любил охоту. Старший сын впитал в себя его страсть. А потом перенял и взгляды на жизнь. И помешательство. Раманд в то время был слишком юн, чтобы понимать опасные перемены в родных людях. А мачеха, заменившая мать, о которой так ничего и не рассказал отец, была слишком слаба. Она не перечила воле двух мужчин, даже когда стало слишком поздно, она не нашла в себе силы ни бороться с ними, ни защитить себя.

   Раманд никак не мог вспомнить ее лица. Лица отца и старшего брата он помнил четко. Потому что это было последним осколком до изгнания. Врезались глубоко, как он не старался их выкорчевать, не получалось. Но во сне они к нему не приходили. За это стоило благодарить богов. Иначе бы он сошел с ума. Он и так был на грани. Не став ни жертвой, ни участником, он взял на себя роль свидетеля того кошмара. Как он долго жалел, что безумие не поглотило его, без него не существовало покоя.

   Не было ни покоя, ни спасения, даже когда все кончилось. Было изгнание. Долгие годы в клетке. А потом еще дольше в пути. А теперь вот вернулся. Оставаться или нет, он решит потом, когда спасет ятоллу.

   Спасению не должны мешать бесконечные поединки и старые долги. Поэтому он намеревался преподать Хаэссе урок. Аркост предвкушал. Земле нравится, когда хозяин демонстрирует силу. Поэтому когда заветный час в следующем дне приблизился, Раманд взял духа с собой. Магическая тропа позволяла кошке быть в безопасности и не терять связи с землей, которой она принадлежала. Раманд подвел тропу так близко, как только мог, чтобы никто не мог заметить, и оставил духа наблюдать. Гихра летал где-то высоко в облаках.

   О поединке говорили. Все. Заговорили еще больше, когда увидели хозяина Аркоста. Он запоздало опомнился, что остался все в той же простой одежде, в которой работал всю ночь напролет. В пыльной, не белой. Попрание норм и традиций. Раманд небрежно отряхнулся, так что штаны и рубаха стали хотя бы чистыми. Белить он их не стал, хоть и мог. Обойдутся. Кровь на белом смотрится ярко, но это всего лишь цвет. Он не предавал значения условностям.

   Арена была свободна от лишних зрителей. Ясхе хватило ума не устраивать цирк. Правда, все Дома пребывали здесь. Раманд оглядел каждого представителя. Все они прятали от него глаза, проигрывая. Гаяра, сидевшая на нейтральной стороне, была объята нервозностью. Явно не ждала, что друг детства доберется сюда целым. Она подала ему знак рукой, напоминая, что он может на нее рассчитывать. Но получила столь многочисленные взгляды от других, что стушевалась.