Леторий вернулся в начало строя к двум бойцам, скомандовал о начале марша. Новобранцы, которые передали Акефамию своё снаряжение, забрали его обратно, как услышали распоряжение летория. Сам Акефамий не знал, что происходид, и что его ждёт. Но то, что его не оставили в Лагриме и отменили наказание – вызывало спокойствие. Хотя в случае с Акефамием – это лишний повод беспокойства. Он успел привыкнуть, что если к тебе относятся с теплотой, то это не просто так.

Начав движение, все шагали в ногу, кроме Акефамия. Покинув стены Лагрима, выбивающиеся из такта шаги быстро были услышаны леториями. Они понимали, что это шагает горе-рекрут.

Эти шаги, нарушали дисциплину и сбивали ритм марша, но это стало дополнительной проверкой для остальных новобранцев и самих леториев. «Быть может – это испытание, которое решил устроить люрр, чтобы проверить нас на стойкость и профессиональность?» – думал один из леториев. «Либо Липир проверяет нас, чтобы убедиться в том, что мы поистине достойны?» – предположил всё тот же, набожный, леторий.

***

Ещё в древности сложилось так, что летории – это благословлённые лубергом бойцы, которые следили за религиозным порядком. Они преследовали вероотступников и, в худшем случае, убивали их. И так сложилось, что летории, чей род служит Липиру и короне много поколений, отличаются излишней набожностью и нетерпимостью к лиардинцам. В период великой войны и предшествующей ей эпидемии, многие роды леториев вымерли. Такие набожные представители опытных бойцов вызывают удивление.

Но в армии Липирии не обращают внимания на подобные мелочи. После окончания великой войны, король Капифений воззвал народ к веротерпимости и объявил равенство привилегий липинцев и лиардинцев. Такое же отношение к религиозному вопросу было во всех городах, ремёслах и структурах.

***

Однако леторий продолжал видеть в Акефамии шпиона, от чего смотрел на него, как хищник на добычу. Благо мысли летория оставались мыслями и не могли навредить Акефамию. Даже если бы он попытался, его бы остановили в тот же миг. По крайней мере, если бы он решил навредить ему без ведомой на то причины. В армии Липирии, из-за поддержки высокой дисциплины, разрешено наносить вред другим бойцам в том случае, если они это заслужили. При военной диктатуре были случаи, когда леториев забивали насмерть, но сейчас к этой практике никто не прибегает.

Помимо сбивавшегося ритма шагов, сложностью для новобранцев был рельеф северной части королевства, где и расположена столица. Он состоит из песка и камней, от чего передвижение становится болезненным или невыносимым. А если учесть тяжесть снаряжения, которое они несли на себе, то марш по землям Лагрима был чудовищным. Каждый рекрут нёс с собой мешок с кожаным жилетом, широким боевым ножом, запасом еды на три – четыре дня и необходимыми, для возведения навеса, инструментами. Подобный набор мог весить до десятка килограмм, когда сами липинцы весили не более пятидесяти, но тяжесть снаряжения и передвижения по пескам с камнями были незначительны для Акефамия. Чем он и удивлял всех марширующих.

«Он точно лиардинец», – повторял в голове набожный леторий. «Не может рекрут-липинец с такой лёгкостью и непринуждённостью нести снаряжение», – аргументировал он про себя. Двое леториев, марширующих рядом, обратили внимание на его выражение лица. Они понимали, что в его голове твориться что-то, что может создать проблемы всем участникам марша. Но обратиться к нему и начать беседу они не могли. Прекратить марш до заката – продлить свой путь до крепости Арпил. Никто не хотел рисковать, учитывая ограниченность провианта, рассчитанного на непродолжительный марш, посему мысли летория оставались тайной для остальных бойцов.

Акефамия не волновало то, что происходило вокруг него. Шагая по песку с камнями, он наблюдал озеро, на которое не обратил внимания в первый раз. Оно находилось на переходе от северного ландшафта к центральному, насыщенному травой. Озеро не переходило в реки и было тихим, неподвижным. Размеры его соответствовали Лагриму, и глядя, со стороны на марширующих, на кладбище, можно было лишь заметить его стены, которые казались меньше скамейки.

Сама картина была очень неоднозначной. Песчано-каменистые земли без опознавательных знаков, рядом с которыми расположено озеро, длинная дорога, вблизи которой ничего нет, кроме огромного кладбища, видневшегося по ту сторону озера и солнце, приближающееся к горизонту. Но всё изменилось, когда марширующие увидели траву. Это свидетельствовало о том, что они покинули северную часть королевства, и крепость стала ещё ближе, но с точки зрения построения маршрута, они выбрали самый долгий и неудобный путь, обойдя озеро с запада. Учитывая их дальнейшее продвижение, долгий и бессмысленный маршрут по пескам и камням – это мелочь.

Пройдя ещё дальше в центральные земли, летории скомандовали о завершении марша. Было решено разложить навесы вблизи озера, и после команды, все новобранцы сняли мешки со снаряжением и начали искать инструменты. Только Акефамий стоял и не понимал, что происходит, именно в этот момент к нему и подошёл леторий, взявшийся за его обучение.

– Навес не раскладывал? – спросил он Акефамия.

– Я – нет.

– Самое время научиться. В твоём мешке полотно и необходимые инструменты. Всё что тебе надо – это достать их и сообразить, как ими воспользоваться.

– Но вокруг нет деревьев и веток, чтобы на них натянуть полотно, – подметил Акефамий.

– Это военный навес, и он работает по-другому. Он значительно ниже, предназначен только для сна.

– Понял, – произнёс Акефамий и взялся за мешок, как все остальные.

Долгое время он рассматривал инструменты и две широких палки, по пятьдесят – пятьдесят пять сантиметров в высоту, они были меньше мешка, поэтому были незаметны. Также к инструментам шли четыре колышка и деревянный молоток. Полотно же выделялось на фоне всего содержимого мешка, и когда Акефамий всё нашёл, он сразу сообразил, как должен выглядеть военный навес.

Когда все уже разложили свои навесы, Акефамий только начал возводить свой. Он не смотрел на то, как выглядят чужие навесы. Акефамий целиком и полностью погрузился в выполнение команды. Поставив две палки и углубив их в землю, на против друг друга, он взял полотно и расположил так, чтобы его противоположные края ложились на деревянные опоры. Полотно упало. Акефамий заметил верёвку среди снаряжения, которую, в дальнейшем, натянул между палками, и повторно расположил полотно, навес принял форму треугольника, вот только быстро складывался в прямоугольную тряпку. Новобранец забил края полотна кольями в землю, после чего навес принял соответствующую форму.

Все присутствующие на привале были удивлены тому, что не умеющий маршировать юноша, быстро собрал навес, который ни разу не видел.

– А стоило только объяснить, какая цель перед ним стоит… – произнёс леторий.

Навес Акефамия не уступал другим в устойчивости. А если бы он начал выполнять команду с остальными, то разница во времени была бы не критичной.

Всем леториям стало ясно, что Акефамию требуется объяснить цель, а метод её достижения он сам найдёт.

– Новобранцы, в строй! – скомандовал один из леториев. – Просто встань, как все остальные, в ряд, – обратился он к Акефамию.

После данного указания он выполнил приказ.

– Первый день пройдён, – произнёс опытный боец, – и вам осталось пройти не больше трёх, в худшем случае. Но то, что все вы стоите на ногах и ещё не сдались – не значит, что завтра все будут стоят на вечернем построении. Только Липиру известно будущее и никому более. Сегодня мы можем спать спокойно и готовится к завтрашнему маршу. Все свободны, до утра, кроме тебя, – произнёс леторий, смотря на Акефамия.

Все новобранцы разошлись к своим навесам и мешкам, близился час трапезы. Акефамий смотрел на летория, который подошёл к нему в Лагриме. Пока другие два летория готовились к совместной трапезе с рекрутами, третий подошёл к Акефамию поближе и произнёс: