– Я смотрю, ты хорошо поработал – два мужа, партнер по фильму, и, главное, садовник. Да ты просто Пинкертон, – Джек отсалютовал ему бокалом.

– Джек, я беспокоюсь о тебе. – Пол серьёзно посмотрел другу в глаза. – Она вампир. Я не обвиняю Бриджит, – Пол заметил, что Джек нахмурился. – Такова её природа. Но люди, с которыми она вместе работает, жалуются на недомогания и болезни, её первый муж спился и погиб, второй – предпочитал держаться от неё подальше, цветы вянут…

– … дерево засохло, – подхватил Джек. – Пол, зачем ты мне это рассказываешь? Если хочешь что-то сказать – скажи напрямую, мы же друзья.

– Хорошо, – Пол вздохнул и отставил бокал. – Вспомни себя два года назад, время, когда мы снимали «Туман любви». Тебе тогда был тридцать один год, ты был в прекрасной физической форме, полон сил, у тебя горели глаза, ты любил жизнь и наслаждался ею. Ты всё время работал, придумывал новые идеи, сюжеты, мог вести несколько проектов одновременно. Ты занимался на тренажёрах и великолепно плавал.

– Я и теперь…

– Нет, уж извини, – Пол встал, в волнении походил по комнате и остановился перед Джеком. – Когда ты познакомился на съёмках с Бриджит, сначала ты летал на крыльях любви. Я был счастлив за тебя – мой друг, наконец-то, влюбился! Непробиваемый Джек Гамильтон, записной холостяк втюрился, как мальчишка! Да и ваш творческий тандем давал просто ошеломляющие результаты – Бриджит никогда ещё не играла так хорошо! Но потом, я стал замечать изменения, которые стали с тобой происходить, и вспомнил всё, что я слышал о Бриджит раньше. Поэтому и навёл некоторые справки – я волновался за тебя, чёрт возьми!

– Пол, я благодарен…

– Нет, раз уж я начал, я договорю! – Пол решил не останавливаться, опасаясь, что больше он не осмелится сказать этого своему другу. – Прошло два года, с тех пор, как вы с Бриджит вместе. Ты осунулся, перестал заниматься спортом, тебя невозможно куда-то вытащить – ты или с ней, или устал. У тебя появилась одышка, и ты выглядишь нездоровым. А когда ты стал жаловаться на головные боли – ты стал жаловаться! когда такое было? – я был просто в шоке. А сколько проектов ты осуществил за эти два года? Ни одного! У тебя не хватает сил! Ты даже на церемонию «Оскара» не смог пойти – плохо себя чувствовал, зато Бриджит цвела, как майская роза! Сценарий, который ты пишешь по своей собственной книге, ты не можешь закончить уже год. Год! Тебе сейчас тридцать три, а выглядишь ты на все сорок пять! А ты знаешь, сколько лет Бриджит?

– Честно говоря, никогда об этом не думал, – Джек задумался. – Для меня она всегда была просто Бриджит Келлар, и всё…

– Хорошо. Сколько ты бы ей дал?

– Ну, может двадцать семь-двадцать восемь, максимум… А что?

– А ты никогда не думал о том, что она снимается уже двадцать один год? Похоже, об этом никто никогда не думал. Ей сорок два года, Джек, сорок два года! А выглядит она на двадцать пять! – Пол перестал метаться по кабинету, отдышался и сел в свое кресло напротив Джека.

Тот молчал, переваривая информацию.

– Ну что, впечатляет? Я тебя удивил? – Пол глотнул коньяка и заговорил более спокойно.

– Признаться, да. Но, в конце концов, какая разница, сколько ей лет…

– Дело не в том, сколько ей лет, она очень красивая и сексуальная женщина. Когда она смеётся своим грудным смехом и смотрит тебе в глаза, любой мужчина готов бежать за ней на край света. Дело в другом – как она этого добивается? Ни одной пластической операции, да, по-моему, она и в салоны ходит редко.

– Да, в салоны она практически не ходит, иногда к ней приходит на дом личный косметолог. Так как же ей это удается?

– Джек, я уверен, она энергетический вампир. Она питается энергией всего, что её окружает. Поэтому люди плохо себя чувствуют рядом с ней, она забирает их энергию. Пусть бессознательно – но факт остается фактом.

– Допустим, что это так. И что теперь ты предлагаешь мне сделать – обратиться к экстрасенсу, шаману, или к далай-ламе? – у Джека опять насмешливо приподнялась бровь.

– Вот ты так всегда. Я с тобой о серьёзных вещах говорю! – Пол насупился. – Джек, дело твоё. Ты можешь относиться к этому, как к моей причуде, если тебе так больше нравится. Но я бы хотел, чтобы вы расстались, хоть на какое-то время, чтобы ты вышел из поля её влияния. Может, ты хотя бы физически восстановишься и допишешь сценарий.

– Ты предлагаешь мне уехать из города?

– А почему бы и нет? Причем туда, где тебя невозможно будет найти.

– На Луну? – смело предположил Джек.

– Нет, можно и поближе. Представь себе, до сих пор сохранились места, куда ещё не протянула все свои щупальца наша цивилизация. Если надумаешь, у меня есть на примете такое местечко. Порыбачишь, поплаваешь, расслабишься, глядишь – просветление в мозгах наступит. Сценарий закончишь…

– Так ты преследуешь корыстные цели? – Джек рассмеялся.

– Конечно, я же акула-продюсер, – Пол тоже улыбнулся.

– Пол, спасибо, я всегда знал, что у меня есть настоящий друг. Я обещаю, что подумаю над твоим предложением.

Мужчины пожали друг другу руки, попрощались и, через несколько минут, Джек уже ехал к себе в Беверли-Хиллз.

***

Санкт-Петербург

– Элли, тебе сегодня нужно побывать у врача. Ты помнишь доктора Крапивина? – Элли и Альберт сидели на скамейке в парке недалеко от дома.

– Доктора Крапивина? Нет… Я вообще не очень хорошо помню больницу. – Элли поёжилась. Ей явно не хотелось вспоминать о том дне, который в мгновение ока из счастливого стал роковым, круто изменив её жизнь.

– Я уверен, он тебе понравится. Мне кажется, доктор Крапивин очень хороший специалист. – Альберт внимательно смотрел на дочь, следя за выражением её лица.

– Папа, а можно мне туда не ездить? Можно сделать так, чтобы врач приходил к нам домой?

– Нет, милая, так нельзя: в больнице есть специальное оборудование, которое может потребоваться при осмотре.

Элли сникла. В последнее время она стала плакать меньше, но была всё такой же бледной и молчаливой. Её скрипка, её любимая скрипка, с которой она провела большую часть своей жизни, лежала на своём месте, в футляре. Иногда с помощью Нины или отца, Элли открывала футляр, протирала скрипку мягкой бархоткой – и опять закрывала её в кожаном плену.

После случая с браслетами Альберт старался следить за тем, чтобы Елена как можно реже общалась с дочерью. Поэтому в спешном порядке, но под благовидным предлогом, он отправил её путешествовать по Европе, заявив, что ей необходимо получить новые, приятные впечатления.

Елена собралась со скоростью мысли – ещё бы, из-за Элли она пережила такой стресс! Конечно, ей необходимо развеяться. Так что, пока отец вёз дочь в больницу, её мать наслаждалась жизнью, посещая модные европейские магазины.

Похоже, это было к лучшему – её отъезд дал отдых всем домашним. Особенно Элли.

Сегодня Альберт впервые после травмы вёз дочь в больницу на осмотр. И он вёз её туда специально, он не раз вспоминал слова доктора о том, что Элли должна почувствовать, что с переломом руки жизнь не закончилась. Альберт Данилевский, генетик, человек научного склада ума, размышлял над тем, как можно подвести Элли к этой мысли, и сделать это естественным образом, так, как если бы она сама к этому подошла.

И, как ему показалось, он нашёл способ сделать это. Именно поэтому он вёз Элли в больницу.

Когда они приехали, Альберт оставил дочь в больничном холле, а сам пошел к доктору Крапивину.

Элли сидела тихо, она смирилась с тем, что сейчас ей будет нужно перенести осмотр. Она полностью погрузилась в свои грустные мысли, и почти не замечала происходящего, пока её не вывел из задумчивости громкий, протяжный стон.

Элли обернулась. Недалеко от неё, в ожидании приема сидела женщина лет сорока-сорока пяти. Она раскачивалась из стороны в сторону, как маятник, и беспрерывно что-то бормотала.

Когда за ней пришла медсестра, чтобы отвести её в кабинет к врачу, женщина с трудом поднялась и Элли увидела, что её живот обмотан марлевой повязкой, пропитанной какой-то мазью.