– Я очень даже не против. Больно соскучился по такому веселью, – с широкой улыбкой ответил Басов.

– А я вместо этого предпочел бы заняться тем, что считаю своим предназначением. Интеллектуальная деятельность – лучшее занятие и развлечение, достойное драгоценного времени столь короткой жизни.

Теперь уже оставшаяся девушка начала раздражаться, аж брови свела.

– Фи, правильность, стремление к знаниям, постоянная работа головой порой бывают тошнотворными и занудными. Но иногда это, действительно, привлекает, спорить не стану.

С высокомерным видом и гордой походкой ушла и третья из компании.

– Вот за эту твою откровенность тебя некоторые боятся и презирают, – заметил тому Альберт.

– Ну и пусть.

Друзья тоже двинулись с места и продолжили гулять по главной улице Петербурга.

– Серьезно, будь поаккуратнее со словами и тоном. Помнишь, как на Масленице коллежский советник Мухин, услышав твое твердое сравнение тебя с ним, настолько почувствовал себя оскорбленным, так от злобы искривил свое лицо, которое горело ярче огня, что он чуть не убил тебя, взяв нож у мясника? Ох, повезло, что полиция была рядом, да и тот на дуэль не вызвал… – с некоторым волнением вспоминал Альберт. – А ведь он сам по себе человек пылкий, настоящий зверюга. Право, Коля, ты меня и всю свою семью скоро в могилу отправишь.

– Не желаю вас никуда отправлять. Альберт… Посуди: каковы люди, каков я… Не бывает жизнь лишь с хорошими моментами. Везде борьба, везде конфликты.

– Ах, милый мой друг, и как они все смеют в своих жалких головушках превращать твои плюсы в минусы? Так глупо…

– А ты?..

– А я не превращаю эти положительные качества в отрицательные. Дело в том, что я очень за тебя беспокоюсь, даю советы и пытаюсь предостеречь от возможных проблем. Не обвиняй, не подозревай меня в чем-то плохом, прошу.

– Знаю, знаю. И не собирался, – Николай немного улыбнулся другу в знак того, чтобы тот выдохнул с облегчением, что и подействовало в итоге.

– Превращают твои плюсы в минусы… лишь бы себя оправдать, а обвинить и начать презирать других, очень часто невинных, – с упоением закончил свою мысль Басов. – Кстати, давно не спрашивал: как продвигается твой рассказ?

Данный вопрос заставил Дьякова еще шире улыбнуться, даже со смущением. Наконец-то он услышал то, о чем был бы рад побеседовать.

– Какой-то прогресс да идёт. Дописываю завязку. Жду не дождусь, когда мой главный герой столкнется с мистическим существом. Вот только уже второй день, как ни сажусь писать, слова все не лезут в голову, а после не переносятся на бумагу. Честно скажу, это приводит к неслабому раздражению нервов. А после осознания того, что и буквы не напишу, читаю книгу в надежде сбора еще большего количества материала, появления вдохновения, новых идей для деталей, символики, сюжета и прочего.

– Ха… Тут все просто, друг: ты постоянно работаешь головой. Ты хоть когда-нибудь отдыхаешь?

– Разумеется, – как бы удивился вопросом Дьяков. – Когда сплю, – с юмором добавил он. Альберт сдержанно посмеялся, но после напрягся от мысли о том, не шутил ли он. Николай прочел в лице того это подозрение и ухмыльнулся.

– Конечно, я сплю и делаю перерывы, когда делаю умственную работу.

– Я к тому тогда говорил, что тебе не помешал бы и физический труд. Хотя бы элементарная зарядка.

– Тоже делаю временами.

– Я рад. Многое успеваешь, как всегда.

– Все просто: когда ты чего-то действительно хочешь, несмотря ни на что, ты это сделаешь и многое сможешь успеть. Об этой очевидности много говорят.

– Здорово, что ты все такой же, иначе я бы негодовал, задавая тебе такие вопросы, как: «А ты точно тот самый Николай Викторович?» или «Когда я упустил момент таких кардинальных перемен в тебе?»

Молодые люди уже оказались у Малой Садовой улицы, и в то же самое время слабые брызги с неба прекратились, из-за чего Басов свернул свой зонт.

– Благодарю за защиту от дождя, – добродушно и вежливо произнес Николай.

– Не за что. Я не хочу видеть потом тебя больным и страдающим. Тебя и так частенько одолевает недуг. Итак… я, пожалуй, зайду в это кафе (указал на заведение рядом с ними). Вроде недавно отведал кофей с яблочной слойкой, а уже нагулял волчий аппетит. А у вас дома вот-вот начнется вечер, гости сейчас приходят, если память не изменяет? Мне Елизавета Александровна рассказывала.

– Да. И мне необходимо там присутствовать. Надеюсь, я пробуду там недолго.

На этой прекрасной ноте юноши попрощались и двинулись туда, куда им нужно: один – в кафе, другой – домой, все так же по Невскому.

Вот уже Дьяков был на месте. Его встретила горничная Алёна: лет сорока, но выглядела моложе своих лет, низенького роста, в длинном платье во французском стиле и с черным теплым платком на плечах. Когда Николай вошел в квартиру, он тут же услышал различные голоса гостей. Попросив Алёну принести зеленый чай к нему в комнату, молодой человек снял с себя пальто и аккуратно повесил на вешалку, после чего перед зеркалом немного привёл себя в порядок.

Тут на расстоянии в пять шагов появилась фигура его матери, Елизаветы Александровны Дьяковой. Она была ухоженной, неконфликтной, доброй женщиной средних лет, всем сердцем любящей собственных детей и мужа; белоснежная кожа, как и у сына, густые тёмные волосы были убраны в большую и красивую шишку. Она всегда желала выглядеть элегантно, что и удавалось.

– Коля, наконец-то ты вернулся. У меня уже нервы начали понемногу бушевать оттого, что тебя все нет – пять минут уже. Мы ведь договаривались, да и гости ждут, как чуть ли не главного на вечере.

– Прошу прощения, мама. Слегка увлёкся прогулкой да Альберта встретил.

– Оба такие большие охотники до прогулок… Ладно. Слава Богу, вы порядочные люди, но за тебя я больше счастлива.

– А кто же, по-твоему, меня воспитал? – с нежностью спросил Николай, взяв материнские ручки в свои и нежно поцеловав их. При этом не дожидался ответа из-за его очевидности. Елизавета Александровна удовлетворённо выдохнула.

– Конечно, сынок, конечно… Но надеюсь, ты не уйдешь спустя минут десять в комнату и побудешь со всеми нами?

– Только ради вас, мои дорогие.

Чуть еще поправив рукава белой рубашки и чёрные жилет и сюртук, Дьяков с гордым видом стал направляться в гостиную, однако мать с надеждой и будто осторожностью в голосе произнесла:

– Милый мой, а среди гостей, возможно, и твоя будущая спутница жизни.

От такой новости Николай встал в ступор, а после посмотрел на нее.

– Маменька, это правда? Что это значит?

– Да, Коля… Но, молю, не держи зла. Пора бы уже начать думать об этом.

– Но мне нет никакого дела до женитьбы. Для меня учеба и искусство превыше всего.

– И никто не спорит. Но все же… Спустя время ты поймёшь, что это тоже важно в жизни человека, и спасибо скажешь.

– А подождать?..

– Пойми: ждать нельзя. Жизнь страшна и загадочна. Только Богу известно, что с нами приключится в будущем, когда мы встретим свою смерть… Жизнь так коротка… Так что медлить и откладывать просто-напросто нельзя. Необходимо уже начать тщательно искать, чтобы найти достойного человека. Да и у нас с отцом постоянно сердце за вас с Олечкой болит, хоть у него и твёрдый характер, в отличие от меня. Мы жаждем того, чтобы у вас в жизни всё сложилось благополучно. Услышь родительские сердца! – тихо, но с возбуждением и беспокойством объясняла женщина. От этого Николаю стало жаль своего родного человека, появилась какая-то пристыженность. Он стал вглядываться в ее глаза, влажные от слёз, после чего вновь взял её руку в свои.

– Я понимаю ваши чувства, переживания. Соглашусь, жизнь коротка. Но всё приходит со временем. Спешка ни к чему хорошему не способна привезти. У нас всё будет прекрасно, и вы будете покойны. И нервничать нельзя. А вы же, надеюсь, не окончательно решили гостью сделать моей будущей спутницей?

– Нет, не окончательно, – со смешком ответила та. – На данный момент она просто как вариант. Это всего-на-всего от нас небольшая помощь. Но решать-то тебе и только.