Крики агонии были музыкой для моих ушей. Но мелодия звучит не в той тональности, не по тем же нотам, как обычно.

Обычно ощущения намного лучше.

― Чертова п*зда! Я знал, что ты зло. Прямо как твой отец.

― Нет. Я была милой, ― говорю ему, имея в виду это, медленно проводя лезвием по его груди, оставляя там неглубокий порез, но он только вздрагивает. ― Я была наивна. Не была девственницей, но и не была шлюхой, как ты меня назвал. Мое тело было храмом и все такое, пока вы все не связали меня, по очереди не унизили и не оставили меня умирать. Вы убили Маркуса. И он отдал свою жизнь, чтобы я могла вернуться и прикончить вас по одному.

Он кричит, когда нож скользит вниз, и я снова дразню его словами, которые он когда-то использовал против меня.

― Покричи для меня, Энтони. Кричи громко. Никто не услышит тебя. Всем насрать.

И он действительно кричит. Он орет в поглощающую бескрайность подвала, который полностью находится под землей. На самом деле, иногда мне достается все слишком просто.

Но я не оставлю его здесь. Никто и никогда не узнает, что я была здесь.

― Ты сгоришь в аду. Все, что мы делали — это уничтожали зло в мире. Зло сложно убить, ― выплевывает он.

― Ты серьезно хочешь назвать то, что сделал, актом справедливости? Ты претендуешь на праведность даже после насилия и греха?

Он усмехается, его рот в кровавом месиве.

― Ты не можешь грешить против дьявола. Ты появилась прямо из его чресл, как и твой отец. Они остановят тебя. Добро всегда побеждает зло. Я буду отмщен.

Мои губы подергиваются, меня забавляет, насколько он на самом деле бредит.

― Это победа добра над злом, ― тихо говорю я, наблюдая, как его глаза сужаются до щелочек. Он ненавидит меня, считая себя ангелом-мстителем, и я использую это в своих интересах. ― Это твое наказание. Акт доброй воли.

― Тебе и твоему брату-педику уже заказана дорога в ад. Мы просто ускорили процесс.

― Если ты прав, почему тебя не спасает какое-нибудь божественное вмешательство? ― спрашиваю я его, медленно вставая. ― Я воскресла из пепла, выжила несмотря ни на что. И все же сейчас именно ты страдаешь за преступления своего прошлого. Не я.

Он открывает рот, но закрывает его обратно.

― Видишь? ― размышляю я, ухмыляясь. ― В нужде и черт священный текст приводит. Уильям Шекспир, если тебе интересно. Но я не дьявол, Энтони. Я – ангел, который пришел спустить всех в ад.

Он, наконец, кричит громче, чем раньше, когда я забираю у него последнюю часть силы.Отрезаю ее под корень и отбрасываю, как мусор.

― Ты больше никому не причинишь вреда, ― мрачно шепчу я, упиваясь звуками его боли и иг-норируя пустоту, которую впервые чувствую.

Мне нельзя останавливаться.

Я не могу.

Теперь вернемся в Кентукки.

― Я передам следующему, что ты поздоровался, ― продолжаю я, заглушая его рыдания. ― Твой лучший друг следующий.

Меня вырывает из воспоминаний звук стука в дверь Джейка.

― Черт, ― шипит он, глядя на монитор позади нас.

Я слезаю с его колен, мое сердце болезненно колотится в груди, когда я вижу, как Логан снова стучит в дверь. Этого не может быть.

― Мистер Денвер, ― говорит Логан, смотря прямо в камеру, которую Джейк даже не удосужился спрятать. ― Если вы дома, я бы хотел с вами поговорить.

Донни в затемненных очках стоит позади, напоминая агента из фильма «Люди в черном». Логан открывает свою хренотень и показывает документы в камеру.

― Мы знали, что это произойдет, ― говорит Джейк в то время, как меня трясет от паники.

У одного человека есть сила уничтожить меня, и он свяжет меня со всеми убийствами, если обнаружит меня здесь.

― Я – специальный агент Логан Беннетт, ― продолжает Логан.

Его голос на этот раз не оказывает на меня успокаивающего воздействия. Ни на грамм. Я сей-час в полной безумной панике.

― Успокойся, ― весело говорит Джейк.

Он чертовски весел. Это совсем не смешно.

― Просто оставайся здесь и запри дверь. У них нет ордера. И расспрашивать меня бессмысленно. Мы к этому были готовы. Помни об этом.

Я киваю, затем с трудом сглатываю, пытаясь вернуть разум, и проглатываю массивную таблетку спокойствия. Мы всегда следим за тем, чтобы меня не видели, когда я прихожу. Я паркуюсь в городе на арендованной машине, а он забирает меня где-нибудь, где нет камер. Я залезаю в его фур-гон, который я называю фургоном похитителя, и он паркуется в своем гараже. Меня никто никогда не замечает.

Они не могут знать, что я тут.

Так почему я паникую?

Спокойный и собранный Джейк кладет несколько вещей из списка убитых под фальшивую панель пола, затем перемещает лампу над ней, скрывая от глаз. Он нажимает на кнопку, и пять мониторов на стенах погружаются в стены, прикрывая их фальшивой панелью, скрывая и их.

― Будь здесь, ― повторяет он, быстро покидая комнату.

Я незамедлительно запираю дверь, а потом слушаю сквозь стены, как какая-то извращенка. Мне только стакана не хватало к уху приложить.

Не-а. Я даже не выгляжу виноватой. 

Попытка, а не поступок сбивает нас с толку.

Уильям Шекспир

Логан

— Думаешь его нет дома? — спрашивает Донни, когда я снова стучу.

Мой взгляд пробегает по пустой подъездной дорожке, останавливаясь на закрытом гараже. Его машина могла быть там.

— Соседка сказала, что он редко куда-то уходит. И у него никогда не бывает гостей. Она также сказала, что этим утром он куда-то уезжал, но вскоре вернулся и больше не выходил.

Прежде чем я снова постучал, дверь распахнулась, и, посмотрев вниз,я увидел то, чего действительно не ожидал.

Джейкоб Денвер в инвалидной коляске.

— Извините, — говорит он нам, глядя на нас растерянными глазами. — Иногда мне требуется время, чтобы пересесть в кресло. Чем я могу вам помочь?

Жалюзи все опущены, но наверняка кто-то должен был упомянуть об инвалидной коляске. Ненавижу сюрпризы, а мне редко приходится с ними сталкиваться.

Донни поднимает брови так же, как и я, удивленный таким поворотом событий.

— Эм... мы можем задать вам пару вопросов? — наконец выдаю я.

Теперь совершенно другие вопросы.

— Конечно. Хотите войти? В квартире беспорядок, так как мне немного тяжело убираться в моем положении.

Черт.

Бл*ть.

Еб*нный в рот.

— Спасибо, — говорю я, следуя за ним, когда он разворачивает кресло.

Мои профайлерские привычки начинают работать, пока Донни что-то набирает в своем телефоне. Я бросаю взгляд на кухню, которая находится справа. Все столешницы ниже стандартных, что делает их более доступными для инвалида. Я не счел пандус у крыльца подозрительным, но теперь понимаю, что должен был. Полы у него ровные и бесшовные, даже нет пороговых швов на стыках с комнатами.

На кухонных шкафчиках наверху нет дверцей, но есть остальные элементы декора. Ничего, что нужно для работы на кухне.

Мои глаза осматривают гостиную, находя сбоку стул, сиденье которого находится под углом, пульт болтается, будто ему нужна была помощь, чтобы подняться из него, пересаживаясь в инвалидное кресло.

— Это жульничество, — говорит он, привлекая мое внимание к себе и указывая на кресло, на которое я только что смотрел. — Но это облегчает жизнь.

Я не очень хорошо вижу его ноги в тренировочных штанах. Ненавижу это, поэтому я осторожно опускаюсь на колени, делая вид, что поправляю обувь, а мои глаза в это время осматривают подошву его обуви, которая оказалась идеально чистой. Его обувь явно никогда не касается земли.

Ну, что же, бл*ть. Он действительно инвалид.

Я встаю, и он въезжает в гостиную.

— Что за х*йня? — шиплю я Донни.

— Если бы я, бл*ть, знал. Я только что написал Алану, чтобы выяснил.

Мы разделяемся, когда Джейк поворачивается, чтобы посмотреть на нас, словно на идиотов. Очевидно, что мы — идиоты. Лучше бы кто-то сказал мне к чему быть готовым прежде, чем мы приехали сюда.