— Пьетро! Обогнала!

— Это было так нечестно, — мечтательно улыбнулся Клинт. — Ты бы видела его лицо, малышка!

— Хо-хо, он был в ярости! Постой, ты назвал меня малышкой?

— Я девочке, — махнул рукой Бартон, — имени не знаю.

— Лорна, — представилась «девочка».

Наташе, в общем-то, было все равно.

— «Я просто устал!» — передразнила она Пьетро. — Конечно, устал, столько красоваться — любой устанет.

Они оба замолчали, тяжело дыша. Видимо, от бега и радостных криков.

— Это неплавда, Плетло нельзя обогнать, — вставила фразу Лорна.

— Ну, я не совсем обогнала, — поправилась Наташа, шумно выдыхая. — По фиксированному времени он все равно на первом месте, атлетист чертов. А я победила, когда мы тягались вдвоём, вне конкурса.

— Он столько хвастался своей скоростью, что устал, — продолжил за неё Клинт, — и когда Наташа на спор предложила ему забег до столовой, у него совсем не осталось сил.

— Я победила на глазах у всех!

Лорна скорчила недовольное лицо.

— Нельзя ладоваться, когда длугим плохо.

— Да ладно, твой братец не в обиде, — усмехнулась Романова.

— Они родственники? — спросил Клинт, приподнимаясь на локтях, чтобы получше разглядеть Лорну.

Та кивнула.

— Тогда знай, что твой брат — самый вредный человек, которого я встречал, — Клинт улыбнулся и добавил: — Хотя бегает он действительно круто. И в компании держаться умеет. Только тш-ш-ш, я ничего не говорил.

Бартон снова упал на кровать и закрыл глаза.

Лорна пожала плечами и продолжила играть со своими бусинками, подражая писклявым голосам. «Милли, хочешь, мы пойдём вместе кушать тлавку?» «Конечно, Пегги, хочу». «Девочки, а пойдёмте лучше домой, Джеймс испекла такой вкусный пилог!»

Наташа услышала последнюю фразу и нахмурилась.

— Милая, «Джеймс» — это мужское имя.

— Плавда? — склонила голову Лорна. — А я думала, зенское.

Она достала из-под кровати мятую бумажку и по буквам перечитала содержимое.

Пегги.

Шерон.

Наташа.

Джеймс.

Все верно, Джеймс.

Лорна была всего лишь ребёнком и не знала точно, может ли быть так, что два дяди встречаются, но Стив в её понимании был очень, очень умным. И красивым. А значит, он не мог ошибиться.

«Два дяди могут встречаться», — запомнила она новую для себя информацию. Надо рассказать Ванде и Пьетро, вдруг они не знают.

Комментарий к Любовь, деньги и семеро детей

Простите меня за эти длинные описания правил и за то, что так долго не было проды)

========== Взлёты и падения Питера Паркера, часть первая ==========

Мы верим твердо

В героев спорта,

Нам победа как воздух нужна.

Мы хотим всем рекордам

Наши звонкие дать имена.

Какая-то песня с сезона.

Тётя Мэй волновалась. Она вообще очень много волновалась за Питера, всегда, будь он в школе, дома или на улице, но лагерь вызывал особое недоверие. В лагере можно было простудиться, отравиться, поссориться и подраться с кем-то, кто сильнее тебя в три раза — Питер это умел — и, не дай бог, разбить себе сердце.

Питер, как ей казалось, был влюбчивым мальчиком. В свой первый школьный день он вернулся домой уверенный, что влюбился в учительницу пения. Потом были две одноклассницы — Энни и Лиз, женщина, которая помогла ему достать с дерева котёнка, девушка из музыкального кружка и известная телеведущая. По какому-то совпадению, все они были старше Питера.

Иногда Мэй казалось, что в круг его «возлюбленных» входят все, кто был с ним дружелюбен больше пяти минут. Сейчас, глядя на взахлёб рассказывающего о новой любви Питера, она только убеждалась в правильности своего наблюдения.

— Она очень, очень классная! Всегда со мной здоровается в столовой, хотя я не из её отряда, и вообще, она не должна. И ещё, когда мы играли с вожатыми, я узнал, что она…

«Что она гей», — чуть не сказал Питер, но, к счастью, запнулся. Как тяжело скрывать пол.

— Что такое, милый? — улыбнулась тётя Мэй.

— …Она говорила что-то про меня подружкам, — отвёл глаза Паркер.

— Наверное, ты ей понравился, — засияла Мэй. — Она из четвёртого отряда?

— Да.

— Ну хоть кто-то тебя помладше!

Питер смутился.

— Вообще-то, четвёртый отряд — это самые старшие.

— Оу… Но я все равно рада, что ты так счастлив.

— Я очень счастлив! — с горящими глазами заверил её Питер, — Тут так круто! Мы сегодня будем играть в лапту, я все утро тренировался, у меня даже ноги болят, но это ничего. Локи сказал, что от четвёртого отряда будет играть та девочка, которая мне нравится.

— Это здорово, милый. А как её зовут?

— Тоня, — брякнул Питер, особо не задумываясь над ответом. А стоило бы подумать над именем получше. Но это Питер понял двумя минутами позже, а пока Мэй просто поинтересовалась:

— А кто такой этот Локи? Он твой друг?

— Да, он меня очень поддерживает, и мы с ним похожи… Чем-то. Он вожатый в нашем отряде и мой сосед по комнате.

Видя, что Мэй хочет сказать что-то про его необщительность с ребятами своего возраста, он быстро добавил:

— Еще у меня есть подруга Шури. Ей скоро пятнадцать, как и мне. Мы с ней в первый день познакомились.

— Да? — тётя заметно приободрилась. — Расскажи про неё побольше.

— Ну, она красивая. У неё тёмная кожа и волосы тёмные, такие кудрявые. Когда мы только встретились, было холодно, и я удивился, что она в коротких шортах. Она очень весёлая и всегда знает, что сказать. Она мне рассказывала, что опоздала на автобус и её привёз брат, поэтому она не успела ни с кем познакомиться. Но вообще, она очень общительная и иногда затаскивает меня в разные компании. И она умеет делать фенечки. Она мне сделала, смотри!

Питер задрал рукав толстовки и показал две тоненьких фенечки. В одну была немного криво вплетена большая чёрная бусина с изображением паука.

— Почему паук? — спросила Мэй.

— Мы оба любим пауков. У Шури есть майка с пауками.

Мэй кивнула, привыкшая к странным вкусам племянника, и вдруг посмотрела куда-то за спину Питера.

— Эй, посмотри. Это, случайно, не твоя подружка?

Паркер обернулся. В паре метров от них, за одним из столиков для встреч с родителями, сидела Шури и, весело смеясь, пересказывала какую-то историю очень похожему на неё мужчине. Питер предположил, что к ней приехал отец.

— Познакомишь? — спросила Мэй, которая уже поняла, что попала в точку.

— Что? — вздрогнул Паркер. — Зачем? Не надо. Она, наверное, сейчас занята. Видишь, с папой разговаривает.

Знакомить тётю с Шури ему не хотелось никаким образом. Мэй могла рассказать много такого, о чем никто бы не хотел знать, вроде глупых ситуаций из его детства. Почему-то ей казалось милым то, что он сделал из картона колечко и подарил его учительнице по музыке. Во-первых, кольцо было обручальное. Ну, то есть планировалось. Во-вторых, ему было тогда семь лет! И нечего рассказывать это при первой встрече всем подряд!

С Шури была та же проблема. Тётя Мэй знала, что в какой день давали в столовой и как зовут всех вожатых, но остальную информацию Питер тщательно сортировал. Например, ей совсем не обязательно было знать, что в первый день он продрог из-за дождя и два дня после этого кашлял, капая в нос еловые капли мистера Стрэнджа. Или — что он сбежал с отрядной свечки. А Шури легко могла об этом проболтаться.

Но тут произошла странная вещь: отец Шури посмотрел на Мэй, улыбнулся и поздоровался. Шури махнула рукой, и Питер неохотно поднялся с места вслед за Мэй.

— Здравствуйте, а мы как раз хотели подойти познакомиться, — улыбнулась тётя. — Вы папа Шури?

— Я её брат, — поправил мужчина, — Т’чалла. А вы?..

— Мэй, — представилась тётя. — Какие у вас с Шури необычные имена.

— Дурацкие семейные традиции. Мой прапрадедушка родом из Ваканды, такое племя в Африке. Переехал сюда, основал свою компанию, теперь мы все, его правнуки, носим африканские имена.

Питер мельком посмотрел на Шури. Она ничего такого не говорила. Хотя он и не спрашивал. Мало ли, вдруг обидится.