Ему хотелось кричать.

Впрочем, он это и сделал.

Изо всех сил, едва ли не срывая связки, до боли и хрипа в горле Пятый кричал о своей боли, несостоявшейся любви и тяжелой участи одиночки. Он беспорядочно ударял ладонями по железу, пытаясь хоть так ощутить немного той боли, которую пережила в последние секунды Ифи.

Он не заслуживал жизни. Не такой ценой.

Слёзы лились из глаз, и он не мог их сдержать, не хотел. Боль всегда хочет, чтобы её чувствовали. Боль всегда была обратной стороной Жизни, той движущей силой, которая давала бег всему.

На мосту не было никого, кто бы услышал его крик отчаяния, всплеск эмоций, от которого холодела кровь в венах. В его жизни не было никого, кто бы заменил его Фэйт Инфинити Тайм.

— Почему?! Почему, Тайм?! — кричал Пятый, глядя в небо, до отчаяния веря, что она его услышит, что даст какой-то знак и позволит всё изменить. — Я же, блять, полюбил тебя! Почему ты позволила себе умереть?! Почему ты выбрала мою ничтожную Жизнь вместо своей?!

С каждым словом он всё сильнее и сильнее избивал свои ладони до покраснения о металл, не чувствуя того, как по рукам бежала кровь из-за маленьких закосов, о которые при ударах он резался.

— Почему?!..

Удары практически сошли на нет. Он, откровенно рыдая, опустил голову вниз на перила, позволяя слезам залить ладони и смешаться с кровью.

***

Он вернулся домой, когда стрелка часов убежала за двенадцать. Как и предполагалось в особняке была гробовая тишина. Не было даже звона бутылок, говорившего о запое Клауса. Чувство, слово были поминки тут же поселилось внутри и Пятому захотелось закричать, лишь не ощущать настолько всё остро.

Медленно он прошел в гостиную, рассматривая то, что практически не изменилось за время его отсутствия. Все было на своих местах, кроме него, который не находил себя.

«Вот ты дома. Радуйся. Ты же этого хотел, Пять, не так ли?..» — внутренний голос лишь больше изнурял его, не давая и секунды отдохнуть от самогрызения. Устал он плюхнулся в кресло, протягивая ноги и подпирая голову рукой. Он безэмоционально глядел на свой портрет, который нарисовали в его память и с надеждой, что он когда-то вернется.

Ну вот. Вернулся. Что дальше?

Всё было таким… ненужным.

Именно без неё.

Позади послышались чьи-то тихие шаги и спустя пару секунд на диван приземлился Клаус. Под безэмоциональный взгляд Пятого он поставил на стол очередную бутылку элитного алкоголя и три бокала. Искоса он взглянул на брата, задержавшись на израненных, окровавленных руках.

— Что с твоими руками? — ради приличия задал номер Четыре вопрос, разливая алкоголь. Пятый словно опомнился о своих ранах и искоса взглянул.

— Да так, — недолго рассматривая окровавленные ладони, отмахнулся он. — Поцарапался, — совсем невесело произнес Пятый. Будь они при других обстоятельствах, то Клаус с удовольствием сказал что-то язвительное, но сейчас лишь грустно и понимающее хмыкнул. — Для кого третий бокал?

— Это привычка, — посмотрев на граненную посудину, начал номер Четыре. — Привык, что Бен всегда со мной.

— А где он сейчас? - как-то обеспокоенно спросил парень, не понимая, куда за эти несколько часов его отсутствия мог деться номер Шесть. — Что случилось?

— Да всё нормально, он наверху в своей комнате. Просто привычка, — повел плечом Клаус, протягивая бокал брату. Тот едва ли кивнул головой в знак благодарности. — Как ты?

— Дерьмово? — то ли спросил, то ли утвердительно произнес Пятый, повернув взгляд к брату. Казалось, что Клаус стал ещё старше за этот день. В нем поселилась какая-то толика мудрости, или она была всегда? — У меня на руках умерла, скорей всего, любовь всей жизни. Как думаешь, как я?

Номер Четыре предпочел промолчать. Он аккуратно качнул бокалом, словно безмолвно сказав: «За Ифи», а после сделал небольшой глоток, держа алкоголь во рту. Пятый скосил взгляд на янтарную жидкость, а после залпом выпил содержимое. Ему не нужно было пить, чтобы выразить память о Тайм, но внутренний голос предательски шептал о том, что это поможет забыться.

— Что планируешь делать дальше? — вновь тихо задал вопрос Клаус. Номер Пять скосил на него заинтересованный взгляд, не понимая, откуда взялось столько серьезности в этом человеке.

— Не знаю, — честно признался парень. — Я не видел жизни без трех вещей.

— Каких?

— Семья, кофе и Инфинити, — безразлично ответил Пятый. — Последний пункт мертв и теперь я уж точно не вижу своего будущего.

Клаус понимающее поджал губы, потирая свои ладони. Ему было жаль брата. Он знал, как это — терять любовь всей своей жизни. Он понимал, какая это боль, и как рвет в такие моменты изнутри. Только вот не мог подобрать нужных слов, чтобы заверить Пятого, что всё будет хорошо. Потому что это не так.

Время не лечит.

Нихера не лечит.

Впрочем, брату было достаточно и его присутствия. Казалось, Пятый понимал, что их связывало и от этого становилось как-то спокойней. Клаус всё ещё жив, а значит жизнь после такого есть, что уже радовало.

— А ты? — вопрос Пятого прорезал тишину. Номер Четыре хмыкнул, а после прикусил губу.

— Наверное, попытаю удачи в Судьбы и постараюсь сделать нашу семью нормальной, — Пятый недоуменно нахмурился, не понимая, о чем говорил брат, точнее, как он хотел это сделать. — Я ведь забрал «Полотно Судьбы» с собой.

Парень понимающе кивал, краем уха слушая брата. Он глядел на бокал перед собой и потирал руки, осознавая сказанное. Невольно он напрягся, а после резко встрепенулся, устремляя взгляд на собеседника.

— Ты сделал что?.. — неверящее переспросил шепотом Пятый. Шестеренки в его голове начала быстро крутиться на месте, генерируя идеи.

— Забрал «Полотно» с собой. Чего уж добру пропадать? — спокойно ответил Клаус, наливая себе коньяк. Пару минут зашедший назад Бен пораженно приоткрыл рот, глупо моргая, стоя за диваном, на котором восседал брат.

— И ты молчал, алкоголик шизанутый?! — встрепенулся Пятый, вскакивая на ноги. — Где оно?!

— Да во внутреннем кармане пиджака, — отмахнулся номер Четыре. Его сейчас больше интересовал алкоголь и очередная ночь без кошмаров, ведь ему было невероятно больно переживать каждый раз смерть не только Дэйва и Иф, а и всей семьи. Он не любил эту тему, о которой стоило говорить.

Пятый вмиг исчез, появляясь через пару секунд с черным пиджаком брата, который всегда висел на нем, как мешок. Рука потянулась во внутрь, начиная шариться в поисках полотна. Клаус сказал правду, и, несмотря на весь скептицизм, номер Пять достал полотно, скрученное в трубочку.

— Впервые в жизни я хочу сказать, что твоя склонность к кражам — прекрасна! — на эмоциях выпалил Пятый, бегая глазами по шансу, который мог спасти его разбитое сердце.

— Чтобы им воспользоваться, нужен ключ… — задумчиво издал Бен, державший в руке банку «Bud». — Кто-то помнит тот стих?..

Парни переглянулись, а после переглянулись, пытаясь вспомнить строки, которые читала Эллисон, когда они только украли ту книгу, которая сгорела во взрыве. Они отрицательно качнули головой. Бен прищурился, напряженно пытаясь вспомнить загадку, которая бы помогла им использоваться полотном.

Внутри всех медленно разгоралась надежда, что всё может стать на свои места. Больше всех и более отчаянно в это верил Пятый, который, бегая судорожным взглядом по противоположной стене, пытался вспомнить долбанные четверостишье.

Тишина затягивалась, но она была объяснима, в некоем роде она была желанная. Если они и вправду сумеют обхитрить Жизнь, её установки, и вернуть Инфинити к жизни — это сделает Пятого самым счастливым человеком в мире. Надежда, которая практически загасла, начала вновь понемногу тлеть на задворках души.

— В мире, окутанном туманом.

Во времени, что вдаль косо мчится.

Ты не сумеешь изменить прошлое обманом.

Лишь чистым помыслом сумеешь сам забыться…

Душой своей рисуй отраду,

Будь искренним в своих словах.

И тогда вселенная поможет радо,