Ему казалось, что его друг выше таких людей, как ебаный Роджер Спайки. Этот парень был просто избалованным старшеклассником, которого недолюбливали родители, в результате чего он вымещал всю свою злость на невинных людях. Все знали это, и всё знали, как Спайки ненавидит эту школу, в которую собственный отец отправил его в качестве наказания. В качестве наказания, блядь. У Микки не было даже ебаного выбора, в какую школу ему ходить, а о родительской любви уж точно речи не шло. У этого парня хотя бы есть деньги, а он ведет себя, как ебаный слюнтяй. И Галлагер как будто отказывался воспринимать это, хотя всего месяц назад он считал точно так же.

— Люди меняются, — просто ответил Галлагер, вставая с кровати и подходя к двери, явно намереваясь уйти.

— Раз ты так уверен в этом, — бросил Микки ему в спину, отворачиваясь и пытаясь подавить в себе всю злость и обиду, что застряла в горле огромным комом. — Только не вздумай приходить сюда, когда поймешь, что это ни хуя не так, — тише сказал он, думая, что Йен уже ушел.

Но перед тем как Галлагер громко хлопнул дверью, он услышал: — Не волнуйся, не приду.

~

— Твою же мать, закройся, — ворчал себе под нос Микки, пытаясь запереть свой шкафчик. Это была пятница, и он собирался пойти на собеседование в новое кафе, вместо урока истории.

Из-за того, что Терри вновь уехал из города на чёрт знает сколько времени, Микки приходилось искать работенку — желательно без уголовщины, потому что ему не слишком хотелось закончить подобно его долбаному отцу, как все того ожидали.

По правде, когда он был только на пути в Чикаго, Микки боялся встречи с Терри. Они не виделись хуеву тучу времени, и брюнет уж точно не ждал теплого приема. Удара по лицу — ещё как, но не последовало даже этого. Да это даже встречей было толком не назвать — отец съебался из дома настолько быстро, что Микки иногда задумывался, был ли он там вообще. Но ему же лучше.

— Ты не так это делаешь, — услышал он позади себя, и сердце его тут же ушло в пятки. Только, блядь, не он. — Забыл, что в этой ебаной школе экономят на всем, Милкович? — умело захлопывая дверцу шкафчика, спросил парень.

Честно, Микки даже не знал, что сказать. Он не хотел благодарить этого уебка, но у него так же не было причин слать его на хуй… пока что.

— Не думал, что ты вернешься, — заметил Спайки, глядя на брюнета сверху вниз. — Йен много о тебе рассказывал, как только ты уехал, — с ухмылкой сказал тот, проходясь по Микки глазами, словно оценивая.

— Да, круто, он никогда не умел следить за своим гребаным языком, — сдержанно кивнул брюнет, уже разворачиваясь, чтобы уйти. Но если по правде, то всё, чего он сейчас хотел — это выбить из Спайки всё дерьмо, а затем проделать то же самое и с Галлагером. Он, блядь, поверить не мог, что этот придурок так просто разболтал о нем все, что Микки доверил ему. Только, блядь, ему.

— Интересно самому узнать, что из этого правда, — с этими словами он обогнал Милковича и встал перед ним, перегораживая ему путь.

— Это ты так говоришь, что хочешь потрахаться? — прямо спросил Мик, подходя к Роджеру вплотную. Тот тут же сглотнул и ухмыльнулся, оглядывая коридор. К его счастью, в этот момент уже начался урок.

Вместо ответа рука Спайки легла на его бедро, грубо поглаживая брюнета через ткань белой футболки. Улыбнувшись, Милкович сбросил её с себя, тут же заработав недоуменный взгляд от парня напротив.

— Даже если бы ты был последним человеком на Земле, я бы и не подумал приблизиться к твоему мелкому члену, — поморщившись, Микки, наконец, обошел Роджера, и пошел к выходу.

— Подумай, Микки, потому что хер Галагера уже занят каким-то кудрявым пидорком, — услышал Милкович у себя за спиной, однако нашел в себе силы проигнорировать этот кусок дерьма.

Еще до приезда в Чикаго он боялся, что здесь все поменялось — места и люди. Он смирился с этим, он был к этому готов. Но к его удивлению, изменился лишь он сам. И теперь он ненавидел этот город. Он ненавидел этих людей.

~

На следующий же день перед школой Микки заявился к Галлагеру. Конечно, вчера он высказал все то, что долгое время было у него на душе, но он также знал, как сильно могли задеть Йена эти слова. И это было последнее, чего он хотел.

— Я знаю, ты злишься, — сразу же начал Микки, как только Йен открыл перед ним дверь. — И мне правда жаль, что я наговорил тебе всякого, я не хотел, — протараторил Милкович, глядя куда угодно, но не в зеленые глаза. Он редко извинялся, а если делал это, то выходило у него пиздецки плохо. — Прости.

Казалось, прошла вечность прежде, чем Галлагер ответил: — Все нормально, я не злюсь, — тогда Мик, наконец, взглянул на него. — Может, ты был прав, — сказал Йен, хватая с пола рюкзак и выходя из дома. Микки тут же последовал за ним.

— Нет, я-я совсем не!..

— Он боится даже поцеловать меня, — перебил его Галлагер, фыркнув себе под нос. — Пиздец нелепо, что я думал, будто из этого что-то выйдет, — конечно, Мик понимал, что это отстойно, но в душе он был даже рад его словам.

— И что, вы теперь перестанете?.. — честно, он не знал, как правильно закончить это предложение.

Но к счастью, Галлагер и так понял, что он имел ввиду.

— Не знаю, — выдохнул Йен, глядя себе под ноги. — Он мне правда нравится.

— …Идем, скоро звонок, — пробормотал Мик, ускоряя шаг. Он просто не мог сейчас говорить об этом.

~

— Не может, блядь, быть, — выдохнула Карен, глядя на Милковича, что раздраженно расхаживал по ее комнате. — И какого хрена ты не рассказывал мне об этом раньше? — казалось, девушка была готова взорваться от любопытства.

Конечно, она понимала, что они с Микки общались всего-ничего, когда он уехал, но теперь она обрела друга. Для неё было даже странно зависать вместе с парнем и не трахаться с ним все время.

— С чего бы? — нахмурился Милкович, глядя на Джексон. — Ты бы всем распиздела, Карен, и ты сама это прекрасно знаешь, — фыркнул парень, садясь с ней рядом. Конечно, сейчас он доверял ей, но в то время, как они общались только по Ватсапу и только о всякой чепухе, он не мог на сто процентов точно сказать, что Джексон надежный друг.

— Да, наверное, — рассмеялась та. — Но Галлагер первый начал, ему бы было это на пользу.

— Пиздец, я поверить не могу, что он рассказал обо мне этому ублюдку, — раньше Микки казалось, что он может доверять Йену абсолютно всё, что бы между ними не произошло. Но вот где они теперь.

— Может, он злился на тебя? — тихо спросила Джексон, видя по глазам, как сильно Микки это ранит. — Ну, знаешь, когда ты уехал.

— Это ни хуя не оправдание, — тут же заворчал Милкович. — Я не хотел, чтобы он пиздел обо мне со своим гребаным парнем или кто он там ему был. Откуда мне знать, что это всё, что он ему рассказал? — на самом деле, только это его и пугало.

— Спроси его, — пожала плечами блондинка. — Или я могу, — предложила она, слегка толкнув парня плечом. — Ебну ему, если хочешь.

— Нет уж, только не ты, — рассмеялся Милкович, уже представляя то, что могла устроить Карен. — Похер, попытаюсь забить на это. Просто меня бесит, что ебаный Роджер Спайки просто так подходит и бросает это мне в лицо. Видела бы ты его самодовольную рожу, — он поморщился, вспоминая это лицо.

— Господи, что за пиздец? — вдруг засмеялась в голос Карен. — Скажи мне кто-то другой, что Спайки — гей, и что он подкатывал к тебе яйца, я бы, блядь, ни за что не поверила! — с улыбкой и широко раскрытыми глазами выкрикнула Джексон. Ей до сих пор казалось, что парень ее просто разыгрывает.

— И что теперь? — продолжила она. — Он надеется на гейскую солидарность? И что ты не захочешь рассказать всей этой ебаной школе о том, что эта гомофобная задница не прочь присутствия в ней члена? — всплеснула она руками.

— Видимо так, потому что, благодаря Галлагеру, теперь он и обо мне знает, — вздохнул Микки. Как же это было нелепо.

На это Карен лишь усмехнулась, взъерошивая волосы парня. — Вечно у вас, у педиков, все сложно.