Так же, есть те люди, с которыми попросту удобно и… и на этом всё. Ты не можешь полностью довериться таким друзьям, если их так можно назвать. Вы мало разговариваете о важном, тратите слова на ерунду, при этом проводя вместе слишком много времени. С ними серо, с ними чёртовски скучно, пусть и спокойно. Но по такому просто невозможно скучать.
Бывают и те, с кем бы ты, наверное, и не подружился бы никогда, если бы только не знал их ещё с детства. Да, вас, вроде бы, многое объединяет, но это «многое» — лишь воспоминания, сама же дружба осталась где-то далеко в прошлом, и вы оба понимаете, что этого не вернуть. И скучать по этому всё так же глупо.
Но что касается Микки… В Микки было всё.
С этим парнем всегда было безумно весело и интересно. Йен обожал то, с какой страстью он рассказывал даже самые скучные, на первый взгляд, вещи. Он любил то, что из его уст всё всегда звучало в тысячу раз смешнее, чем было — именно это и заставляло Галлагера улыбаться даже в самые тоскливые, серые дни. Йен был без ума от того, как увлекательно Мик пересказывал ему всякие истории. Особенно рыжик любил, когда Милкович рассказывал ему сюжеты различных книг, которые ему особенно нравились — в такие моменты Йену казалось, будто брюнет делится с ним чем-то важным и сокровенным. И тогда Йен готов был слушать, и слушать, и слушать.
Но и молчать с ним было приятно. Когда Мик оставался у него, им было уютно даже просто сидеть в тишине его комнаты и слушать тихое дыхание друг друга. Боже, с Микки всегда было так спокойно. По-хорошему спокойно. Он давно такого не чувствовал. Но часто вспоминал.
Чёрт возьми, Йен даже говорить не хочет о том, сколько воспоминаний оставил после себя Микки, и как сильно они разбивали его сердце из раза в раз. Он ненавидел то, что просто не может не вспоминать. Видимо, у него слишком много любви к этому мальчишке, чтобы просто так взять и забыть всё разом. По этой же причине он не может злиться на него. Ведь невозможно злиться, когда скучаешь по кому-то так сильно, что кости ломит он нужды быть рядом и просто… Господи, он не знает, просто смотреть, слушать и… ощущать его присутствие.
И если бы кто-то ранее спросил Йена о том, отдал бы он все, лишь бы вновь увидеть своего старого друга, то тот бы не раздумывая ответил: «да». Но сейчас, когда Микки сидел буквально в шаге от него, Галлагер совершенно не знал, что ему делать и как себя вести. И пусть Мик уже не был тем, кем Йен его запомнил, он все равно хотел узнать его. Он хотел знать всё.
Но поворачиваясь к объекту своих мыслей, он выдает лишь тихое: — Хэй, — только тогда парень и поворачивается к нему, глядя так, словно даже не узнает.
Но самое паршивое — это то, что Микки узнает. Он ещё как узнал его, только вот в ответ Йен получает лишь слабый, блядь, кивок головой. Вот так просто. Будто не с ним Микки зависал двадцать четыре часа в сутки; будто не с ним он провел все свое детство и даже больше; будто они и не были друзьями.
И Йен просто не понимает этого. Здесь точно что-то не так, ведь… если бы Микки просто устал от него и не хотел общаться — что ж, отлично, он бы принял это, но Милкович мог бы прямо сказать ему об этом ещё три года назад. Кто-кто, а этот парень умел говорить правду в лицо… по крайней мере, раньше.
Только вот сейчас все иначе. Конечно, Йен не понимает, что именно с Микки теперь происходит, но Галлагер точно знает, что люди обычно не реагируют вот так, когда вновь встречают своих старых друзей. А он хотел бы, чтобы Микки был счастлив видеть его. Но вместо этого он получает лишь… ничего. Абсолютное, мать его, ничего. И Галлагер, по своей упрямой натуре, просто не может оставить всё вот так.
Поэтому, когда раздается звонок с урока, он тут же запихивает все барахло в свой рюкзак и идет к выходу, чтобы подловить Милковича и обсудить всё. Ему плевать, сколько времени это займет, чёртовы уроки сейчас волновали его в последнюю очередь. Он хотел знать почему, чёрт возьми.
Но у Мэнди, видимо, были совершенно другие планы, когда она со скоростью пули вылетела из класса, ведя за собой брата и крича ему что-то (не совсем ласковое) прямо в ухо.Так что Йен решил, что сможет немного подождать, хотя бы до следующего урока. Скорее всего, у Мэнди было куда больше вопросов к брюнету, чем у Галлагера.
Но как выяснилось позже — ни Мэнди, ни Микки не собирались приходить на последующие занятия, видимо, как и его брат Лип. Так что весь день он провел в одиночестве, если конечно не считать получасовой обед вместе с его парнем, Тревором. То есть, вроде как парнем. Йен, по крайней мере, надеялся на это, но по правде, сегодня его голову забивали совсем другие мысли. И совершенно другой человек.
~
Поспал Йен всего пару часов, но как ни странно, чувствовал он себя бодро как никогда. Ему все еще казалось, что произошедшее вчера было не по настоящему… всего лишь сном, да чем угодно. Но когда его сердце начинает биться в бешеном ритме, он понимает — всё взаправду. И ему даже немного не по себе от мысли о том, что совсем скоро абсолютно всё будет иначе. Нужно было лишь понять, в какую сторону все изменится.
Этим утром Йен впервые собрался в школу так рано. Правда, сегодня он решил не заходить за Мэнди по дороге на занятия, потому как понимал — с ней будет Микки, и он точно не захочет выяснять отношения при ней. Так что самым здравым решением было подловить Микки перед уроками и все обсудить. Иначе, у него просто голова взорвется от целой тонны вопросов, которые он так хотел задать Милковичу.
Но по правде, ему было страшно задать хоть один из них. Ему было страшно увидеть парня вновь и услышать его голос. Перед ним был словно другой человек — возможно, спустя столько времени так и было — и он боялся, что всё это ничего не значит. Что сейчас больше не имеет значение — были они лучшими друзьями столько лет или нет, ведь это было так давно. Но не для него.
— Эй, Мик! — кричит он на весь коридор, как только заходит в школу и видит парня у шкафчика — тот, прикрывшись дверцей, что-то увлеченно печатает в своем телефоне.
Подбегая к брюнету, Йен, скорее всего, выглядел так, словно его сейчас стошнит от волнения. Конечно, он пытался вести себя непринужденно, только вот вышло не очень — Милкович смотрел на него так, словно хотел в следующую же секунду ринуться с места и спрятаться в каморке уборщика.
— Привет, — как ни в чем не бывало улыбнулся Йен, вставая всего в нескольких сантиметрах от Микки — тот тут же отшатнулся, пытаясь выглядеть невозмутимо, только вот его сдвинутые на переносице брови давали понять, что это совсем не так.
— …Привет, — кивнул брюнет, неловко фыркая себе под нос. И пока Галлагер тупо глядит на него, словно на инопланетянина, парень пользуется моментом и захлопывает дверку своего шкафчика, явно намереваясь уйти. Только вот Йен тут же преграждает ему путь.
— Я хотел с тобой поговорить, — выпаливает он, не думая, хватая Милковича за запястье, словно боясь, что парень вновь исчезнет, стоит ему упустить его из виду.
— Я… — тот сразу забегал глазами по коридору, лишь бы не встречаться взглядом с Галлагером, что смотрел на него, не моргая. — Сейчас не лучшее время, — наконец, выдавливает он из себя, вырывая руку из чужой хватки. Йен не знал почему, но это заставило его начать паниковать. — У нас сейчас биология, да? — кинул Мик, хоть и не нуждался в ответе.
Только Галлагер вновь не дает ему пройти мимо. — Не против? — приподняв брови, спросил Микки, уже звуча недовольно. Боже, он вел себя так, как будто Йен был просто левым чуваком, что пристал к нему.
Но он лишь кивает: — Да… — но так и не отходит в сторону. — То есть, да! — он, наконец, моргает, отводя взгляд и будто бы приходя в себя, перед тем как сделать шаг в сторону.
Только вот Милкович не успевает отойти и на метр, как в спину ему прилетает: — Какого чёрта, Микки? — брюнет медленно поворачивается, кажется, уже заранее не настроенный на подобного рода разговор.
Лишь приподняв брови, Мик выжидательно смотрит на парня перед собой, явно ожидая продолжения. И оно последовало: — Какого чёрта ты здесь? — тихо поясняет Йен. Но тут же поправляет себя: — Хотя, нет-нет, погоди, не так!.. Какого чёрта ты пропал на ебаных три года, и теперь ведешь себя, как будто нихера не произошло?!
