— … Какого хера, Галлагер?! Это нихуя не смешно! — вспылил парень, вскакивая с кровати. — Нельзя так просто!.. — Микки выглядел так, словно готов был в любую секунду убежать из дома, а это было последнее, чего Йен хотел.

Вскочив на ноги, он тут же ринулся к Милковичу, выставляя руки, словно показывая, что не собирается и пальцем больше его трогать.

— Я!.. Я не хотел тебя обидеть, Мик, — голубые глаза тут же впились в него, и Галлагеру на секунду показалось, что Микки вот-вот ударит его по яйцам.

Но в следующую же секунду он почувствовал мягкий поцелуй на собственных губах. Он продлился всего секунду, когда Мик отстранился от него, со страхом глядя в зеленые глаза. Только Йен не дал этой неловкости сковать их тела, тут же вновь прижимая брюнета к себе. Он никогда не целовался с девушкой, что уж говорить о парне? Но это чувствовалось абсолютно… неправильно. Возможно, дело было в Микки — он не тот, кого он должен был целовать. И он точно не должен был заставлять его делать это.

Схватив Мика за плечи, он оторвался от его губ — на удивление мягких и приятных на вкус, но не тех.

— Ого, ладно, — фыркнул он, глядя на Микки, что словно застыл на месте, — ты был прав, это странно, прости, — кивнул он, отпуская парня и вновь возвращаясь на свою кровать. — Ну я и дебил, — рассмеялся он над собственной глупостью.

— …Уже поздно, — услышал он, и тут же повернул голову, смотря на друга — тот всё так же стоял у двери, словно вкопанный. — Наверное, я пойду.

Парень убежал из его дома так быстро, что Йен даже не успел окликнуть его. Как же это было глупо.

~

— Микки дома? — с порога спрашивает Йен, как только Мэнди открывает дверь. Но та не выглядит удивленной.

— У Джексон, — отвечает она, оглядывая запыхавшегося парня перед собой. — Ты нормально?

— Как долго он там будет? — не обращает он внимания на её вопрос.

— Я-то, блядь, откуда знаю? Может, до вечера. Может, до ночи. А может, пока наша мать-наркоманка не одумается и не вернется за своим любимцем, — со злостью отвечает та. — Какого чёрта он так тебя волнует, Йен? — оперевшись о косяк, спрашивает Мэнди.

И Галлагер словно на автомате начинает оправдывать своего бывшего друга: — Он ведь не виноват, что…

— Да блядь, Йен! Он уехал с ней! Бросил тебя, не сказав ни слова. Почему ты вообще пытаешься? — фыркает та, но так и не дождавшись ответа, хлопает дверью прямо перед его носом, напоследок кидая: — Подумай, блядь, об этом.

Но Йен и так думает об этом слишком много.

~

— Мик! — только завидев парня, крикнул Йен. После того вечера они так и не виделись. Микки будто бы испарился, после того глупого-глупого поцелуя. Прошли все новогодние каникулы, и только в школе он смог, наконец, застать его. — Микки, постой!

И только когда Галлагер обогнал его и встал прямо перед ним, брюнет остановился. — О, привет, — улыбнулся он, как ни в чем не бывало.

— «Привет»? Ты пропадаешь на две недели, игноришь меня и всё, что ты хочешь сказать — это «привет»? Я звал тебя! Какого хрена с тобой не так? — тут же начал Галлагер с претензий.

— Я просто задумался, не заметил тебя, — пожал Мик плечами, перед тем, как продолжить свой путь в класс.

— …У нас точно всё в порядке? — решился всё-таки спросить Йен, плетясь позади.

— О чём ты? — тут же нахмурился Милкович, поправляя рюкзак.

— Когда мы с тобой…

Не дав парню закончить, Микки резко развернулся и взглянул на него.

— Ты не соображал, все нормально… Забей, — фыркнул тот, пытаясь замять тему. Это точно не то, что он хотел обсуждать, и Йен понимал это.

— Круто, что у нас всё… круто, — неловко улыбнулся ему рыжий, на что Милкович лишь закатил глаза. — Слушай, а я…

Не успел Йен договорить, как его прервали: — Эй, Галлагер!

— Привет, — выдохнул Йен, с улыбкой кивая Роджеру Спайки, что проходил мимо них.

— Твою мать, а ты не шутил, — с явным осуждением в голосе заметил Мик, не пытаясь быть даже чуточку тише.

— Почему я должен был? — нахмурился Галлагер, глядя на Микки. Удивительно, как секунду назад он улыбался какому-то богатенькому уебку, а теперь смотрел на своего друга… вот так.

— Неважно… — решил промолчать брюнет, ведь понимал, как легко было вывести Галлагера из себя. — Что ты хотел спросить? — мотнул он головой.

— Я был хорош тогда? — с ухмылкой спросил тот, и это было явно не то, что Микки ожидал услышать. Брюнет тут же округлил глаза, глядя себе под ноги.

— Нет, ты был пиздец, как ужасен. Я как будто целовал опоссума в задницу, — тот скривил лицо, словно вспомнил что-то до жути мерзкое.

— Это плохо, — и Галлагер воспринял это даже слишком серьезно. — Ты целовался с кем-то до меня?

Кажется, вопрос застал Микки врасплох, но он тут же ответил: — Конечно, да! — но это была ебучая ложь.

— У меня это было впервые! — признался Йен, тяжело сглатывая. — Мне кажется, я ему нравлюсь, Мик, — выдал Йен, отчего брюнету стало дурно. — Тебе придется научить меня, чтобы я не облажался!

— …Иди ты на хуй! Тренируйся на ебаных помидорах, как все нормальные люди! — крикнул он буквально на весь коридор, заставляя всех ребят обернуться.

Галлагеру захотелось ударить себя по лбу, пока он смотрел, как Мик отдаляется от него. Обернувшись, он понял, что всё до сих пор пялятся

— …Чего уставились?!

~

— Так и знал, что ты будешь здесь, — начинает Йен, подходя к Микки. Тот сидел на пожарных ступеньках, позади школы. Он всегда пропускал обед, отсиживаясь здесь. Хоть что-то в нем не поменялось, спустя время.

— Поздравления, гений, — без особого энтузиазма выдыхает Мик, затягиваясь сигаретой. Галлагер воспринимает это как приглашение присесть с ним рядом.

И спустя минуту молчания, Милкович раздраженно цокает языком и поворачивается к рыжему парню, понимая, что тот всё это время пялится на его профиль.

— Чего ты хочешь?

— Хочу, чтобы ты сказал мне, что я наделал, раз так разозлил тебя, — прямо отвечает Йен.

— Я не злюсь на тебя, — фыркает Мик так, словно это самое смешное, что он слышал за весь чёртов день. — Ни сейчас, ни тогда, — добавил Мик, даже не понимая, что тем самым дает Галлагеру понять — все это началось ещё до его возвращения.

— Что тогда? — хмурится Галлагер, не в силах оторвать от парня глаз — наверное, потому, что просто не видел его так давно. — Помоги мне понять! Почему ты уехал с ней? — надавливает Йен, в душе радуясь тому, что Микки до сих пор сидит рядом и даже не посылает его куда подальше.

— Ты правда такой идиот, что до сих пор не понял? — но, видимо, он рано радуется. — Я уехал, потому что меня тут ни хрена не держало. Потому что даже мой долбаный друг в тот день был занят вещами поважнее, — качает он головой, пытаясь смотреть куда угодно, но только не на Йена.

Сам же Галлагер, в свою очередь, молчит, пытаясь вспомнить, что было в тот день. Мик ведь даже не пытался связаться с ним… разве нет?

Пока он думает об этом, парень заговаривает вновь: — …Я знал, что мама опять нас оставит. Она вечно это делала, — вздыхает Милкович, бросая бычок куда-то в сторону. — И я так сильно не хотел этого, что увязался за ней. Она впервые была так зла на меня. Я ведь даже не дал ей выбора — вернись она, Терри бы прикончил нас обоих, — невесело фыркает он.

— Господи, Микки, — выдыхает Йен. Он понимает, каково это — когда собственный родитель не хочет, чтобы ты был рядом. Но это каждый раз одинаково пиздецки больно.

— И теперь Мэнди ненавидит меня, — усмехается Мик, вставая с места. Галлагер еле сдерживается, чтобы не схватить его за руку и не усадить обратно.

— Она не ненавидит тебя, Мик, — возражает Галлагер, потому что просто не понимает, как его можно ненавидеть. — Она расстроена.

Кивнув, Микки тихо произносит: — Я тоже… Ей кажется, что мама выбрала меня. Но она никого из нас не выбирала. На нас ей всегда было плевать, — он словно говорит это и не Йену вовсе, а самому себе… пытаясь вбить эти слова в свою голову.