Грюон махнул рукой в направлении исчезнувшего городка. Волдорт отрицательно покачал головой.

– А я знаю. Я видел все. Нейтраль показала мне, когда я шил ее раны, оставленные твоим другом. Впрочем, я думаю, у него не было иного выбора.

Пресвитер замолчал. Взял березовое поленце и, наклонясь вперед, подбросил его в огонь, снова поворошил угли палкой и вернулся на подушки. Волдорт терпеливо ждал.

– Известно тебе, кто такой Эллоаро? – тихо спросил кардинал.

Волдорт смертельно побледнел. Все его тело напряглось. Но кардинал не ждал ответа и продолжил говорить:

– Твой друг изгнал его. Уж не знаю, чего это ему стоило. Могу лишь предположить, что бой дался нелегко. Знаешь, когда приходит Пожирающий в Бездне, хорошего не жди.

– Немолчание не может распадаться, – взволнованно прошептал Волдорт, – не может. Нет никаких признаков. Кругом, да даже на этом месте, в этом лесу обязана была бы появиться лоза Нейтрали. Черный плющ должен обрамлять бреши, и слепни пустоты будут слетаться на мертвечину. А мы даже не встретили ни единой пустулы, что, как нарывы, густым ковром покрыли бы все вокруг и залили бы потусторонним гноем землю! И в конце концов…

Волдорт сглотнул и с напором продолжил:

– Знаменосец никогда бы не явился в распадающийся Мир. Зачем Радастану это?

– Твой друг тоже это понимал и потому ввязался в эту схватку, я думаю. Не стал бы он рисковать из-за уже мертвого Мира.

– Вы его плохо знаете, – грустно изрек Волдорт. – Есть в Планах существа, которые для подобных ему как сильные раздражители. И ходящие бросаются на них, как акулы на кровь. Эллоаро – один из них. Кйорт мог вступить с ним в бой и без видимых причин.

– Такие, как Сеятель?

– Почему вы спросили? – Волдорт дернулся. – Если мозарт был, то…

– Ты все еще считаешь, что Радастан смог проникнуть в наш Мир? Смог безопасно преодолеть болверк? – прервал священника Грюон.

– Зачем Кйорту мне врать? Он вышвырнул отсюда Лацира, он поймал Нарциллу… Оба демона были тут собственными телами, – Волдорт наклонился ближе к кардиналу, – не захватили их через слабые души и не нацепили оболочки человеческие, как мешки из костей и мяса, а своими обликами, своими телами шагнули к нам через все преграды. Да вспомните своего покровителя. Кашш самолично приволок дух вашего слуги. Он подошел так близко к границе, что его стало видно!

Кардинал ничего не отвечал, задумчиво потирая щеку двумя пальцами. Лишь в глазах блестело странное пламя возбуждения.

– Будь я проклят! – вскричал сиплым шепотом Волдорт. – Вы знаете, что происходит! Вы все знаете! Вы догадались!

Кардинал молчал, лишь уголок губы торжествующе дернулся.

– Вы не скажете мне?

– Нет, – коротко бросил Грюон, – довольно уже того, что ты знаешь, что я знаю. До сего момента я не был уверен, но теперь… О да! Теперь я убежден. И тем глупее был твой поступок, который не дал мне поговорить с твоим другом. Но это не беда. Он идет в Наол. Проводник у него есть, и проводник достойный – древних кровей Эль-Эдала. Эдали, что ни говори. Уверен, что они пойдут через горные разломы, так что догонять их не будем. Пойдем западными дорогами, морем. В Наоле встретимся, надеюсь, будет не слишком поздно.

– Но, если ситуация такая опасная, неужели не найдется способов перехватить их у перевала?

Кардинал удивленно посмотрел на священника:

– Ты действительно веришь, что легко обнаружить ходящего, да еще в паре с проводником-эдали, которые не хотят этого? Ну уж нет.

– Тогда я повторю свой вопрос, – выдохнул Волдорт, – зачем я вам?

– Вот тебе одна из причин, и уверяю, что ее вполне достаточно. Ты хочешь, чтобы я попытался договориться с существом, которое называет тебя отцом, причинив тебе вред?

– Но ведь это не причина держать меня все время рядом, рискуя, что я снова…

– А что снова? Все решено. Тебе больше нечего таить. Карты на столе. Я знаю, кто ты, кто твой друг. Знаю, чего ему хочется больше всего. Догадываюсь, что вы каким-то образом связаны. Я могу помочь. И не только тем, что все труды Остэлиса теперь в моем владении. Но и в том, что я могу прочесть их, я прочел их все. И я читал внимательно для того, чтобы понять одну вещь: в нашем Мире уже бывал ходящий.

Волдорт побледнел, и сердце его гулко заколотилось.

– Цепперион Нагат. Ты слыхал это имя? – кардинал расплылся в улыбке, явно довольный собой.

Священник сглотнул подступивший к горлу комок. Перед его глазами проплыл смутный образ высокого седого йерро с густыми бровями, широкими плечами и живыми, проницательными глазами.

– Цепп. Кйорт называл его Цеппом. Первый ходящий, знающий Миры, – наконец выдавил Волдорт.

– Я читал беседы Остэлиса и Цеппериона, – сказал Грюон, наслаждающийся произведенным эффектом. – Они довольно интересны и поучительны.

– Но если он смог потом обучать Кйорта…

– Он выбрался, – завершил мысль священника кардинал. – Видишь теперь? У меня есть что предложить твоему другу. И взамен я попрошу о небольшой помощи. Услуга за услугу.

– Что именно?

Кардинал не отвечал, он налил себе еще воды и стал медленно пить, будто его мучила жажда.

– Кйорт не святой, но действовать против своих ценностей не станет, – поднажал Волдорт.

– Ты мне поможешь.

– Я тоже не стану, и заставить меня…

– Я даже не думал тебя заставлять, ты, видно, пропустил первую причину мимо ушей. Мне нужно твое полное согласие и поддержка.

– Расскажете?

– Безусловно. Но не сейчас. Сейчас надо отдыхать.

Волдорт начал вставать, но кардинал усадил его назад следующими словами:

– Только у меня еще один вопрос: почему йерро постоянно называет эккури отцом? Вы совершенно разные виды. Уверен, что это никак не связано с твоим саном священника.

Волдорт грустно выдохнул и ответил:

– Потому, что так и есть.

Брови кардинала удивленно взлетели вверх.

– Нет. Он не мой сын, но другого отца он не знал. Так уж вышло, что Харадир не вернулся после одного из Переходов. Он даже не знал, что Нилу тяжела. Меня вызвали принять мальчонку, когда он уже выходил. Бестолочь-повитуха не смогла отличить самку йерро от женщин имперцев. Аарк и арре перепугались и изрезали несчастную изнутри. Я прибыл слишком поздно, чтобы спасти обоих: слишком обширно было кровотечение. Нилу взяла с меня клятву, что выживет сын. И я исполнил обещание.

«Так вот отчего вы тут оказались, – кардинал мысленно поздравил себя. – Я был не так уж и далек от истины. Сын не смог видеть, как умирает отец, и, нарушив все обеты, попробовал выполнить Перерождение. Но что-то пошло не так, и он сам оказался в Немолчании».

– Это грустная история, – сочувственно кивнул Грюон. – И я понимаю теперь, отчего ты делал… то, что делал. Любое разумное существо защищает собственное дитя яростно. И это правильно. Но уверяю, что это бессмысленно. Меньше всего мне нужно, чтобы ходящий пострадал. И я должен славить судьбу за то, что столкнула меня с ним. Лишь он может помочь мне достичь цели с наименьшими жертвами. И я прошу тебя уговорить его. А взамен вы выбираетесь отсюда.

– Если…

– Кровь младенцев добывать не нужно. И когда придет время, я посвящу тебя в свой план. И скажу, что нужно от ходящего. А пока иди отдыхай, отец Волдорт. Завтра мы отправимся в обратную дорогу, тут нам уже делать нечего.

Священник удалился, захватив с собой теплое одеяло. Он не мог заснуть, ворочаясь и наблюдая, как тень кардинала, отбрасываемая пляшущим светом костра, прохаживается по ткани шатра. Мысли, словно дикие лошади, бесконечным табуном проносились в голове, но зацепиться даже за одну не удалось. Усталость взяла свое, и Волдорт уснул беспокойным сном.

Пресвитер от волнения и вовсе не хотел спать. Он ходил по лагерю, мысленно беседуя сам с собой. Иногда наружу вырывались короткие «да», «нет». Его план, который уже, казалось, трещал по швам, неожиданно крепко схватился и снова выглядел стройно и нерушимо. Дело оставалось за малым: обыграть Кашша, который, похоже, уже клюнул на уловку, причем так глубоко заглотив наживку, что даже прислал Аббука.