– Я буду вам весьма признателен.

– Собственно говоря, от него ничего плохого тоже я не услышал. Он написал на бумажке, что его все устраивает, и никаких претензий у него нет. Но теперь мы перейдем к менее приятной теме, а именно – самоубийству вашего пациента. Как так получилось, что ему удалось выпутаться из твердых кожаных ремней и сплести из них удавку?

– Если честно, я ума не приложу, как у него подобное могло получиться. К несчастью, в этот момент я был в отъезде по делам, и здесь оставался мой ассистент Август. По его словам, погибший пациент начал вести себя агрессивно из-за чего к нему пришлось применить силу ради его же блага. Мне также довелось наблюдать его весьма агрессивное поведение, особенно в последние время, когда у него начали все чаще появляться галлюцинации, что явилось следствием, как мы считаем, развития шизофрении. Я старался давать ему сильные антидепрессанты, чтобы облегчить симптомы, но, к несчастью, они не оказали должного эффекта.

– Да, я прочитал журнал выдачи лекарств. Все это весьма прискорбно, однако не объясняет того факта, что же произошло. Все указывает на то, что ему кто-то да помог. Однако ваши санитары и сторож богом клянутся, что в палате никого не было. Их слова подтверждает и ваш местный инспектор Розенберг, который ссылается на то, что это всего лишь несчастный случай.

– Хотите знать лично мое мнение? В довольно редких случаях у душевнобольных наблюдается превышенное в несколько раз содержание адреналина в крови. Я считаю, что в момент приступа у него как раз была подобная ситуация, что дало ему силы разорвать один из ремней, а позже свести счеты с жизнью. – Доктор Бром удивленно вскинул брови, допивая свой кофе.

– Довольно подвешенное в воздухе объяснение, не находите? И доказать его уже невозможно, а по результатам вскрытия была установлена смерть от удушья и примесь в крови тех препаратов, которые ему давали. Однако ничто не указывало на наличие повышенного адреналина.

Профессор лишь пожал плечами и схватился за свою чашку, давая понять, что ему больше нечего сказать. Тем временем доктор Бром сделал в своем блокноте кое-какие пометки, после чего вернулся к разговору.

– Не думаю, что мы когда-нибудь уже узнаем правду, но, тем не менее, я готов сделать определенное заключение по проведенной работе, которое будет включено в официальный отчет и предоставлено Ассоциации. – В этот момент профессор замер на месте, точно окаменев. В голове отдавался лишь стук сердца, а по вискам медленно стекали капельки пота. – В целом, ваше заведение произвело на меня впечатление скорее положительное, чем отрицательное. Против вас играет слишком мало негативных факторов, чтобы начинать серьезное расследование, а потому вы можете и дальше продолжать работать в том же духе, но хочу сразу предупредить – еще один подобный случай «странной» смерти пациента, и мне придется передать дело более профессиональной комиссии, которая не будет такой беспристрастной, как я. – Доктор Бром пристально посмотрел на профессора, на лице которого одновременно читалось, как облегчение, так и некоторая неловкость за подобные замечания.

– То есть нас не закроют? – Едва сдерживая голос, выдавил профессор.

– С чего бы это? – Бром, казалось, был весьма удивлен подобному вопросу. – Смерти пациентов в подобных заведениях – дело вполне обычное. По статистике в год до двух тысяч психически больных кончает жизнь самоубийством, а сейчас это дело весьма обычное, особенно, что касается наших солдат. Если бы у вас, к примеру, содержались военнослужащие армии Реготской республики и подобный случай произошел бы с ними, то и разговор бы был совершенно другой. А на наших солдат всем наплевать. Меня и сюда послали «для галочки», мол, проверь все ли так, как было, чтобы быстрее закрыть это дело. И, скажу вам честно, сейчас огромное количество людей стали обращаться в психиатрические больницы, что даже было принято решение открыть те, что были закрыты во время кризиса. Думается, что в скором времени и вашему заведению возобновят финансирование в полном объеме, однако точно ручаться за это я не могу. Все это ходит лишь на уровне слухов.

В один момент у профессора на душе стало настолько легко, что он готов был взлететь, если бы имел крылья. Он промучился в неизвестности почти месяц и уже придумал себе самое худшее, что только могло произойти, но как оказалось, все его страхи и душевные терзания оказались напрасными. Бром подал профессору документы, которые ему необходимо было подписать, а когда все формальности были улажены, засобирался назад. Напоследок доктор Фитцрой не удержался и все же сказал:

– Большое спасибо, мистер Бром за проявленное участие. Стоит сказать, что вы оказались гораздо более добропорядочным и тактичным, чем тот представитель, который приходил до вас.

Бром вопросительно посмотрел на доктора, точно тот сказал какую-то глупость:

– Приходил? До меня? Но помилуйте, за все время Ассоциация никого к вам не отправляла. О вас и вовсе забыли бы, если бы не смерть вашего пациента. Тут уже просто стала необходимость, чем простой визит с проверкой. До вашей глуши еще доберись.

– То есть вы хотите сказать, что не знаете никакого… – профессор порылся в бумажках, отыскав нужный бланк, – Отто Ланге? – Он протянул бумагу Брому, тот посмотрел на нее, покачав головой, и вернул назад.

– Впервые слышу. Да и сотрудников с таким именем у нас никогда не было.

– Но как же? Он еще приехал на автомобиле той же марки, что и у меня!

– Простите доктор, но позволить себе роскошь ездить на автомобиле наше начальство простым инспекторам не позволяет. Они лишь оплачивают стоимость проезда на поезде в оба конца, но не более того. Я еще не видел ни одного человека, которому для инспекции выделяли бы машину. Это достаточно дорогое удовольствие. Да и бланк, который вам выдали, уже давно не используют, на нем даже печати нет.

– Но тогда кто же это мог быть?

– Понятия не имею, доктор. Он не показывал вам своего удостоверения? Нет? Возможно, какой-то проходимец захотел получить от вас денег, устроив фальшивую проверку. Сейчас таких мошенников хоть отбавляй. Он ничего не говорил про деньги?

– Нет, лишь спросил, как идет ход лечения и есть ли прогресс. Вел он при этом себя довольно вызывающе.

– Простите доктор, но я не имею ни малейшего представления о том, кто это мог быть. Я, конечно, спрошу у начальника, но не думаю, что ответ будет положительным.

– Если вас не затруднит, то, пожалуйста, окажите такую услугу.

Бром кивнул и, пожав руку профессору, легкой походкой покинул его кабинет. В душе у доктора Фитцроя снова стало не по себе, а по телу пробежал легкий холодок. Дело начало принимать отнюдь не шуточный оборот, и если это был не человек из Ассоциации, то тогда кто же? И с какой целью он наведывался в «Две башни»?

Глава 12.

1

В Брюкель Август прибыл рано утром в среду, а не вечером вторника, как рассчитывал. Делом в том, что поезд, следовавший из Пельта, останавливался буквально на каждой станции, подбирая все новых пассажиров. А поезд до Фэллода задержался на два часа, в результате чего ему пришлось убить время, слоняясь по вокзалу. То, что он узнал за свое короткое путешествие, имело необычайную важность, и всю дорогу Август сгорал от нетерпения поделиться с профессором новой информацией. А потому задержки в пути просто выводили его из себя, точно кто-то специально не хотел пускать его домой. Покидал он Пельт в смешанных чувствах. И виной тому была Катерина. Подумать только, рано утром в воскресенье она вызвалась его проводить, несмотря на то, что выглядела уставшей и заспанной. Август был польщен таким вниманием и всю дорогу терзался желанием хотя бы намекнуть ей на свои чувства, но страх, терзавший его молодую душу, все же взял верх и он лишь ограничился стандартным набором любезностей. Но Катерина была женщиной отнюдь не простой и уж точно не глупой. Она заметила, как робеет Август в ее присутствии и старательно отводит глаза, если его взгляд задерживался на ней слишком долго. Нравился ли он ей? Возможно. Но скорее как друг, нежели как мужчина. Август был по-детски наивен, и смотрел на мир через призму того, что его можно было бы изменить в лучшую сторону. Этот мальчишка мешал вырасти настоящему мужчине, более серьезному и уверенному в себе. Однако не все было так однозначно. Молодой доктор был привлекателен не только не внешне, но и внутренне, но эти качества скорее создавали из него хорошего товарища, которому можно было поплакаться в жилетку, но никак не человека, которого могла полюбить женщина. По крайнее мерее, такая женщина как Катерина.