Литмир - Электронная Библиотека

– У него пульса не было, я проверил, – отозвался позади меня Гриша, но я различил в его голосе сомнение, и буквально через секунду он сдался. – Окей, Дружинин, ладно, валяй. У меня уже голова пухнет от этих Кругов, правил и законов, по которым вы живете, но попробую справиться.

Я вздохнул и поднялся, встав к нему лицом. Честно, за все время я и сам до конца не понял, в скольких случаях это срабатывает, отчего не был уверен, что моя кровь чем-то поможет. Я старался жить в стороне от мира, к которому не по своей воле стал принадлежать, забыть о том, кто я есть теперь. А уж создавать себе подобных, когда всеми силами стараешься избегать кого-либо из Круга, мне и в голову никогда не приходило. Даже в те трудные моменты, когда одиночество едва не сводило с ума.

– Вопреки твоему мнению, будто я автоматически стал специалистом в области любой сверхъестественной херни, я хочу снова тебя заверить, что это не так, – начал я, уперев руки в бедра. Мы с Гришей в тот момент напоминали отца и нерадивого сына, которому опять и опять приходилось вдалбливать простые истины. – Но накопленные путем проб, ошибок и нежелательного опыта знания говорят мне о том, что он, – я мотнул головой в сторону тела, – не умер… окончательно.

Уверен, последнее слово ой как Гришке не понравилось. Я почти слышал мысли внутри его черепушки, так усердно он пытался угнаться за сутью сказанного мной, а затем уложить это в голове.

– То есть кровь… она ведь твоя, да? – уточнил Хакимов, но ответ, кажется, был не столь важен в общей картине, поэтому я лишь кивнул, когда Гриша уже продолжил: – кровь оживит его? Так это, значит, работает?

– Теоретически для обращения, – Хакимов едва не сморщился при звуке этого слова, – необходима кровь той же особи, что ввела яд. Но я никогда прежде не производил на свет отпрысков подобным путем, поэтому действовал наобум.

– А шприцы с нацеженной кровью ты, видимо, таскал специально на такой случай? – поддел Гриша и фыркнул с плохо скрываемым отвращением.

Я промолчал, с него на сегодня хватит откровений.

– Ладно, долго еще ждать? – в нетерпении спросил Хакимов. Я заметил, как его взгляд на мгновение обратился мне за спину, вероятно, проверяя, не восстала ли наша жертва из полумертвых, а затем он отодвинул тюль и выглянул в окно. – Казанцев может начать беспокоиться и вломиться сюда без предупреждения. Я не хочу втягивать парня в это, – он кивнул в сторону кровати.

– Гриш, послушай, – я ущипнул себя за переносицу и на секунду прикрыл глаза. Я тоже не хотел быть втянутым, но спросил ли Григорий об этом меня? Нет. Я бы мог отказаться, послать куда подальше и самого товарища Хакимова, и его проблемы, но, к сожалению, безразличие не входило в список приобретенных мною преимуществ наравне с обостренным слухом, зрением и неспособностью стареть. – Ты явно позвонил мне с намерением решить эту деликатную проблему, скажем так, не самым привычным путем. Так что давай ты не будешь держать в своем ментовском кулаке мои упырьские, прости госпади, яйца и дашь действовать по ситуации, о развитии которой я, между прочим, знаю не намного больше тебя. По рукам?

Несколько мгновений Гриша всматривался в мое лицо, а затем сдался и покачал головой, усаживаясь на единственный имевшийся в помещении стул.

– Черт бы тебя побрал, Дружинин, – проворчал Хакимов. – Однажды я воткну кол тебе в сердце, так и знай.

– Ага, давай, – фыркнул я. – В одиночку будешь разгребать свое дерьмо.

– Помогите… – хрипло раздалось позади меня, и я почувствовал, как пальцы парня несколько раз проскользили по моей штанине в вялой попытке уцепиться.

Гриша тут же вскочил и вытащил из-за пояса табельное оружие, целясь в него.

– Эй, спокойно, ты в безопасности, тебе ничего не угрожает, – обратился я к парнишке, параллельно придерживая его для верности за плечи. В нем едва теплилась новая жизнь, так что в случае необходимости я без усилий справился бы с ним, но рисковать все равно не хотел. – Гриш, опусти пушку. Это лишнее.

– Ты уверен?

– Да. Всё под контролем.

Нехотя, но Хакимов выполнил просьбу, продолжая держаться поодаль.

– Мне больно… – проскулил пацан, и я прекрасно знал, о чем он. Его организм трансформировался, а процесс этот, мягко говоря, вовсе не из приятных.

– Потерпи, это пройдет, – пообещал я, а затем обратился к своему товарищу полицейскому: – Гриш, у меня в бардачке лежит фляга. Она нужна мне. Срочно.

– Справишься здесь один? – неуверенно уточнил он, заставив меня закатить от его внезапно наступившей тупости глаза.

– Да! Хватит вопросов, Хакимов, принеси мне чертову флягу!

Чтобы выбежать на парковку и вернуться, Гришке понадобилось три минуты. Добиться за это время что-либо от ожившего пацана не удалось, впрочем, меня это не удивило. Ему нужна была кровь, чтобы справиться с процессом перехода, затем порция здорового сна, и уж потом можно было попытаться выжать из него информацию.

– Даже не хочу знать, что внутри.

Предварительно откупорив, Гриша передал флягу мне. Придерживая одной рукой парня под голову, второй я приставил горлышко к его губам. Сначала он попытался увернуться, но щелкнувший внутри него инстинкт сработал, и уже в следующую секунду он присосался к фляге, жадно глотая содержимое.

– Еще! – часто дыша, потребовал он, когда я отнял емкость. Нельзя давать слишком много крови в один прием, а я и так позволил ему чуть больше.

– Нет. Хватит. Нам пора уходить. И если будешь вести себя как хороший мальчик, получишь остальное чуть позже.

– Что теперь? – спросил Гриша, тихо наблюдавший за всей картиной со стороны.

– Отвезу его к себе, дальше будет видно, – объяснил я и снял куртку, чтобы закутать в нее своего внезапно обретенного подопечного.

Из одежды на парне была надета лишь белая майка и джинсы, других вещей в номере мы не нашли. Он что-то лепетал в полубреду, расслабившись после выпитой порции крови, поэтому мне пришлось взять его на руки. Гриша распахнул перед нами дверь и вышел последним.

Дождь на улице, к счастью, уже прекратился, но ветер продолжал дуть, и хотя теперь мое тело меньше реагировало на температурные колебания, я все же ощутил промозглость ночного воздуха.

Когда я погрузил парня на заднее сиденье, Гриша сказал:

– Прости, что втянул тебя.

– Будем считать это ценой того, что ты хранишь мою тайну, – отмахнулся я, все равно обратного пути уже не было.

– Да уж, не знай я тебя, вызвал бы преспокойно скорую, не переживая о том, как буду объяснять в отделении странные следы на шее жертвы, – устало усмехнулся Хакимов и похлопал меня по плечу. – Держи меня в курсе, Кир, хорошо?

– А оно тебе надо? – спросил я, открыв переднюю дверь своего Форд Мустанг.

– Главное, без подробностей, – уточнил Гришка. – Ладно, мне еще нужно поговорить с хозяином этой богодельни и как-то объяснить ему, что труп оказался вовсе не трупом. Делов-то.

– Ну, тогда удачи, товарищ опер, – пожелал я и забрался в салон автомобиля.

Гришка напоследок махнул мне рукой и вытащил рацию, вероятно, сообщить напарнику, что скоро вернется. Покидая парковку, я посмотрел в зеркало заднего вида: уткнувшись лицом в сиденье, мой подопечный и новоприобретенная головная боль спал. Утром мне предстоит непростой разговор.

Перерождение

Когда до дома оставалось не дольше пяти минут пути, с заднего сиденья донеслось кряхтение, после чего мой пассажир заворочался, сбросив с себя куртку. Я надеялся, что до утра он не очнется, но, кажется, мальчишка оказался сильнее, чем я мог предположить. Он еще раз промычал нечто нечленораздельное, когда я вытянул руку назад и на ощупь пошарил по днищу, чтобы подобрать куртку, а затем вновь набросил поверх него.

– Скоро будем на месте, – сказал я на случай, если он хоть что-то слышал и понимал сквозь свое туманное состояние.

Мое типичное холостяцкое жилище представляло собой по-спартански обставленный просторный, как сейчас модно говорить, лофт на верхнем этаже в здании бывшей ткацкой мастерской почти на краю города. Я снимал его у строгой, еще советской закалки, но обаятельной пожилой женщины, которую все звали не иначе как Баба Фая. Дом принадлежал семье ее почившего мужа, а теперь всем занималась она. Иногда, ловя ее изучающий взгляд на себе, мне казалось, будто Баба Фая догадывается о моей сущности, но затем она внезапно начинала говорить о чем-то отвлеченном и, получив оплату за месяц, уходила, оставив мне корзинку со свежей выпечкой собственного приготовления. В городе Баба Фая держала еще и кафе с домашней кухней, но там я был редким гостем: заведение пользовалось огромной популярностью у семей, приходивших в полном составе отведать блюда по личным рецептам владелицы. Не знаю, что именно волновало меня сильнее – скопление людей как таковых или же конкретно семей. Свою я потерял в тот день, когда моя жизнь разделилась на до и после. Теперь же единственным близким для меня человеком был, как ни крути, малыш Гришка. Однажды тот в шутку заметил, что технически он старше меня на несколько лет, и называть его «сынок» или «малыш» абсолютно неуместно. Но я тут же напомнил, что фактически вообще-то гожусь ему в деды и когда-то подтирал его младенческие сопли, и Гриша смирился.

2
{"b":"731161","o":1}