- База, - позвал Герхардт. - Я хочу попробовать выключить огни.

   - Другого способа точно нет?

   - Скорее нет, чем да.

   - Тогда выключай. Если акулы нападут, и ситуация станет серьезной...

   - Я понял. Что-нибудь придумаю.

   Говоря это, Герхардт сильно дрожал от страха. Он вернул прежнюю частоту на интеркоме и, кое-как совладав с волнением, проговорил:

   - Михаэль, вы тут?

   Было видно, как тот придвинулся к иллюминатору и кивнул.

   - Я выключаю огни. Помогите мне, если что-нибудь случится...

   Михаил Васильевич поднял большой палец вверх. Герхард щелкнул несколько кнопок, включив инфракрасные датчики, стоящие на носу батискафа, и прислонился одним глазом к окуляру. Сперва винтами он поднял густое облако ила со дна. И затем широкой ладонью разом перевел все выключатели прожекторов вниз.

   Наступила темнота...

   За бортом зазвучало множество токов воды. Они резко приблизились к корпусу, и спустя мгновение об обшивку прозвучал легкий удар. Затем еще. И еще. Из засвеченного окуляра постепенно проявлялись очертания окружающего пространства. Почти сразу же Герхардт увидел, как сотни змееподобных тел хаотично носятся вокруг, извиваются и бьются об обшивку и иллюминатор. Пилот не убирал руку с панели и в каждый момент готовился дернуть выключатели обратно вверх. Он хотел схватиться за штурвал и вдавить педаль в пол, но боялся, что этим только сильнее разозлит стаю.

   В окуляре творился жуткий хаос. Твари облепили батискаф и переплелись друг с другом в плотную сеть. Некоторые из них шарили головой в темноте, раскрыв пасти наполовину. Натыкаясь на корпус, они цеплялись за него зубами и словно пытались оторвать кусок. Герхардт втянул голову в плечи, чувствуя, как кровь стынет в жилах.

   На пару секунд тьму прорезала яркая вспышка прожекторов.

   Михаил Васильевич запустил двигатели и отвлек стаю на себя. Акулы резко оторвались от батискафа и освободили путь к отступлению. Пилот мешкать не стал. Не жалея штурвала, он круто развернул судно в сторону буровой установки и вбил педаль газа в пол. Стая заметалась между двумя батискафами, не зная, кто из них враг. Немец периодически видел их в окуляре: они приближались и уходили в сторону. Снова приближались и пропадали. Пилот решил увеличить расстояние между собой и Михаилом, чтобы окончательно их запутать. И через пару минут это ему удалось.

   "Оторвались?" - подумал пилот. Окуляр позволял видеть только пространство перед собой, поэтому он ориентировался в основном по звуку. Где-то справа гудел батискаф ученого, но что было сзади, из-за собственных двигателей Герхардт не слышал. Он закрепил педаль газа и установил штурвал в вертикальное положение, чтобы судно двигалось прямолинейно. Затем встал и, взяв фонарь, осмотрел гондолу. На обшивке не было никаких видимых повреждений. Пилот подошел к кормовому иллюминатору и осторожно посветил наружу. Сквозь тьму пробивались единичные движения где-то вдалеке. Акулы шарахнулись в сторону света, и Герхардт выключил фонарь. Еще несколько секунд он постоял на месте, припав ухом к корпусу, после чего вернулся в кресло.

   Сердце колотилось неистово. Руки тряслись, словно в лихорадке. Не сразу пилот вспомнил, что база ждет ответа. Включив интерком, Герхардт, не скрывая волнения, произнес:

   - База, мы оторвались... Акулы нас не преследуют... Мы движемся без огней...

   - Куда движетесь?

   - К установке...

   Связь на этом прекратилась.

   Некоторое время пилот сидел неподвижно, отходя от нападения. Не раз ему приходилось сталкиваться с большими стаями, но все эти столкновения были не такими опасными. В основном его пытались атаковать сразу в бок, либо зайти сзади, с кормы. Впервые Герхардта так ловко зажали в тиски. Страшно было подумать, к каким хитростям придут эти твари в будущем...

   Размышляя, как остановить ученого, пилот решил, что с ним нужно во что бы то ни стало связаться. Он повернул батискаф вправо и, когда шум винтов приблизился достаточно, так же застопорил штурвал и встал из-за кресла.

   Между корпусами было примерно два-три метра. Пилот взял фонарь и посветил туда, где, по его мнению, должна была быть кабина ученого. Сквозь толщу воды и мути он увидел оранжевый корпус батискафа, прожекторы и приборные коробки. Михаил Васильевич сидел за штурвалом, припав одним глазом к окуляру. Как только свет дошел до него, он слегка дернулся и повернул голову. Пилот посигналил ему, включив и выключив фонарь несколько раз, и увидел, как тот встает.

   Не теряя времени, Герхардт схватил доску для записей, что была у каждого пилота, и маркером написал крупными цифрами частоту интеркома. Затем, как только лицо Михаила показалось в иллюминаторе, он подсветил ее и показал ему. Ученый поднял брови, будто в удивлении, и ушел обратно. Пилот набрал эти цифры у себя на интеркоме и проговорил:

   - Как слышно?

   Тишина.

   - Прием, Михаэль!

   - Я здесь, - отозвался он.

   "Слава Богу", - прошептал немец.

   - Михаэль, что вы собираетесь делать?

   - Добраться до установки.

   - А потом?

   Ученый пару секунд промолчал.

   - Мне нужно видеть, что там творится, - ответил он.

   - Но разве с базы этого нельзя было сделать? На установке должны стоять камеры.

   - Они стоят в самых ненужных местах. Вернее... В самых ненужных для меня. Они направлены на стержень и привод, а мне нужно пространство около установки.