– Очень хороший друг. Так лучше?

– Давай дружить? – неожиданно брякнула одна. – Меня Лена зовут.

– Вы, кажется, собирались уже идти? – невинно улыбнулся я.

Они переглянулись.

– Хамло, – констатировала одна.

– Какой есть, – пожал я плечами и тихо сказал. – Слушайте, это допрос или просто любопытство?

– И то и другое, Миша, – ответила вторая. – Интересно ведь, с кем наша Юлечка общается.

– С плохим и нелюдимым Мишей. Который не очень любит, когда пытаются выяснить, кто он такой.

– И что ты сделаешь? – ехидно осведомилась девушка.

– Ничего. Но обычно любопытным настроение порчу надолго. И вообще… Поздно уже как-то, вам не кажется? И темнеет сейчас тоже быстро. Личности всякие по подворотням шастают, опять же… Я вот как-то с хорошего настроения быстро съезжаю чего-то. А когда съезжаю – моя крыша за компанию, – и немного нагнул голову, вперившись тяжёлым взглядом на девушек.

Вошла Юлька, неся в руках блюдо с пловом. Поставила на стол и недоумённо уставилась на девушек, которые начали суетливо собираться:

– Вы куда?

– Да пойдем уже, Юль. Поздно, да и далеко ехать.

Они как-то бочком пошли к выходу, невнятно попрощавшись и старательно пряча глаза.

– Я сейчас… – повернулась ко мне Юля. – Провожу.

Я кивнул головой и поставил блюдо перед собой. Взял ложку и принялся есть горячий рассыпчатый плов, вкусно пахнущий мясом. Налил чай…

– Странно… – сказала Юля, входя в комнату. – Ничего не сказали, просто ушли. Ты им что-то сказал?

– Я? Да как я могу? Посмотри в мои честные и добрые глаза! Наверное, просто обзавидовались и решили уйти.

– Врешь ты все, Мишечка, – вздохнула Юлька. – Но все равно, так рада, что ты пришел. Извини, что я позвонила и разбу…

– Торт есть? – прервал я её. – А варенье? Не дай помереть сладкоежке! И чай, ага.

…Юля сидела напротив, подперев кулачком подбородок, и с легкой улыбкой смотрела, как я уплетаю торт.

– М-м-м… Сама делала?

Она кивнула головой:

– Сама. Бабуля научила. А плов, конечно, не такой, как у Бахрома, но все же…

– А, да, кстати… – вскочил я и пошел за курткой в прихожую. Достал из кармана маленький сверток и вернулся в комнату. – Это тебе!

Юлька удивленно взяла сверток и начала разворачивать. Потом вскрикнула и уставилась на меня огромными глазами:

– Ты сошёл с ума…

– Есть такое, – кивнул я. – Причем давно, причем надолго. Надеюсь, тебе понравится.

Этот томик стихов, который был преподнесен в подарок королеве Виктории самим Шекспиром, был презентован мне давным-давно. Он хранился в частной коллекции, у одного знатного дядьки. Который, к слову, был большим любителем попутешествовать и позаниматься экстремальными видами спорта, в том числе – альпинизмом и скалолазанием.

Чем приглянулись ему наши горы – понятия не имею. Но он в них влюбился… И приехал отдохнуть к своим друзьям, которые решили устроить ему экстремальный отдых. Нужен был опытный проводник. Были опрошены все клубы горного туризма в городе, и в итоге каким-то образом вышли на меня.

Надо сказать, что отдых удался. Пока под конец отдыха дядька не сломал себе лодыжку, поскользнувшись на камне. Я нашел его быстро и тащил на себе пару километров, закрепив его ногу самодельной шиной. Дядька шипел от боли, ругаясь на незнакомом языке, но всё же выдержал.

Не буду рассказывать, сколько шуму было. Как прислали из посольства его страны вертолет медпомощи и увезли его прямо в аэропорт, где его с огромными предосторожностями загрузили в самолет и отправили домой. А мне сунули маленький сверток с деньгами.

Я почти забыл об этой истории, когда где-то через пару месяцев вдруг к моему дому подъехал огромный лимузин с флажком иностранного государства на капоте. И через пять минут в квартиру постучались, а еще через пять минут мне был торжественно вручен большой пакет… Когда я развернул, в нем оказалось письмо от того дядьки, деньги и этот томик стихов. Я пожал плечами и убрал его в шкаф. Только через два года узнал реальную стоимость и уникальность этой маленькой книги, в потемневшем кожаном переплете. Спасибо Юльке, которая в интернете откопала информацию по этой интересной книжке. Она-то английским владеет в совершенстве, а я, увы, английский не знаю… Но так и не решился ее продать.

– Миш… Я не знаю, что сказать… – тихо сказала Юлька. – Я не могу принять такой подарок.

– Обижусь. И пойду домой. – Я отрезал себе еще кусок торта и положил на тарелку. – Кстати. Всё никак не соберусь спросить…

– Что?

– А ты одна живешь?

Юлька осторожно положила книгу на стол и села:

– Да. Бабуля умерла полтора года назад, и с тех пор – совсем одна.

– А родители есть?

– Нету… – Она как-то поникла вдруг. – Мама погибла, когда мне было восемь лет, а папу я не знала. Меня забрала к себе бабуля, и воспитывала до самой смерти.

– Извини, Юль…

Мне вдруг стало стыдно. Я отодвинул тарелку, и сунул руки в карманы от неловкости.

– Да ладно, что ты… – виновато улыбнулась она. – Хочешь, фотографии покажу?

– Ага!

– Я сейчас!

Она подскочила и побежала в комнату. Вышла с пачкой альбомов и альбомчиков в руках и водрузила все это мне на колени:

– Будешь смеяться – убью!

– А над чем смеяться-то? – спросил я, свалив все на диван и взяв первый попавшийся альбомчик из кучи. – Над твоими школьными косичками?

– У меня короткая стрижка в школе была, – ответила Юлька, усаживаясь рядом. – Это после школы мне вдруг захотелось длинные волосы.

– Ясно. Ну-с, девушка, поглядим, на Вашу короткую стрижку…

Я открыл альбом.

И увидел Таню.

Я даже помню, где была сделана фотография. И как сделана. Потому что это я фотографировал.

– Вот, смотри… Сейчас… – сказала Юлька и застыла в движении. – Мишка, что случилось?!

– Юль… – как можно спокойнее спросил я, стараясь не закричать. – Откуда у тебя эта фотография?

– Это моя мама, Миш. Она погибла много лет назад. А что случилось?

В голове будто щелкнуло что-то. Танюшка как-то говорила, что назовет дочь в честь матери. А Юлию Сергеевну я знал. И так ни разу не видел дочь Тани.

Так значит…

Господи…

– Миша?! – всполошилась Юлька. – Ты плачешь?!

Я молча сгреб Юльку в охапку. Да так и сидел, покачиваясь, долго-долго, держа фотографию в руке…

…Светало. Я тихонько слез с куцего дивана, где промаялся всю ночь, ворочаясь и чертыхаясь, и пошел на кухню. Поставил чайник и закурил, тихонько открыв окно. Потом нашел в холодильнике баночку засахаренного меда и принялся сооружать бутерброд.

Голова была совершенно пустая. Мы ещё долго разговаривали, а потом девушка ушла спать. Стараясь не шуметь, я тихо пробрался в спальню. Юлька спала, чему-то улыбаясь во сне, откинув руку вбок. Я осторожно поправил одеяло, и простоял минутку, вглядываясь в лицо девушки. И так же осторожно ушел обратно, притворив за собой дверь. Но в коридоре умудрился налететь на обувной шкафчик, который незамедлительно возмутился, со смачным грохотом опрокинувшись на пол. Вот сволочь!

Юля выскочила из комнаты, хлопая глазами спросонья, и облегченно вздохнула, увидев меня:

– Привет. Ты чего шумишь?

Шкафчик опять опрокинулся. Я легонько пнул его и проворчал:

– А чего у тебя всякие ящики под ноги бросаются?

Она рассмеялась. Потом со смаком потянулась и пошла на кухню:

– Как спалось?

– Не знаю. Без снов. Я тут чай вскипятил.

– Угу. Ой… Этому мёду уже столько лет, никак не выкину. Ты его есть собрался? Может, я тебе лучше что-нибудь другое приготовлю?

– Можно подумать, что есть из чего готовить… – фыркнул я. – Плов вчера доели, торт не хочу. А пошли в магазин? Булочку б сейчас, свежую…

– Идем.

Юлька быстро оделась, нацепила ботинки и открыла дверь:

– Сок какой-нибудь купить надо. Молоко. И яйца. Я тебе омлет сделаю.

– Купим.

Магазин стоял через три дома от Юлькиного, поэтому я даже не стал брать куртку, только сунул портмоне в задний карман джинсов. Сонный охранник только кивнул головой, пропуская нас, лишь бросил взгляд украдкой на девушку. Я сделал вид, что не заметил, отсекая собой Юльку, и прошел вслед за ней в тихую пока что прохладу супермаркета. Схватил корзинку и сразу направился к полкам с конфетами.