И ночь распростерлась над ним, и звезды несли вахту. Как все вахтовики, они таили в душе несметные сокровища своего родного дома, о которых глядевшие не догадывались, но несомненно чувствовали.

Через два километра картина изменилась, над дорогой стал сгущаться туман, и Виктор включил противотуманные фары. В другой момент он проявил бы внимательность к столь резкому потеплению, но его отвлек звонок любимой, обеспокоенной его молчанием. «Ты не забыл, Витя, что у тебя сегодня ночевка? Ноче-овка с про-должением», – говорила его голубка по-местному тягуче и растягивая слова. Казалось, она беседовала с ним в холодной темноте на языке звезд.

Виктор заверил ее, что волноваться нет причин, и он слегка задержался с выездом, но сейчас уже в пути, и ничто не может его остановить. Дав это обещание, он положил трубку и стал смотреть на дорогу, отмечая небывалое количество мертвых животных. Еще никогда ему не приходилось быть свидетелем массового мора лестных зверей. Некоторые из них еще не окончательно распрощались с жизнью, и Виктор подобрал лису, растянувшуюся на дороге в ожидании, пока её переедет чье-либо колесо. Она не двигалась, хотя и оставалась живой.

Волна смертей обрушилась на Виктора неожиданно, и он не знал, что поделать с этими сороками и белками, которые замерли в ожидании конца. Виктор обмел зверей мягкой щеткой, постарался расшевелить, но тщетно. Зверьки оставались неподвижными.

«Зачем вы мне нужны мертвые? И живые не нужны. Я сам себе такой не нужен. И только моей голубке что-то от меня нужно. Ладно, едем, там разберемся».

Не отрывал глаз от дорожного полотна, Виктор нашел еще несколько подобных экземпляров, которых отряхивал от налипшего снега перед тем, как отправить в багажник. Прямо у него на глазах белка, взявшаяся пересечь дорожное полотно прямо перед автомобилем (хорошо, что тот следовал на малой скорости), вдруг застыла в воздухе и рухнула наземь. Потом и вторая клюнула носом и молча ждала своей очереди в багажник, пока Виктор, добравшись до места своего назначения, не сможет обеспечить их недвижным тельцам нормальную жизнедеятельность. Он был врачом и даже к подруге в гости отправлялся со снаряжённым чемоданчиком.

«Попался лисенок…С белками тоже вышло забавно», – рассказывал он по телефону той, которая ничего не могла понять, потому что не представляла всей картины. Он описывал ей белесые миазмы, которых из лощин вытягивал ветер, и там наверху они медленно оседали в облако.

Дорога и окрестности исчезали в тумане, которые пронзали огни фар. Считалось, что желтый свет более эффективен, но и он едва пробивался сквозь толстую гущу тумана.

Эта ночь его еще удивит, думал Виктор.

«Ну ты встрял кароч…»,– заметила его подруга. На этом закончился последний сеанс связи, потом телефон отключился.

Еще до начала службы в МЧС Виктор работал санитарным врачом на местном производстве, в лаборатории, где и познакомился со своей подругой. Этот желтоватый туман был ему хорошо известен, он появлялся в определенных условиях, связанных с нарушением санитарных норм. Но никогда еще осадки не выпадали так далеко от источника загрязнения.

Виктора чрезвычайно смущало состояние повышенной влажности, от которой у него першило в горле. Ему казалось, что капли медленно оседали на легких, отчего становилось трудно дышать. Этот ком в лёгких он старался выкашлять. Но безуспешно.

За все время ему встретилась только одна машина, «Нива», водитель которой свернул на обочину. Виктор сбавил скорость и спросил, не нужна ли помощь. Водитель спал крепким сном. На сидении с ним лежала пила, из-за чего он производил впечатление самодеятельного лесника, добравшегося до заповедных богатств. Памятуя печальный опыт лисы и белок, которым загадочные испарения помешали добраться до цели, доктор постучал в окно машины, чтобы разбудить доброго человека, встреченного на дороге.

Водитель в «Ниве» не обрадовался его предупреждению. Он не сразу пришел в себя, а заподозрив неладное, в ответ осыпал нарушителя сна такими ругательствами, какими нормальные люди не выражаются. Однако Виктор проявил настойчивость, уверяя, что туман представляет опасность. «Лучше вам покинуть это место. Туман представляет опасность, из-за него ваши елки еще непригодны для праздника».

Только окончательно проснувшись, водитель «Нивы» сменил гнев на милость.

«Спасибо, повеселил! А то жизня совсем серая. Заснул тут ожидаючи». Браконьер ждал рассвета, чтобы приступить к елочному бизнесу. «Как считаешь, на сколько потянет? Обычно гружу по десять елок, а тут думаю взять все пятнадцать». Заветная цель была все ближе, и никакой туман его не смущал. «Насчет опасности, брат, загнул. Тут всегда бывают туманы. Сейчас рассветет, и я стану первым. Все елки мои».

Виктора не знал, чем ему возразить. Он попытался сослаться на поведение животных, которые спешили выбраться из лесных низин на высокие места, поэтому и встречались на дороге столь часто. «Видели енотовидную собаку? Это я ее раздавил, лезла под колеса», – поделился гражданин с пилой. Втолковать что-либо ему было бесполезно.

Между тем, и сороки снялись с обжитых мест. В сгущавшейся темноте они подняли переполох, убеждавший Виктора, что пора и ему уносить ноги. Надо уезжать, решил Виктор и еще раз попробовал уговорить лесоруба, но тот его не хотел слушать. «Ты иди своим путем, а я своим. У меня планы». Оставалось подивиться его невежеству и несокрушимой вере в себя, но Виктор не стал этого делать. Он просто знал, что их могло ждать впереди и только надеялся, что все окажется не так, как он опасался.

«Спеши, если хочешь жить», – сказал ему Виктор.

Браконьер в ответ отвернулся, не желая спорить по пустякам и уж точно не собираясь менять планы из-за какого-то полоумного дяди. Только чуткий человек мог уловить искреннюю тревогу в словах Виктора, а встречный к таковым не относился. Но как бы то ни было, слова впечатались в его память, и когда через короткое время он испытал тягость по неизвестной причине, он вспомнил предостережение и чесанул из леса. Неведомо почему его охватил страх, у него возникло такое чувство, что он сейчас умрет. Когда же надежда на быстрый заработок угасла, он вспомнил о прохожем и даже о том, что из предосторожности снял на камеру номер его машины. Именно этот человек и стал причиной его несчастья, решил дровосек. Это была замечательная идея, и он почувствовал удовлетворение, когда отослал фото в МЧС с жалобой на браконьерство.

Короткая стычка с нарушителем вызвала у Виктора прилив адреналина, и это позволило ему справиться с сонливостью, но это продолжалось недолго. Наступил момент, когда у него снова начали слипаться глаза, и он перешел на низкую скорость с тем, чтобы не вылететь на встречную полосу или не врезаться в дерево, а потом и вовсе направил машину к обочине. Туман захватывал его, и никакая сила не могла от него избавить. Он посмотрел на часы, было без четверти час ночи. Вот и пришел мой конец, подумал Виктор. Редкому человеку удавалось узнать точное время своей смерти.

Его машина встала рядом с военным грузовиком «ГАЗ 66», с утепленной будкой, кунгом, в котором устроились отдыхающие люди. Их положение представлялось более-менее безопасным, но это лишь до тех пор, пока Виктор не заглянул в окно. Он ненавидел себя за привычку вмешиваться в чужие дела, а недавний опыт с браконьером, доказывал, что это пустая трата времени. Но в тот раз он просто не мог проехать мимо. Так что он заглянул в окно кунга, рискуя вызвать неудовольствие ночевавших людей, и забарабанил по стеклу.

Тогда ему и довелось испытать молниеносный шок от зрелища, открывшегося в окне. Виктор увидел двух солдат, обезображенных предсмертными гримасами боли и отчаяния. Одни из них успел проснуться, ощутив удушье, другой отошёл во сне. Их смерть была вызвана выбросом отравляющий веществ, и в тот миг, когда один из томимых удушьем бойцов, решил проветрить будку, он подписал смертный приговор – себе и своему товарищу.