– Да что тебе в нем так нравится?

– Что? Ты видела его руки? А эти взъерошенные волосы? Его глаза, скулы?

– Ты смотришь не туда, – многозначительно отвечала Эмми. – Глаза? Те, которые он прячет за очками?

– Окей, – пыталась успокоиться Мари, – что плохого в очках?

– У него хорошее зрение! Он носит их, чтобы добавлять своему виду образованности и интеллигентности. Это самый обыкновенный лжец, который манит таких ветреных барышень, как ты, потом пользуется ими и выбрасывает, как сломанные игрушки! Тебе оно надо?

– Хорошо, “мам”. Ты лишь подумай, кто кого хочет использовать.

– И это про меня говорят «в тихом омуте черти водятся»? – улыбнулась Эмилия.

Такси остановилось у дома Эмми. Девушки вышли и направились в подъезд. На этаже Эмми полезла в сумку достать ключи и выронила листок с домашним заданием, который дал ей Виктор Павлович.

– На кой он тебе? Давай я выкину, – сказала Мари, нагибаясь за листком.

– Не ты дала, не тебе выкидывать. Дай сюда! – приказала Эмми.

Эмилия забрала листок и продолжила искать ключи. Перебрав все, что было в сумке – прокладки, помаду, тени, подводки, румяна, спонжи, кисточки, зеркальце, одноразовые электронные сигареты, наушники – она, наконец, нащупала ключи, достала их и отперла дверь. В подъезд хлынул аромат освежителя воздуха с запахом альпийских лугов.

– Жду не дождусь, когда съеду от родителей, – сказала Эмми и кинула сумку на пол.

– Почему?

Эмми обернулась и натянула улыбку.

– Можно переодеваться где угодно, – и она стала раздеваться прямо с порога, по мере этого удаляясь в свою комнату.

Многие девушки в школе завидуют фигуре Эмилии. Не по годам развитая грудь и правильно округлые бедра с тонкой талией – создавалось впечатление, будто она живет в спортзале. Отблески ее мягкой, белоснежной кожи на солнце действовали опьяняюще даже на самых искушенных сердцеедов. За редким исключением все это можно иметь благодаря генам, таким исключением и являлась Эмилия. Она была довольно миниатюрна: при росте в 160 см она весила 49 кг. Блондинка с каре, маленьким детским носиком, широкой улыбкой и глубокими карими глазами – “пай-девочка” на первый взгляд. Однако ее миловидная внешность скрывала дерзкий и даже бунтарский характер.

Раздевшись до нижнего белья, Эмми потянулась к верхним полкам за пижамой. Мари ничего не оставалось делать, кроме как вновь приоткрыть рот.

– Мари, твой взгляд – самый приятный из всех, что я видела, – застав подругу в таком виде, сказала Эмми.

– Ты – ведьма, невозможно быть идеальной, – не скрывая лести, говорила Мари.

– Что ты, у меня тут родимое пятно, – расстегнув бюстгальтер, Эмми указала на пятно размером с монету.

– Ты понимаешь, сколько парней сейчас желали бы оказаться на моем месте? – заметила Мари.

– Ник – один из них? – с иронией спросила Эмми.

– Наверно, – будто опомнившись от гипноза, твердо ответила Мари.

Воздух наполнился напряжением, и на этой ноте девочки проследовали на кухню. Все время – от приготовления еды до ее подачи на стол – Эмми ловила на себе теперь осуждающие взгляды Мари. Нарушить молчание пришлось Эмилии.

– Так во сколько мы завтра выезжаем? – будто сапер, Эмми прощупывала настроение Мари.

Мари не была злопамятным человеком и легко остывала после конфликта, видимо, по причине сильной любви к подруге. По той же причине она не завидовала ей. Мари сама была довольно привлекательной. Она была чуть меньше Эмилии в пропорциях, но именно это – формы ее тела, пленяющие изгибы рук и стройных ног – делало ее привлекательной тоже, но для другой аудитории – не столь многочисленной. Мари – украинка. О красоте девушек этой нации наслышан весь мир: пухлые губы, ровный овал лица, серые глаза и густые русые волосы – олицетворение персонажа из детской славянской сказки.

– О, это целая история.

– Так…

– В общем, дом, где будет проходить вечеринка, находится за мостом…

– Так, стоп, что? – вновь нахмурив брови, интересовалась Эмми.

Как это было на уроке, черты лица резко сменились, отчего Мари даже поперхнулась.

– Спокойно, это недалеко, так что с большой вероятностью мы даже и не увидим беженцев. Сама знаешь, они держатся за несколько километров от моста, – медленно успокаивала Мари.

– Не знаю, Мари… Почему нам не отметить тут, в Верхней части?

– Видишь ли, тут нас разгонят после десяти вечера, приедет полиция, что-то увидит, что-то надумает, расскажет родителям и пошло-поехало, – лепетала подруга, – ты же их знаешь, хлебом не корми…

– Может ты и права, но как мы доберемся туда? Отсюда просто так не выпускают, если ты забыла.

– Тут и начинается самое интересное: нам нужно будет доехать до банка, что на Горького, оттуда нас забирает брат Ника, ни за что не угадаешь на чем, – закончила Мари и с предвкушением, как ребенок, закусив нижнюю губу, ждала догадок подруги,

Эмми выдержала паузу.

– На полицейской машине!

– Что?!

– Да! По легенде, – тут она засмеялась, – мы преступницы с Нижней части и нас везут домой после освобождения из тюрьмы!

Подруги, не закончив обед, вскочили со своих мест и начали прыгать друг на друга и визжать, как маленькие поросята.

Успокоившись, они договорились о времени, о том, что наденут и что возьмут с собой.

– … ты же понимаешь, что там будет алкоголь, может, и не только, – вдруг серьезно начала Эмилия. – Плюс, там будет много привлекательных парней, да и бог с ними. Будет Ник, – заинтриговывала Эмми, – так вот, ты же понимаешь, пока ты тут и с трезвой головой – надо подумать о мелочах…

– К чему ты клонишь?

– Мари, позаботься о безопасности! И я не про перцовый баллончик.

Краска ударила в лицо Мари.

– Я с Ником? – смущенно спрашивала Мари, хотя и сама понимала, что вопрос риторический, – да ладно тебе, я вовсе не хочу…

– Ты – нет. Понимаешь, – Эмми начала передвигать руки по столу, будто объясняла какой-то план, – ты сама идешь в ловушку, в капкан. Он там хозяин, он – охотник, ты – добыча. У них это так работает!

– Я поняла… – озадачилась Мари и, немного подумав, продолжила. – Неужто ты считаешь меня дичью, которая вот так просто сдастся?

– Просто твое сопротивление может сделать лишь хуже…

– Знаешь, что? Довольно! Мне пора! – повысив тон, говорила Мари. – Да и за меня не беспокойся! Беспокойся за себя, а то так увлечешься моей охраной, что сама не заметишь, как… – дальше она уже не могла говорить, дыханье перебило от злости, и ее большие глаза за секунду намокли.

Вид у нее был грозный. Мари пронеслась по лестнице подъезда, будто ураган, сносящий все на своем пути. Ярость пошла на спад, только когда она надела наушники и погрузилась в теплую ванну с пеной аромата мимозы.

Эмилия в свою очередь тоже испытала расслабляющее действие теплой воды. Только это была вода из раковины, в которой она мыла посуду после ухода Мари. Пена без какого-либо успокаивающего аромата, остатки еды, резкий запах моющего средства и слезы. Слезы обиженного подростка. Обиженного не из-за резкого ответа подруги, а из-за своих необдуманных слов.

Вечер Эмилия провела в комнате: пересматривала «Ривердейл», отвлекаясь только на мать, на ее настойчивые попытки проникнуть в комнату дочери без стука. Пытаясь уснуть на влажной, соленой подушке, Эмми не могла понять, почему у неё такая паршивая жизнь: почему родителям плевать на нее, а ей на них, почему лучшая подруга воспринимает ее слова, как упрек или оскорбление. Эмилия убеждала саму себя, что нет от нее пользы, никто не получит от нее ни счастья, ни любви, да и сама она не получит ни от кого ни того, ни другого…

Как и некоторые в ее возрасте, Эмилия проклинала того, кто пишет сценарий ее бесполезной и бессмысленной жизни. Задаваясь простыми вопросами: «Все, что ни делается, – все к лучшему – и где оно это “лучшее?”», «Сколько и для чего мне нужно терпеть?», «Какой вообще смысл?..», она думала, что, наверное, семья в такие моменты должна утешать, но…