Сон оказался в руку. Луциберг появился с утра пораньше, еще до завтрака. И застал он меня в лесу. Вообще-то Яна пообещала больше не оставлять меня одного, но не до такой же степени.

Черт, подобно своему табакерочному собрату, появился совершенно неожиданно и совсем не в подходящий момент (я же не просто так уединился в лесу).

— Молодой человек, Ви навег'ное думаете, что тепег'ь уж навсегда избавились от меня? Отнюдь! Моя вг'еменная неудача только пг'ибавила г'ешимости. И я не в коей мег'е не отступлю.

Бес декламировал с пафосом, приняв, по его мнению, величественную позу. Даже, казалось, что он стал выше ростом. Хотя, скорей всего, такое впечатление создалось из-за того, что я смотрел на черта, сидя на корточках.

— Слышь, чертяка, тебе не кажется, что ты выбрал неподходящее время для душегубительных бесед? И будь я менее брезглив и культурен, то непременно запустил бы в твою похабную рожу, то что под руку подвернется. Как ты думаешь, что может подвернуться мне под руку?

— Пг'инимать ког'динальные г'ешения, способные ког'енным обг'азом изменить всю дальнейшую жизнь, — продолжал вещать Луциберг, выглядывая из-за ствола могучего дуба, куда поспешил ретироваться, как только понял, чем пригрозил я в него запустить, — можно пг'и любых обстоятельствах, включая Ваше тепег'ешнее положение. Да, пг'изнаю, вчег'а Ви одег'жали небольшую победу и сейчас находитесь в состоянии эйфог'ии. Но долго это пг'одолжаться не может. Г'ано или поздно, Ви поймете, что этот миг' не для Вас. Даже если Вам пг'едстоит безбедная жизнь, лишенная пг'облем. Но этого я Вам гаг'антиг'овать не могу. Как только этот Наимудг'ейший тупица, узнает, пг'о то, что господин Сантехник на самом деле никакой сег'ьезной угг'озы не пг'едставляет, то он немедленно…

— Оставит меня в покое.

— Сомневаюсь. Хотя пг'едугадывать последующие поступки этого дегенег'ата — занятие неблаг'одаг'ное.

— Я, конечно, не разбираюсь в тонкостях твоей профессии и не знаком с содержанием правил, которых должны придерживаться черти, совращая невинные души, но я считаю, что главным условием контракта является моя добровольность.

— Это действительно так…

— Очень хорошо. Осталась самая малость, но думаю ты мне вряд ли поможешь.

— Все, что в моих скг'омных, с точки зг'ения наделенных многовековым опытом моих собг'атьев, и, неогг'аниченных, по мег'кам обыкновенного смег'тного, возможностях, будет пг'едставлено к Вашим услугам, сг'азу после подписания…

— О подписании, как раз и идет речь. И возможность помочь мне у тебя есть. Но сомневаюсь, что будет такое желание. Хочу встретиться с твоим начальством.

— Зачем?! — бес не на шутку перепугался.

— Буду ходатайствовать о замене искусителя. Расскажу, как ты недозволенными силовыми методами вынуждаешь меня подписать…

— Ложь и гнусная клевета! — Голос Луциберга сорвался на фальцет. — Я никогда не позволял себе…

— А по чьей милости мне снесли голову?

— Это было досадное недог'азумение. Ви это пг'екг'асно знаете. Я только хотел немного уског'ить пг'оцесс Вашего пг'озг'ения.

— А только что кто пообещал опять науськать на меня Емелю?

— Не было такого.

— Так ты же собирался рассказать ему, что я абсолютно безопасен.

— Пг'авда, какой бы она не была гог'ькой, остается всего лишь пг'авдой и уж никак не является силовым воздействием.

— О кей! Ты будешь рассказывать свою правду, я — свою. Посмотрим, что из этого выйдет.

— Это непг'авомочно, Ви не должны так… Существуют же компг'омиссы.

— Кстати, правила о силовых методах меня абсолютно не касаются, — я поднялся на ноги, — так что для начала, в качестве искренней благодарности за все тобой содеянное, сверну тебе нос.

Сжав кулаки, я двинулся на черта, но он не предоставил возможности осуществиться моим благим намерениям. Увы… За стволом дуба меня ожидало лишь надоевшее облачко дыма.

— Где Вовка? — Спросила хлопочущая на кухне Яна.

— В лес умындил, — сообщил кот.

— Зачем? — Всполошилась ведьма.

— Не волнуйся. У него возникли какие-то трудности вон с тем домиком, успокоил Васька, кивая за окно. — Вовка вышел из него, матерясь. Сказал, что во флоте не служил и к шатающимся гальюнам не приучен. После чего подался в лес.

— А нашего клювоноса, случайно поблизости не было? — Яна с подозрением взглянула на невозмутимого ворона, который тут же встрял в разговор.

— Ну и что? Был. Ни каких кр-рамольных мыслей не имел. Клевал себе мух да чер-рвячков. И не виноват, что стр-рекоза уселась на ср-редний палец кур-риной лапки. Каюсь, увлекся, клюнул. Но, что Вовка внутр-ри, клянусь, не знал. Ни сном, ни духом.

— Гляди, Карлуша, доиграешься! Я твои шуточки наперечет знаю.

— У меня было вр-ремя пр-ридумать что-нибудь новенькое.

— Могу предоставить еще возможность поразмышлять.

— Не надо. тем более, не ведая, что твор-рю, я все-таки совер-ршил достойное благодеяние.

— Это какое же?

— Благодар-ря мне Вовка хоть таким обр-разом пообщается с пр-рир-родой. А то только и знает, что наливку пьянствовать, да головы напр-раво — налево р-раздавать.

— А, вдруг, в лесу, что…

— Ничего, — вступился Васька, — вон он идет, целехонький и невредимый.

За завтраком мы устроили некое подобие военного совета. Вначале я изложил свою лесную беседу с чертом. Затем приступили к рассмотрению основного, чернышевско-ленинского вопроса — что делать?

Медведь, сперва угрюмый и молчаливый, поняв, что рассолом голову не обманешь, перешел на наливку, после чего заметно повеселел и вступил в разговор.

— Давайте немного подождем. Вчера мы, конечно, много шума наделали на площади, — Серенький бросил многозначительный взгляд на Соловушку, — в Городе много говорят об этом. Версии самые разнообразные. Чего я только не наслушался. Но дворец молчит. Отсутствует, так сказать, официальная реакция. Как только Емеля что-то предпримет, мне сразу дадут знать.

— Так ты открыл кому-то наше местоположение? — возмутилась Яна.

— Во-первых, это очень надежный друг. А, во-вторых, я не думаю, что то, что известно Кларе является большим секретом. — Парировал Серенький.

— А, вдруг, за твоим другом проследят?

— Он очень осторожный. Хотя, это излишне. Его никто не заподозрит. Живет на окраине леса, частенько мотается в Город и обратно. Но если хочешь, я сам пойду к нему и там дождусь известий.

— Ни в коем случае. Я не уверена, что вчера перебила все магические зеркала. Не знаю, как насчет твоего дружка, а вот тебя сразу запеленгуют.

— Так за нами могут и сейчас наблюдать? — Удивился я и, не зная с какого ракурса ведется тайная слежка, описал рукой круг над головой, демонстрируя возможным соглядатаям средний палец.

— Зря стараешься, — тормознула меня Яна, мы тоже не лыком шиты. Все, что находится на этой поляне недоступно для магического зрения. Простым глазом — смотри пожалуйста. А при помощи ворожбы — фигушки. Будет виден лишь густой лес и все.

— Ладно, Серенький, подождем твоего друга… И насчет Клары ты прав. Она хоть и в противоположной от Города стороне, но от этой стервы можно всего ожидать.

— Давай слетаю в Чер-ртоги, — вызвался Карл, — дюже хотся твою внученьку клюнуть в одно место.

— Сколько тебе повторять, туда клюют только жареные петухи, а не благовоспитанные вороны, — погасила энтузиазм пернатого хозяйка, — а на разведку, лети. И без фокусов. Не вздумай клеваться.

— Ну р-разочек, легонько-легонько.

— Нет. Клара вообще не должна тебя видеть. И моя бывшая тезка тоже.

— А гуси-лебеди? Там одна лебедушка есть, пер-рышки оближешь!

— Сказано — никто. Издали посмотришь. Прощупаешь обстановку.

— Значит, щупать можно только обстановку?! И это после того, как я больше двух лет сидел на жер-рдочке, как истукан?!

— А кто ночью в деревню летал проведать курочек?

— У тебя же нет яблочка волшебного! — искренне удивился Карл.