– Да ты про что?!

Жора, передразнивая мой гневный речитатив, произнёс:

– Запомни, Женя!!! Пока у тебя обстоятельственный уровень не тело, а ещё только плохо структурированное поле, ты можешь в лучшем случае этими обстоятельствами рулить. Что-то менять или подменять ты сможешь только после того, как полностью преобразуешь полевые структуры в определённую форму. Попытаешься вклиниться со своими мышами в голове в ход действительности, встретишься со стражем времени. А он цену назначит за любое изменение такую, что мало не покажется.

Мне показалось, что Неведомский во время своей отповеди начал впадать в пространную задумчивость. На слове «цена» он встрепенулся:

– И руками своими в астрале в безголовом состоянии не маши, а то эти руки оторвут и приставят к более соответствующему месту. Кстати тебя в гостиной Анюта дожидается. Чего ты ей наобещал?

Я в состоянии полного замешательства отвечать не стал. – «Откуда он про руки узнал?». – Выскочил в коридор, и «всё так же в безголовом состоянии», в радостном предвкушении встречи, устремился к Анюте.

Она сидела в пустом зале гостиной, небрежно сбросив рядом с собой соболью шубку. Взгляд её был устремлён куда-то в себя и моё появление Анюта заметила не сразу. Я так был поглощён своими восторгами, что настроение девушки от меня ускользнуло.

Отстранённо выслушав мои предложения по возможным вариантам лечения, Анюта покачала головой.

– Мне одинаково дороги и мама и папа. Чтобы они не наделали, я совершенно не хочу их страданий в настоящем (Анюта сделала твёрдый акцент на словах «совершенно не хочу»). Со своими уродствами (Она сделала нажим на слове «уродствами») я буду справляться сама. Своих детей я предавать не стану! (Она выделила слово «своих»).

Любуясь её печальным лицом, я попытался взять ладони Анюты в свои.

– И спать с вами, Евгений Васильевич, я не буду. Через месяц я выхожу замуж. Мой будущий муж – очень хороший человек. А Вам… огромное спасибо. Вы мне помогли сделать свой выбор (Анюта сделал ударение на слове «свой»).

Я был оглушён услышанным. Оглушён и унижен. Я чувствовал себя как подросток застигнутый за постыдным рукоблудием. Что-то ещё не ставшее моим в одно мгновение исчезло, растворилось в небытии!!! Пробормотав нечто невнятное, походкой крепко выпившего человека, я побрёл в сторону своего номера. За спиной раздался громкий скрип отодвигаемого и падающего стула. И я услышал до боли желанный голос:

– Женя!!!

Но я не обернулся. Меня раздирало на части отчаяние, переживание унизительного позора и волны запоздалого прозрения.

«Так это всё фальшь, лицемерие!!? Называю себя экстрасенсом, а сам… Прав Жора, прав! Головы нет! Вместо неё жопа или хрен мохнатый!!! Ещё претендую на какие-то постижения каких-то вышних истин! А сам по уши в болотной трясине примитивных инстинктов. Не-е-ет, это даже не дешёвое шоу, а оперетка, в которой я исполняю дворовые шлягеры в три аккорда и танцую без штанов, но вид делаю, что на мне мундир с орденами» …

К вечеру я понемногу успокоился для того, чтобы ответить себе на вопрос: Ещё три дня работы. Как я «весь из себя разоблачённый» смогу позволить вести приём и лечить людей, да ещё и некими неакадемическими методами? На грани засыпания я решил, что все оставшиеся дни буду вести приём как обычный врач терапевт. По крайней мере в этом честь моего мундира покамест не запятнана.

Совершенно неожиданно ко мне на помощь пришло мироздание. С утра бОльшая часть посетителей были из числа бюджетных работников. И у наших кабинетов сидели в ожидании учителя местной школы, воспитатели детского сада, продавцы магазинов, служащие почты… Я, скрепя сердце, пригласил в кабинет пожилую женщину и общался с ней чуть больше положенного времени. Пока она с каким-то заблаговременным извинением в голосе рассказывала о своих проблемах со здоровьем, я посмотрел что можно сделать для этого конкретного человека. Так сделать и такое, чтобы не встал на дыбы её охранительный гомеостаз. Конечно, застарелый букет болезней был стандартным набором: гипертония, компенсированный гастрит, слабость венозных клапанов в области икроножных мышц и т.п.

Пожилая женщина была учительницей местной школы. Она сидела на стуле прямо, с редким для нашего времени достоинством, о вещах сложных и по сути драматичных говорила простым языком, но в каждом её слове присутствовал объём внутренней культуры и подлинной красоты. Моя помощница (В.И. распорядился придать нам для работы несколько сестёр местной медсанчасти) уже измерила пульс, сняла данные кровеносного давления и передала мне наполовину заполненную карту. С оглядкой на ожидающих в очереди других посетителей, я кратко но содержательно изложил своей не совсем обычной пациентке возможную стратегию и тактику дальнейшего лечения, напрямую привязанного к реалиям её повседневности, выписал необходимые рецепты и другие рекомендации.

По завершению приёма женщина некоторое время смотрела на меня «тёплым взглядом любящей матери».

– Вы знаете, доктор, я работаю учителем начальной школы больше пятидесяти лет, но впервые в жизни в медицинском кабинете со мной общаются по человечески. Я почувствовала, что Вы уделили внимание мне не как к «одному из очереди», а именно мне. И это было впервые! Я не знаю, что Вы ещё сделали, но меня перестала мучить постоянная боль в груди возле сердца. Я уже не говорю про ноги. Они плохо стали держать и мне приходится часть урока присаживаться на стул. Я как будто приняла очищающий душ, который смыл с меня многолетнюю липкую грязь и своё тело сейчас ощущаю не как скрипучую телегу. В нём появилась давно забытая лёгкость молодости. Но главное всё же не это! Вы меня сегодня укрепили в вере в людей. Что для них ещё не всё потеряно, если их лечат такие врачи как Вы. Спасибо Вам!

Женщина поклонилась и вышла. Я обернулся на тихое всхлипывание. Медсестра смотрела на меня с мокрыми от слёз глазами.

– Вы знаете в нашем маленьком городке три человека пользуются авторитетом: Владимир Иванович, директор распределительной базы и Надежда Сергеевна. У меня дочь учиться у неё и называет её мамой. Мы Надежду Сергеевну очень любим и молимся за неё, чтобы ей хватило здоровья хотя бы на ещё один год работы. Столько добра она делает… Я не заметила – Вы её тоже полечили, – она покачала ладошками, – ну … как экстрасенс?

После происшедшего я сам ощущал себя как после очищающего душа и ко мне вернулось текучее вдохновение. Я улыбнулся.

– Тоже, тоже, Лида. И мне совсем не обязательно водить руками или плясать вокруг пациента.

Лида закивала, вытирая слёзы.

– Спасибо Вам, Евгений Васильевич!

– И Вам большое спасибо, Лида, за поддержку. Давайте приглашайте следующего.

Неведомский оказался прав. Нарастающая усталость заставила снова применять методы биоэнергетической коррекции. Многие посетители приходили, конечно, из-за банального любопытства, но хватало и таких, что приносили с собой толстые пачки с данными обследований, которые толком не разъяснялись моими коллегами, что никак не помогало больным делать шаги к своему излечению. Поэтому приходилось исправлять недопустимые ошибки и много времени и сил тратить на разъяснения, прояснения, а подчас запоздалую терапию. Я начал терять счёт времени. Казалось, что очередь перед кабинетом никогда не кончится. Но под вечер, как всегда без стука, ко мне ворвался взъерошенный Лунёв.

– Где?! Где он?

От усталости я не смог на Лунёва рассердиться.

– Кто?!!

– Да мужик этот! На костылях!!! Данила сказал, что он видел, как Вы его лечили! Он что, правда, левитировал? Вышел от Вас своими ногами!!! Покажете, как это делать!?

Я отмахнулся от дурацкого восторга Лунёва и спросил:

– Какой сегодня день?

– Так среда. Завтра улетаем. Да вы не беспокойтесь, Евгений Василич, у нас осталось пара повторных пациентов. Коридор-то пустой!

Я непонимающе потряс головой.

– Пустой? Славабогу! Ты иди пока, заполошный. Передай всем, что планёрку завтра проведём, а то я уже «кыш» сказать не могу.